Говорящие с...

Обутая в мягкие сапоги на плоской подошве, Лида сильно хромала на обе ноги. Ее правая рука была забинтована, загипсованный указательный палец левой походил на пухлую белую сардельку, а на ладони темнел глубокий порез. На подбородке и щеке - белые росчерки пластыря, а вязаная шапочка тщательно скрывала ежик волос, в который превратились сгоревшие роскошные локоны. Старательно наложенный тональный крем, а сверху - еще и слой пудры - все же не в силах были спрятать два красочных кровоподтека под глазом и на скуле. На шее - пятно свежего ожога. И еще пропасть ожогов и синяков по всему телу, укрытых одеждой. Все это не оставляло у прохожих сомнений в том, что несчастная либо попала в аварию, либо стала жертвой ограбления или домашних истязательств. На худой конец, какой-то ужасный несчастный случай. Но если истязательства можно было отбросить, то в остальном они были практически правы. Лида попала в аварию, точнее в три аварии. Лида стала жертвой ограбления - это было уже дважды. Несчастных же случаев было не сосчитать. Потому и озиралась так Лида этим дождливым утром, потому и шла так осторожно, в любую секунду ожидая зазевавшегося водителя, незаметной трещины или выбоины в асфальте, рассеянного роллера, взбесившейся собаки, отломившейся ветки или сорвавшегося неизвестно откуда кирпича, а то и метеорита, и для пути своего скромно выбирала тихие улочки, продвигаясь короткими перебежками. Два двора Лида миновала вполне благополучно и даже слегка расслабилась, но дальше вновь требовалось выйти на оживленную улицу. Она ступила на тротуар осторожно, словно это было минное поле, потом медленно пошла вперед, изредка поглядывая на витрины, и совершенно не удивилась, когда возле одежного магазина безвестный прохожий зацепился своим зонтом за ее, и зонтик Лиды с жалобным хлопком сложился сам по себе, попутно прищепив ей палец. Это было еще ничего, и она отошла в сторону, чтобы застегнуть зонтик и спрятать его в пакет, благо открывать его вновь было явно опасно. В этот момент дверь магазина отворилась, и на улицу вышла темноволосая девушка с пакетом, а следом за ней вышмыгнула по своим делам персональная магазинная кошка. Остановилась, недовольно щурясь на дождь, потом скользнула в сторону, в этот момент у Лиды в кармане запиликал сотовый, и она, позабыв, что ей никак нельзя делать два дела одновременно, шагнула вперед, вытаскивая телефон, и на кошку, конечно же, наступила. Та, взвыв дурным голосом, брызнула прочь, с удивительной силой вывернувшись из-под придавившей ее ноги, Лида, отчаянно взмахнувшая руками, немедленно потеряла равновесие и упустила зонтик, который полетел в одну сторону, а Лида - в другую, с размаху шлепнувшись на мокрый асфальт под ноги женщине, которая несла к машине тяжелый пакет с покупками. Женщина с визгом повалилась сверху, и содержимое пакета весело покатилось во все стороны по тротуару.

Встать самостоятельно Лида уже не смогла.

Прибывшая бригада "Скорой" констатировала перелом малой берцовой кости и многочисленные ушибы, и принялась загружать стонущую Лиду в машину. Придавленная кошка злорадно наблюдала за этим с другой стороны улицы. Девушка с пакетом тоже наблюдала, но озадаченно, качая головой и что-то бормоча себе под нос, а когда "Скорая" отъехала, торопливо пошла по улице, сверкая глазами с той злостью, которая охватывает чрезвычайно вспыльчивых людей, когда они чего-то не понимают.

Девушка, несомненно, разозлилась бы еще больше, если б узнала, что по дороге в больницу у "Скорой" прокололо колесо, ее занесло, и бедняжка Лида в довершение к уже полученным травмам чувствительно стукнулась головой.

* * *

– Знаете, Олег Георгиевич, вы могли бы дать мне нечто более конкретное, чем "в Костроме что-то есть", - заявила Шталь, сердито ковыряя ложечкой йогуртовый тортик.
– То же самое вы говорили про Галич, но там не оказалось ничего кроме Галича и стандартного бытового криминала. А единственное, что я пока наблюдаю здесь, так это отвратительнейшую погоду. Здесь дождь и холодно, и мне даже пришлось купить себе пальто. Нельзя ли мне приехать сюда попозже, например, в июне? Говорят, летом в Костроме очень красиво, и русский провинциальный классицизм и каменные ансамбли монастырей прелестны в ожерельях зеленых лип...

– Я послал вас туда не для того, чтобы вы любовались видами, - Ейщаров помолчал, потом спросил: - Почему вы говорите шепотом? И что это за крики на заднем плане?

– А, не обращайте внимания, - Эша небрежно махнула рукой, чуть не опрокинув на скатерть стакан со свежевыжатым апельсиновым соком.
– Просто я забежала в кафешку перекусить, а тут персонал переругался. Вообще-то я просто звоню вам сообщить, что я прибыла - вы ведь сами просили меня об этом.

– Где остановились?
– поинтересовался он.
– Небось, в "Интурист-Кострома"?

– Ну...
– Эша подумала - не соврать ли?
– и не соврала, - вообще-то, я остановилась у бывшей сокурсницы. Она сама из Шаи, но на втором курсе вышла замуж и переехала в Кострому. Мы немного дружили и...
– она почувствовала, что в молчании слушавшего ее появился иной оттенок, и сердито сказала: - Можете не спрашивать, я с ней не созванивалась! Кроме нее я тут никого не знаю и, разумеется, едя сюда, думала о том, что было бы неплохо с ней встретиться. Конечно же, я увидела Соньку, остановившись на первом же светофоре! Вы довольны?!

– Довольны должны быть как раз вы, - заметил Олег Георгиевич.
– Что ж, рад, что вы благополучно добрались. Что планируете делать?

– Ну, пока я завтракаю на самом краю Сковородки...

– Где-где?

– Местные жители так называют центр города, - пояснила Шталь, с опаской косясь в сторону стойки, дебаты возле которой становились все оживленней.
– А планирую... э-э, ну, наверное, по стандарту - посетить Ипатьевский монастырь, Торговые Ряды, тщательно осмотреть со всех сторон пожарную каланчу...

– Культурную программу выполните позже.

– Олег Георгиевич!
– возмутилась Эша.
– Я Ипатьевский до сих пор только на фотографиях видела! Это жестоко - лишать человека возможности духовного обогащения!

– Это расстроит вас больше, чем если я лишу этого человека обогащения материального?
– осведомился Ейщаров ехидно.

– Я просто рассуждала, - поспешно сказала Эша, глотнув сока.
– Эта погода действует на меня удручающе. Да и все, что я уже успела увидеть. Знаете, я всего лишь пару часов в городе...

– Что вы видели?
– быстро спросил Олег Георгиевич, и она презрительно фыркнула.

– Возможно, не стоит придавать этому такое уж большое значение, но... Я зашла в магазин, а с одной из продавщиц случился приступ паники - она с чего-то решила, что все вокруг хотят ее убить. Я проехалась в маршрутке, а водитель внезапно ослеп... хм-м, очень внезапно, иначе кто б его пустил за руль? А когда я выходила из одежного, какая-то женщина сломала ногу самым нелепым образом - наступила на кошку и упала - представляете?! Честно говоря, она и без того выглядела так, будто с ней ежечасно происходит нечто подобное. Как вы думаете, может, у меня появилась еще одна способность - притягивать к людям неприятности?

– У меня все в порядке, - произнес Ейщаров так задумчиво, что улыбка мгновенно слетела с губ Эши.

– Подождите, вы что?..
– затараторила она.
– Я же шучу! Это просто совпадение! У продавщицы мания преследования, у водителя проблемы со здоровьем, а та женщина - просто невезучая. Прочие люди, которых я видела, в полном порядке.

– Зато, Эша, очень мало шансов за пару часов встретить троих человек, у которых все в беспорядке. И раз такое произошло, то это неспроста. Вы думали о работе, когда взъезжали в город? Или о том, чтоб представилась возможность позлорадствовать над чьими-то горестями?

– За кого вы меня принимаете?!
– возмутилась Шталь.
– Ни о чем таком я не думала! Кстати, рядом с ними не было никакой бытовой техники.

– Что вы зациклились на этой бытовой технике?!
– сердито вопросили из трубки.
– Разве я посылал вас разыскивать исключительно бытовую технику?! Кстати, вы не интересовались, что стало с владельцами оставшихся приборов? Может, предупредили их?

– Это не входило в мое задание!
– огрызнулась она.
– И я не общество спасения владельцев от их стиральных машинок.

– Я так и думал, - сказал Ейщаров насмешливо.
– Значит, вы не придали значения тому, что видели сегодня?

– Именно!

– И не взяли данные пострадавших?

– Конечно, взяла!
– буркнула Эша.
– А теперь можно мне доесть мой завтрак?

– Приятного аппетита, - тут же пожелал Олег Георгиевич таким тоном, что всякий аппетит у нее немедленно пропал.
– Позвоните, когда у вас будет что-то определенное.