Говорящие с...
Шрифт:
– Всенепременно, - кисло отозвалась Эша в пустоту - Ейщаров, как обычно, отключил трубку, не дослушав ответа на последнюю фразу. В этой привычке она видела полное пренебрежение к своей особе, и, не сдержавшись, Шталь хлопнула телефон на столик с такой силой, что один из посетителей обернулся. Эша злобно посмотрела на него, потом осторожно погладила телефончик указательным пальцем.
– Ну прости, прости... Фу, глупость какая!
Искоса она оглядела небольшой чистенький зал, в котором кроме нее сейчас было лишь три человека. Двое не привлекли ее внимания - женщина, попивающая кофе и болтающая по сотовому, и мужчина, расправляющийся со стейками и совмещающий это занятие с чтением газеты и небрежным разглядыванием ног официанток. Третий человек, сидящий за ближайшим к стойке
– Дуры!
Перед стойкой вовсю ругались две хорошенькие официантки, в своих синих костюмчиках похожие на стюардесс, а из-за стойки на них уныло смотрел молодой бармен, казавшийся самым невыспавшимся барменом в мире. Он отчаянно зевал, то и дело пытаясь вместе с зевком вставить слово, но одна из оппоненток тут же визгливо обрывала эту попытку:
– А ты не суйся!
Третья официантка, стоявшая неподалеку, смотрела на них с отвращением, а из приоткрытой двери в кухню доносился грохот посуды и чья-то внятная нецензурная ругань. Эша приподняла брови, подумав, что выбрала кафе не очень удачно. Но снаружи оно казалось таким милым, да и название "У Ерофеича" выглядело уютно. Сокурсница отзывалась о кафе хорошо, и Шталь подумала, что Ерофеич, верно, в отпуске. Она принялась большими глотками допивать сок, а в зальчике на фоне негромкой музыки продолжало плестись незатейливое словесное кружево:
– ... я сказала все, что знала!.. и нечего орать теперь!..
– Дуры!
– Девчонки, может...
– А ты не суйся!
"Бам-барам!" - вступала с кухни падающая посуда.
– Вот же ж... твою... чтоб тебя... в...!
Не выдержав, Эша зажала одно ухо, доглатывая сок, в этот момент женщина спрятала телефон и, встав, торопливо пошла к выходу. Одна из официанток тотчас потеряла интерес к ссоре и, простучав каблучками в середину зала, крикнула вслед закрывающейся двери:
– Заходите еще, заходите! Мы обожаем клиентов, которые два часа сосут одну чашку кофе!
Повернувшись, она быстро подошла к столику Эши и поинтересовалась:
– Что-нибудь еще желаете?
"Боже упаси!" - подумала Шталь, а вслух сказала:
– А что вы порекомендуете?
– Откровенно?
– спросила официантка, заговорщически блеснув ореховыми глазами, и наклонилась, облокотившись о столик, так что перед носом Эши закачалась подвеска с прозрачным камешком, выскользнувшая из-за выреза синего пиджачка.
– Раковый суп здесь плохой! Сегодня его нет, но он все равно плохой! Стейки пересолены, цыплята слишком жесткие, телятину перед готовкой плохо вымыли, а лимоны вялые. Все остальное можно брать, но имейте в виду, что у одного из поваров депрессия. Кстати, второй повар спит с Наташкой, это вон та с короткой стрижкой, - она указала на свою оппонентку, - а вон та, - рука махнула на третью официантку, - вообще ужас, бывшая банкирская жена, а теперь с трудом в кафе устроилась, то-то! У нее после пожара ожоги по всему телу, кошмар!.. Наша посудомойка - лесбиянка, а я встречаюсь с владельцем кафе. Пальто у вас отвратительное! И из прошлого сезона! И накрашены вы ужасно! И духи ваши мне не нравятся, - официантка очаровательно улыбнулась и выпрямилась.
– Так что - принести меню?
Эша осведомилась, нельзя ли ей вместо меню получить администратора кафе, и официантка с готовностью кивнула на пьяную красавицу за столиком.
– Вон она.
Шталь встала, двинув стулом, подошла к администраторше, которая как раз отхлебнула еще одну солидную порцию коньяка и теперь жевала и курила одновременно. Спросила, она ли администратор? Красавица, попытавшись сфокусировать на ней расплывающийся взгляд, кивнула, от этого движения чуть
не рухнув со стула.– Вы - очень пьяный администратор, - заметила Эша.
– И че?
– удивилась красавица, запрокинув голову допила остатки коньяка и, выронив сигарету, безмятежно уснула прямо на столе.
– Да что здесь происходит?!
– озадаченно пробормотала Эша и кинулась к своей сумочке. Спустя две минуты дверь кафе распахнулась с таким грохотом, что чуть не слетела с петель, и в зал ворвалась разъяренная женщина средних лет - мокрая и в незастегнутом пальто. Официантка, недавно давшая Эше столь подробный отчет, сказала: "Ой!" - и юркнула за стойку, но женщина успела ее заметить и ринулась вперед, заорав:
– А-а, вот ты где, сука! Куда?! Да я тебе твои сиськи...
– А чего ты хотела?!
– завизжали из-за стойки.
– В зеркало посмотри - на кого ты стала похожа?! Чего удивляться, что твой...
В этот момент женщина достигла стойки, выволокла из-за нее официантку, и в зале началась великолепнейшая кошачья потасовка, сопровождающаяся такими шумовыми эффектами, что Эша сбежала, не дожидаясь окончания.
"Что это такое?!
– ошеломленно-возмущенно думала она, удаляясь от кафе на большой скорости и с подозрением вглядываясь в прохожих.
– Массовое помешательство? Это не может иметь отношения к моей работе! Тогда почему я все это вижу? Дело в вещах? Да каких вещах?! Может, на них так погода подействовала?"
Или они с чем-нибудь плохо обошлись? Что у них общего - одежда, обувь? Может, они забыли с ней поздороваться? Или обругали? Господи, какой бред! Позвоню Ейщарову, пусть он немедленно подтвердит, что это бред, и я больше не стану об этом думать!
Но Ейщаров, выслушав ее сбивчивый доклад, разумеется все испортил.
– А это интересно. Быстренько выясните, что там происходит. Я бывал в Костроме - тихий городок, дружелюбные жители, очень красивые девушки...
– Девушки - никак не вещи!
– злобно сказала Шталь.
– Да и как интересно мне что-то выяснять - изучать каждого жителя вместе с его барахлом?! Это не Пижманка, здесь почти триста тысяч населения!
– Идите работайте, - повелел ейщаровский голос и отключился.
* * *
На правый берег Волги, где на одной из тихих и летом вероятно утопающих в зелени улиц жила Соня, Эша приехала только вечером, замерзшая, уставшая и злая до той степени, до которой только может разозлиться человек, убивший целый день на розыски того, о чем не имел ни малейшего понятия. За день она обошла все, что только смогла обойти и видела тысячи людей - на улицах, в магазинах, в кафе и барах, на рынках, в транспорте и в тех офисах и предприятиях, куда ей удалось сунуть свой нос. Люди выглядели совершенно обычно и вполне здорово, и ни в ком из них Шталь не заметила ничего подозрительного. Попутно Эша осмотрела памятники Сусанину и Юрию Долгорукому. В них тоже не было ничего подозрительного. И нигде больше не было ничего подозрительного. По городу неспешными шагами шел совершенно обычный будний день и за ним следовал такой же обычный вечер.
– Ты мокрая, - заметила Соня, открывая перед ней дверь.
– А ты наблюдательная!
– буркнула Эша, с наслаждением вступая в сухую и теплую прихожую и поспешно сбрасывая пальто.
– У вас тут всегда такая погода?
– Нет, это мы к твоему приезду подгадали. Да и как будто в Шае лучше!
– Соня, рослая шатенка с ослепительной улыбкой, за три года не потерявшая ни капли из своей привлекательности, забрала у нее пальто.
– Ах да, ты же теперь в Москве. Пошли, я как раз ужин готовлю.
– А муж где?
– Почем мне знать? Я ж тебе сказала, что мы развелись.
Эша извиняющеся закивала и вслед за подругой прошла на кухню, где ей немедленно вручили горячий кофе. Соня плюхнула что-то из мешка в раковину, и минут десять они сидели на кухонном диванчике, предаваясь незатейливой болтовне о вещах совершенно естественных, осторожненькими щупальцами вопросов и намеков пытаясь выудить друг у друга, как на самом деле сложились их жизни. В процессе разговора Эша подозрительно посматривала на холодильник и стиральную машину, но не обнаружила