Граф Лазарев. Том III

Дарья томно выгнулась под одеялом и промурлыкала:

— Вик, мы так скучали. Тебя так долго не было.

Одеяло заманчиво поползло вниз, но девушка вернула его на место, чем сильно меня расстроила.

— Как же мы тут без мужа, — поддакнула Лидия, и одеяло снова немного сползло. — Совсем от рук отбились. Думаю, тебе стоит нас наказать.

— С удовольствием! — ответил я охрипшим голосом. — Я вас сейчас так накажу, будете помнить до конца жизни!

— Но с начала выпьем кофе, — остудила мой пыл Дарья. — Зато потом…

— Ладно, кофе так кофе, — согласился я. Ради таких перспектив я что угодно выпью. Хотя, как по мне, кофе тут явно лишний.

За моей спиной раздался стук в дверь, скрипнув, та отворилась, и в спальню вплыл поднос с кофейником, тремя чашками и аппетитными маленькими булочками. Нес его, кланяясь и улыбаясь выщербленным ртом, желтоватый скелет.

— О, Йорик! — обрадовались дамы. — Иди сюда!

— Какого черта?! — Я отпрянул от Йорика, который осторожно установил поднос на столик рядом с кроватью.

— Это наш новый слуга, — улыбнулась Лидия. — Мы хотим, чтобы он к нам присоединился. Ты ведь не против? Вчетвером будет так интересно…

Я судорожно закашлялся, отступая к двери и ошалелыми глазами разглядывая Йорика, наступил на что-то, вскрикнул и проснулся.

Я лежал на кровати в своем московском доме. Рядом не было ни Йорика (что, безусловно, плюс), ни голых женщин (что минус, но лучше уж пусть их не будет совсем, чем будут, но в комплекте со скелетом). В окно вовсю светило летнее солнце.

— Приснится же такое, — пробормотал я, свешивая ноги с кровати. Надеюсь, это все последствия волнений последних дней, а не мои нездоровые фантазии.

Раздался стук в дверь. Я инстинктивно поежился, на мгновение представив, что это скелет, накинул халат и пригладил перед зеркалом волосы. Вдруг сон пророческий и там все-таки голые женщины.

Голых женщин, к моему вящему разочарованию, за дверью не оказалось. Вместо них там стоял Игорь.

— Ты зачем стучишь с утра пораньше? — удивился я, оглядывая кузена.

— Вообще-то твое так называемое утро уже практически полдень, — возразил некромант. — И приличным людям к этому времени полагается выбраться из постели.

— Я неприличный, — ответил я, делая приглашающий жест рукой. — Лодырь, лежебока и вообще позор аристократии. Знал бы ты, что мне сейчас снилось.

— Золото? — предположил Игорь.

— Как ни странно, нет.

— Ну тогда женщины неглиже. Ты, друг мой, при всех своих многочисленных талантах не отличаешься особенно широким спектром интересов.

— Угадал, — подтвердил я. — Голые женщины со скелетом в обнимку. Он им кофе, кстати, приносил.

Игорь вскинул брови.

— Удивлен моей фантазией?

— Я скорее удивлен, что они не лежали на золотых слитках.

Я вздохнул.

— Плохого ты обо мне мнения, Игорь, плохого. Глубоко в душе я бессребреник и презираю материальные блага. Очень глубоко.

— В таком случае Марианская впадина позавидует твоей душе, — изрек Игорь. — У меня для тебя письмо. Сначала я хотел дождаться, пока ты проснешься, но потом мне это надоело. Так что читай, бессребреник. Вдруг там что-то важное.

Я осторожно сорвал печать и открыл конверт. Письмо, написанное аккуратным почерком на тонкой белой бумаге, торжественно извещало, что завтра после обеда граф Лазарев приглашается на ипподром.

— Скачки? — Игорь заглянул мне через плечо. — Когда это ты у нас заделался любителем лошадей?

— Никогда, зато познакомился вчера с одним таким. Мне даже не надо смотреть имя отправителя, чтобы понять, от кого это письмо. — Я перевернул конверт. — Ну да, Дмитрий Шереметьев. И кто бы мог подумать.

— Княжич увлекается скачками? — удивился Игорь.

— Он увлекается всеми увеселительными мероприятиями, которые только найдет. Но скачками, по-моему, особенно.

— Поедешь?

— Ну, если меня до завтрашнего дня не попытаются убить, не вызовет Император, не запрут в подвале и не случится еще какая-нибудь гадость, — я мысленно подсчитал вероятность такого удивительно благоприятного исхода, — тогда почему бы и не поехать? Я ведь должен познакомиться с ним поближе.

— Думаешь, это он связался с «Неспящими»?

— Если честно, нет. Но оснований подозревать других у меня так же мало, как и его. К тому же, должны у меня в жизни быть какие-то развлечения.

* * *

— Скачки? — расстроенно переспросил Инцитат на следующий день, когда я озвучил ему цель предстоящей поездки.

— Да, именно они. Я думал, тебе понравится, — заметил я, — это же твои собратья кони.

— Ну да. — Инцитат грустно пошевелил ушами. — Пойдешь смотреть на других коней, сильных, красивых, не то что я.

— Ты что, ревнуешь? — изумился

— Просто это несправедливо, — буркнул конь. — Я — обладатель выдающегося разума, могу рассуждать о высоком, могу декламировать стихи, и это никому не нужно. А какие-то тупоголовые кони, только и умеющие, что быстро бегать, прославлены на весь город. Их все знают, на них приходят посмотреть, их все любят. И кобылы тоже.

— Смотри на это по-другому, — посоветовал я. — Несчастных неразумных животных эксплуатируют в адских условиях труда, принуждая бегать по кругу, еще и жокеи хлыстом бьют. А за все старания они получают максимум мешок овса и пару морковок, весь почет достается их хозяевам, жадным капиталистам. То ли дело ты — живешь здесь в шикарных условиях, не перетруждаешься, разве что меня возишь иногда. И вообще, ты выше этого. Зачем тебе, разумному существу, жалкая мирская слава?

Инцитат вздохнул. Похоже, моя пламенная речь не произвела на него должного впечатления. Если с отсутствием мирской славы он еще мог смириться, то вот с невниманием кобыл уже нет.

— Я куплю тебе подружку, — пообещал я пригорюнившемуся питомцу.

— Да ты все обещаешь.

— Точно куплю! — заверил я. — Как только выдастся свободное время. А теперь поехали.

Московский ипподром находился всего в шести километрах от Кремля, то есть практически рядом по меркам моего родного мира. Но здесь, в еще не окончательно испорченном урбанизацией девятнадцатом веке, такое колоссальное расстояние считалось практически пригородом.