Грааль

— М-да, я тебя понимаю. Есть от чего забеспокоиться. Но, по-моему, это пустяки. Главное — вы воду нашли.

Риз посмотрел на меня с непонятным раздражением.

— Это колдовство! — выпалил он. — Там какое-то зло! Я чувствую!

Мне удалось немного поспать, а на рассвете мы с Рисом отправились к заколдованному озеру. Это и впрямь оказалось недалеко, всего через пару холмов от лагеря. Буковая роща темнела у подножия холма. Шестеро воинов сопровождали нас с телегами, потому что я во что бы то ни стало намеревался запастись водой, с чарами или без них.

Мы спешились на краю рощи и постояли, вглядываясь в тень под деревьями, как в пещеру или в склеп. Было как-то неестественно тихо.

— Слышишь? — прошептал Рис.

— По-моему, все спокойно.

— Даже слишком спокойно. — Он со значением посмотрел на меня. — Птиц нет.

— Ну, они могли улететь... — начал я.

— Это единственная вода поблизости! Здесь должно быть полно птиц! — Он кричал шепотом.

— Хватит шептать! — прикрикнул я на него. — Если здесь есть кто-то, он нас давно увидел. Идем! — Я направился к роще. — Посмотрим на твое озеро.

В тенистой глубине рощи еще висел ночной холодок, словно жаркие солнечные лучи не могли пробиться сквозь негустые кроны деревьев. Мы прошли между старыми поваленными стволами, подныривая под низкие ветви, и уже через несколько шагов вышли к воде. Глаза постепенно привыкли к тусклому свету, и я увидел, что озеро действительно небольшое, вода стекала в глубокую каменную чашу с хорошо очерченным каменным берегом. Я подошел к воде и не увидел дна.

В дальнем конце оврага возвышалась серая скала, похожая на большую жабу. Я слышал, как медленно, ритмично капает вода.

— Видишь? — прошептал Рис. — Все так, как я тебе говорил.

— Не самое красивое место, — согласился я. — Только не вижу здесь ничего плохого.

— Я тоже, — согласился он после минутного молчания. — Что-то здесь было, а теперь нет. Но ведь было же! — Он беспокойно посмотрел на меня.

— Я верю тебе, брат.

Он отвернулся, напряженно сведя брови.

— Я вспомнил… Это было… это было… — На лице Риса заходили желваки. Он явно не мог подобрать слов. — Я задыхался — как будто чья-то рука сжала мне горло. Я не мог дышать. Легкие, казалось, вот-вот разорвутся. Я помню, как подумал, что обязательно должен вдохнуть, иначе умру. А потом… ничего, только отражение луны вон там, на воде. — Он указал на центр каменной чаши и тут же взглянул вверх, будто хотел увидеть луну в небе.

Я тоже поднял глаза и внимательно изучил нависавшие над водой ветви. Кроны деревьев образовывали здесь плотный покров, сквозь него нельзя было разглядеть ни клочка голубого неба.

Рис беспокойно зашевелился рядом со мной. Видимо, он тоже сообразил, что луну отсюда не увидишь.

— Жизнью клянусь, Галахад, — тихо сказал он, — я думал, что это луна. В воде что-то светилось, клянусь!

— Ты же пробовал воду? — Я встал на колени и набрал в ладонь воды. Понюхал. Ничем необычным не пахнет. Лизнул. Вода тепловатая и чуть-чуть мутная, но совсем не противная.

— Что скажешь? — Рис нетерпеливо смотрел на меня.

— Бывало и хуже, — ответил я.

Рис присел рядом со мной и потянулся за водой. Только теперь я заметил у него на плече странную отметину.

— Что это у тебя? Ранение?

Кожа на плече Риса выцвела, на ней через равные промежутки были видны отметины, словно от укусов маленького зверька.

— Похоже на укусы, — заметил я. — Может, тебя собака укусила?

Рис выглядел растерянным.

— Не помню никакой собаки. Никто меня не кусал!

— Ну, мало ли… Ты, наверное, просто забыл.

— Галахад, — хрипло произнес Рис, — я бы не забыл, если бы меня кто-то укусил. — Он вытянул шею, пытаясь получше рассмотреть плечо.

Помнится, еще мальчишками мы с братом Гавейном нашли пещеру и, конечно, полезли туда, рассчитывая найти спящего медведя. Я до сих пор помню ужас, когда услышал медленное мерное сопение и разглядел в неверном освещении огромную меховую тушу. Тогда я решил, что мы попали в смертельную ловушку.

Точно такое же чувство возникло у меня и теперь. Как будто мы вторглись в какое-то жуткое место, куда соваться не стоило ни в коем случае.

Я встал и быстро огляделся. Все было спокойно.

— Давай-ка наполним бочки и пойдем отсюда.

Мы наполнили бочки, погрузили их на телеги и поспешили обратно. Лагерь давно проснулся, кимброги готовились выступать. Не было причин медлить. Бедивер отдал приказ, а Рис поднял охотничий рог и протрубил сигнал к походу. Толпы вандалов медленно пришли в движение. Я осмотрел наши порядки и приготовился к еще одному дню в седле под палящим солнцем.

Глава 3

Единственный человек, которого я когда-либо любила, не любил меня. Знаю, я была молода тогда и глупа. Я не обладала и малой толикой той силы, которой обладаю сейчас, иначе все могло бы пойти по-другому. Та стрела предназначалась моей сестре.

Тебя это удивляет, моя милая? Тут все просто. Харита никогда не думала обо мне. Она была уже взрослой женщиной, когда родилась я, и, хотя у нас был один отец, Аваллах не сказал мне ни слова за все время, что я прожила под его крышей.

Его возлюбленная Брисеида остыла в могиле задолго до того, как моя мать разделила ложе с великим королем. Он нуждался в Лиле; и это правда, он бы умер, если бы не ее целительское искусство. Аваллах зависел от нее, но никогда не любил. Даже после смерти королевы Брисеиды Аваллах продолжал любить ее, а няню Лиле просто терпели. Бедняжка Лиле, она так хотела быть его женой, и хотя, в конце концов, он на ней женился, она так и осталась его наложницей.

Даже я, босая чумазая девчонка с грязными руками и сопливым носом, видела, что моя мать ничтожна в глазах окружающих, и еще тогда, в своем младенческом сердце я поклялась никогда не опускаться до ничтожества.

Другое дело — красивая сильная Харита. Солнце и то не такое яркое и лучезарное. Я очень хотела походить на нее, да что там — походить! — я хотела быть ею! Когда мой отец смотрел на нее, его глаза переполняли любовь и восхищение своей златовласой дочерью, а мне так хотелось, чтобы он и на меня взглянул! Весь мир я готова был отдать лишь за то, чтобы Аваллах улыбнулся мне так же, как ей.

Но этого не случилось.

Поначалу мы надеялись, что чем дальше на север, тем слабее засуха. Однако холмы за долиной Хафрен оказались такими же пыльными, как и те, что мы оставили позади, а русла ручьев пересохли. Ни одна тучка не показывалась на небе. От рассвета до заката небо оставалось все таким же выгоревшим, солнце всходило и садилось на выбеленном небосводе, подобно огненному шару, кипящему в озере расплавленного железа.