Граф Дракула. Тайны князя-вампира

Но всех этих сил Мехмеду показалось мало — для похода на непокорную Валахию он мобилизовал отряды подвласт-ных ему турецких феодалов и анатолийских крестьян, которые были необучены и плохо вооружены, но могли задавить противника массой. Чтобы закрепить превосходство над лишенным артиллерии врагом, турки везли с собой около сотни больших и малых пушек. Были у них и осадные орудия, хотя соглядатаи донесли, что валашские города плохо укреплены, не в пример Константинополю или Белграду. Зачем же тогда армия взяла с собой громоздкие катапульты и стенобитные машины? Создатели румынского фильма "Влад Цепеш" вполне правдиво реконструируют завоевательные планы султана: "Валахия — только начало. Оттуда я пойду в Молдову, потом в Трансильванию. Там перезимую, весной ударю на Буду, покорю всю Венгрию, а дальше меня ждут Вена и Рим. Я заставлю всю Европу славить имя Аллаха, и на краю ее воздвигну в знак победы великую мечеть, минареты которой достанут до луны".

Несоразмерность масштабов военных приготовлений с силами и возможностями противника показывает, что замысел похода и правда был куда масштабнее, чем наказание мятежного вассала. Валахия должна была стать для Мехмеда трамплином в осуществлении плана покорения Европы — или преградой на пути этого плана, но это казалось султану почти невероятным. Он надеялся пройти через владения Дракулы легко, как нож сквозь масло, и ударить в трансильванское "подбрюшье" Венгрии, где почти не было королевских войск, стоявших в основном на турецкой границе. Дальше все зависело от военной удачи, но ничего невероятного в планах захвата Буды и Вены не было — падение Константинополя, сильнейшей крепости христианского мира, казалось современникам не меньшим чудом.

Для осуществления своих планов Мехмед собрал в Эдирне громадную армию. Историки единогласно утверждают, что никогда еще под бунчуком султана не собиралось столько воинов, но в оценках их численности расходятся. Михаил Дука говорит о 150 тысячах воинов, Лаоник Халкокондил — даже о 250 тысячах. Скорее всего, это преувеличение, и ближе к истине хорошо информированный генуэзский дипломат Пьетро ди Томассис, сообщавший своему правительству, что турецкая армия достигает 80 тысяч человек, не считая все время подходящих новых отрядов. Но сколько бы у Мехмеда ни было людей, силы Дракулы все равно были несравнимо меньше. Тот же Томассис оценивает их в 24 тысячи человек, а другой итальянец, Доменико Бальди, — в 30 тысяч. Притом большей частью это были необученные крестьяне-ополченцы, а им противостояла элита османской армии — на тот момент сильнейшей в мире.

Турецкий хронист Турхан-оглу пишет: "Весной победоносный император, подобный Искандеру, выступил из Эдирне в город Филиппополь (Пловдив) на Дунае, чтобы лично покарать неверного пса Казыклу и отомстить Валахии за ее преступления, водрузив над ней победное знамя ислама. Пока собиралась великая армия из многих областей, султан послал по Черному морю галеры к Дунаю, в город Видии, и весной они подошли к устью Дуная. Всего флот насчитывал 25 боевых трирем и 150 других судов". Эти приготовления вызвали беспокойство в Европе; между столицами, загоняя лошадей, метались курьеры. Всех интересовало, куда двинется грозный султан, уже прозванный Завоевателем, — в Венгрию, на Белград, на Рим? Это стало ясно только в конце мая, когда турецкое войско вышло из Эдирне и двинулось в сторону Дуная.

Колонны турок растянулись на несколько лиг (лига примерно равнялась 4,5 км), поднимая тучи пыли. Шли грозные янычары в высоких матерчатых колпаках и широких шароварах. Ехали конные спахии в богатом платье, с саблями, на которых золотом были выписаны строки Корана. Носились на своих мохнатых лошадках акынджи, пугая дикими криками анатолийских крестьян. В огромном обозе везли пушки, осадные лестницы и даже запас веревок, чтобы вязать пленных. Там же ехали историографы, призванные описывать победы султана. В первых рядах шел отряд, возглавляемый братом Дракулы Раду Красивым, — много лет он находился в почетном плену у турок, участвовал в их походах и, по упорным слухам, принял ислам. Теперь Мехмед возложил на него особую миссию — стать господарем Валахии и привести наконец этот непокорный край под руку Порты. Многие относились к Раду свысока, помня его прошлое султанского миньона. Только самые близкие к принцу люди знали, что он умен, смел и опытен в ратных делах. Ему поручили первым подойти к Дунаю в районе Никополя и разведать обстановку. Оказалось, что на другом берегу реки, у крепости Турну, уже собралось валашское войско — Дракула пытался помешать туркам переправиться через реку.

Среди янычар был и Константин из Островицы, который вспоминал: "Когда мы были в Никополе, на берегу Дуная, с другой стороны стоял воевода Дракула с войском и оборонял перевоз. Султан так сказал янычарам: "Мои милые овечки, что мое, то ваше, и прежде всего — мои сокровища; дайте мне совет, ведь от вас зависит, переправлюсь ли я на ту сторону и выступлю ли против моего неприятеля". И они ему отвечали: "Счастливый повелитель, вели приготовить лодки, а мы ночью сложим свои головы, но переправимся на ту сторону". Тогда султан велел дать им восемнадцать больших снаряженных лодок и других приспособлений: пушек, ружей, больших и малых пищалей. А когда наступила ночь, мы сели в лодки и быстро поплыли по воде вниз так, что звуков от весел и людей не было слышно. И мы приехали на ту сторону на один гон ниже того места, где расположилось их войско, и тут мы окопались, поставив орудия и прикрыв их вокруг большими щитами; около себя мы поставили дреколья для того, чтобы с нами ничего не могли сделать всадники" [3] .

3

Здесь и далее "Записки янычара" цитируются по переводу Л.И. Рогова.

Эти события произошли 4 июня 1462 года. Увидев высадившихся турок, Дракула немедленно атаковал их; прежде чем те успели приготовиться к бою, было перебито 250 янычар. Казалось, что вот-вот их сомнут и сбросят в Дунай. Валахи дрались как одержимые, и Константин пишет, что на султана, наблюдавшего за битвой с другой стороны реки, "напал великий страх". Но тут янычары установили пушки на лафеты и открыли огонь по валашской кавалерии. Ядра врезались в строй атакующих, испуганное ржание коней смешалось с предсмертными стонами. Воины Дракулы отступили, бессильно глядя, как Дунай покрывает черная сыпь лодок с турецкими солдатами. Поняв, что бой проигран, воевода приказал отступать.

Единственным его оружием против турок оставалась теперь "тактика выжженной земли". На пути к Тыргониште османы всюду встречали сгоревшие дотла, опустевшие деревни ни людей, ни скота. Животных, которых не удалось увести с собой, жители забили и бросили в колодцы, отравив их. Лаоник Халкокондил писал: "Дракула увел все население и горы и леса, оставив поля опустошенными. Он угнал в горы и весь скот, так что, преодолев Дунай и продвигаясь по стране в течение семи дней, султан не нашел ни человека, ни зверя, никакой еды или питья". Греческому историку вторил турецкий участник похода, чье свидетельство сохранил Турхан-бей: "Даже на расстоянии шести лиг от дороги нельзя было отыскать ни капли воды. Жар от палящего солнца был так велик, что казалось, будто наше оружие плавится, как воск… Африканцы и азиаты, выросшие в пустыне, жарили на своих щитах мясо". Откуда бралось мясо? Скорее всего, турки забивали обозных лошадей и верблюдов — кормить их все равно было нечем. Воду для армии привозили в бурдюках с Дуная, но проблема с едой никак не решалась. В итоге даже гордым спахиям пришлось питаться своими павшими от голода лошадьми, а янычары хмуро поглядывали на свои громадные, начищенные до блеска казаны — день ото дня похлебка становилась все более жидкой.

Турецкий летописец оставил правдивое описание злосчастного валашского похода: "Этот беззаконный гордец, воевода Валахии, не мог открыто противиться султану и потому скрылся без следа и увел свою армию в неприступные горы, ущелья и густые леса своей страны, оставив равнину пустой и разоренной. При приближении турецкой армии валахи уводили своих жен и детей в безопасные места или отправляли их за горы, в окрестности Брашова. Другую часть людей отправили в маленький город Бухарест, полностью окруженный болотами, где они были в безопасности. Многие нашли убежище в лесах, куда те, кто не был уроженцем этой страны, не могли пробраться, поскольку леса эти были очень густыми и заросли колючим кустарником. Все стада они увели в глубь страны, к венгерской границе. Все, что могло гореть, было сожжено. Сам воевода Влад со своими людьми также укрылся в лесах, дожидаясь помощи от венгров".

Лига за лигой войско султана двигалось по Валахии, все больше страдая от голода и жажды. Валахи все время были где-то рядом — отряды турецких фуражиров, пытавшиеся отыскать провизию в стороне от тракта, исчезали бесследно. Каждую ночь турки ограждали лагерь рвом, опасаясь набега вражеской кавалерии. "Хотя валашский воевода имел небольшое войско, на нас напал страх, и мы очень его остерегались", признавался Константин. Среди солдат ходили слухи, что страшный Казыклу-бей по ночам оборачивается волком и рыщет вокруг лагеря, выбирая себе жертв. Насильно мобилизованные уроженцы Анатолии начали роптать, требуя возвращении домой. Но мало-помалу армии продвигалась впе-ред — миновав окруженный болотами Бухарест, она вышла на дорогу, ведущую к Тырговиште. До столицы оставалось меньше десяти лиг, когда Дракула решил пойти ва-банк.

В ночь с 17 на 18 июня турок, стоявших лагерем недалеко от деревни Чокэнешти, разбудили отчаянные крики дозорных и лязг оружия. Валашские воины, подобравшись в темноте к лагерю противника, незаметно пробрались внутрь и устроили резню, забросав ров трупами врагов и сорванными шатрами и открыв таким образом дорогу коннице. Во главе отряда "храбрецов" скакал сам Дракула, направо и налево рубя разбегавшихся турок. "Они перерезали людей, коней, верблюдов, грабили шатры, — повествует Константин, который был очевидцем событий. — Они перебили несколько тысяч турок и принесли султану большой вред, а другие турки убегали от них к янычарам, но янычары их от себя отгоняли и убивали, чтобы не быть перебитыми ими". Похоже, неопытные анатолийские солдаты в полной панике рубили своих товарищей, принимая их за гяуров. Дракула заранее велел обмотать стрелы просмоленной паклей, и теперь его воины зажигали их и пускали в шатры, устраивая пожары по всему лагерю и увеличивая общую неразбериху.