Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

Еще в Ардагане, в первых числах мая 1877 г., Лорис составил себе план дальнейших действий: оставить в покое Карс, под наблюдением небольшого отряда, а самому ударить на центр опасности, на Эрзе-рум, вероятно, еще вовсе не подготовленный к сопротивлению, и куда только что приехал Мухтар-паша, для организации обороны Малой Азии. «Сила Карса в тех надеждах и подкреплениях, которые он получает и будет получать из-за Соганлуга. Раз гарнизон и жители Карса узнают, что Соганлуг в наших руках, что Эрзерум взят или отрезан, —

Карс сам откроет нам двери: в нем подкошена будет в корне сила реального сопротивления». Взгляд это был, безусловно, правилен, но слабая его сторона заключалась в том, что за Соганлуг и на Эрзерум мы двинуться серьезно не имели никакой возможности, по недостаточности войск. Аорис просил подкреплений. В Тифлисе и рады были дать ему их, да на нет и суда нет: главнокомандовавший писал, что ему даже и караулы нечем содержать... На настойчивые просьбы прислать на Кавказ хоть две пехотные дивизии военный министр Д.А. Милютин неуклонно отвечал, что «кавказская армия богата своею славою» и что подкреплений из России прислано не будет. Аорис кипятился, злясь на бездейственное пребывание целых тридцати шести пехотных батальонов отборных войск в рионском крае, где все равно ведь и делать нечего, и никакого решительного результата добиться нельзя. Ослабить рионский отряд, однако же, не решались, вероятно опасаясь вторжения турок в Гурию и Имеретию. Но Аорис смотрел на это иначе. Он видел тут только «штабную интригу», только желание подготовить успех другим вождям, в ущерб ему и его задачам, справедливо казавшимся ему первостепенными и важнейшими из всех задач, выпадавших нам на малоазиатском театре войны.

Пришлось вернуться к Карсу и заняться его невозможною «осадою», оставя Мухтару-паше полный простор в деле вооружения, дисциплинированна и сосредоточения всех сил Малой Азии, этого ядра могущества турецкой империи... М.Т. Лорис-Меликов рвал на себе волосы, проклиная свою участь, между тем как по безжалостной иронии судьбы все, от мала до велика, приставали к нему с вопросом: «Завтра или послезавтра войдете вы в Карс?» Это пилило ему нервы. Он становился все более и более раздражительным, особенно потому, что своих на этот счет видов и мнений он почти никому и высказы-вать-то не мог, чтобы не ронять духа и морали войск.

V

В конце мая под Карс прибыл на время армейский штаб. Как всегда и везде бывает в подобных случаях, в нашем лагере немедленно же образовалось два лагеря, с неизбежными несогласиями во взглядах и сопровождающими их перепалками. Возникла неустранимая «война генералов». Существующее в обществе мнение о «хитрости», «ловкости», «политичности» М.Т. Лорис-Меликова показалось мне при этих обстоятельствах безусловно ошибочным. Будучи посвящен во все детали этих споров и инцидентов, я ежедневно, по несколько раз в сутки, принужден бывал, как и кн. Г.Г. Тарханов и полковник И.С. Чернявский, — просто-таки за фалды удерживать Лориса. Он кипятился, досадовал, грубил, капризничал, тогда как требовалось спокойствие — спокойствие и духа, и ума, для доставления торжества правому делу...

VI

Совещания вождей о дальнейших действиях при этих обстоятельствах становились все более и более затруднительными. Наконец в последних числах мая верх взяло мнение покойного В.А. Геймана — немедленно же штурмовать Карс, после усиленной бомбардировки в течение нескольких часов. Никогда не забуду того странного физического ощущения, какое я испытал, когда М.Т. сообщил мне это решение военного совета: мне показалось, что сердце мое обложили льдом. Впрочем, позднее я видел, какою мертвенною бледностью покрывалось лицо некоторых полковых командиров, когда их знакомили с диспозициею боя. О, конечно, не за жизнь свою они страшились, не личное чувство в них тогда шевелилось...

Принятый план состоял, как теперь уже известно из опубликованных данных, в том, чтобы вечером, под покровом ночи, подойти с осадными и полевыми орудиями и с войсками по возможности ближе к северным и западным фортам Карса, с рассветом начать бомбардировку, к полудню предпринять штурм, а вечером овладеть крепостью. Все это — едва с шестью пехотными полками... Когда настал день 31-го мая (движение назначено было к ночи на 1 июня 1877 г.), М.Т. Аорис-Меликов настойчиво убеждал меня остаться в лагере.

— Все равно, — говорил он мне, — ведь мы все там ляжем. Надо же, чтобы кто-нибудь остался в живых, засвидетельствовать перед людьми о моей неповинности в столь жестокой неудаче. Корреспондентов и без вас теперь не мало. Ручаюсь вам, и они ничего не напишут.

Я ответил, что не отстану: «Помирать, так сообща». Тогда он обещал мне дать знать, когда садиться на коня, и... уехал со своим штабом, оставя меня в моей палатке⁶³⁷. Как сумасшедший, погнался я за штабом, вместе с корреспондентом «Голоса» Г.К. Градовским², но «ищи ветра в поле». В темени, без дорог, без указаний бродили мы ощупью от части к части. Дождь лил как из ведра. Орудия двигались вперед черепашьим шагом, несмотря на обилие волов и лошадей, несмотря на помощь пехоты, и вязли по оси в грязи непролазной. Близость к неприятельской крепости обязывала всех хранить молчание: запрещено было даже папироски курить, спички зажигать, громко кликать друг друга... Мрачная суетня царила повсюду, и никто не мог нам указать —г ибо никто этого не знал, — где штаб, где командующий корпусом.

Дождь, затруднения в движении артиллерии, неурядица — казавшиеся Г.К. Градовскому предвестием неудачи, — мне, напротив того, придавали бодрость духа. Я думал: «Велик, поистине велик Бог земли русской. Осадные орудия не сделают и двух верст пути (они стояли вначале за несколько верст к северу от лагеря, т. е. еще дальше от крепости). Вследствие этого волею-неволею придется отложить штурм. А там, Бог даст, обстоятельства как-нибудь вытанцуются». Так и случилось. Сам г. Гейман, долженствовавший атаковать Карс из Аравар-тана, прислал депешу, что за решительною невозможностью двинуть артиллерию надо отложить штурм. Войскам тотчас же дан был приказ вернуться в лагерь, и мы с Г. К. Градовским скоро наткнулись на корпусного командира, весело возвращавшегося в Мапру...

Узнав меня, он первым делом выругал меня по-грузински за мальчишество, «за трусость прослыть трусом», а потом принялся неудержимо изливать передо мною свой восторг. «Это ли не звезда? Это ли не перст Провидения?» — ежеминутно повторял он.

Я сам был на седьмом небе, и в ту минуту готов был и понять, и извинить всякое суеверие. Мы вернулись промокшие до мозга костей: палатки наши уже были сняты. Не знаю, что сделали другие, а я, усталый и телом, и душою, успел только привязать моего верного Буцефала подле копны сена и тут же завалился спать, на том же сене, под открытым небом и проливным дождем...

VII

Дальше события вышли уже из-под нашей власти. 3-го июня сами турки двинулись из Карса атаковать наши войска в Аравартане. Я не описывал этого дела, ибо на нем не присутствовал. Оно происходило в десяти верстах от нашего лагеря. Я за ним следил, стоя близ кареты, изображавшей из себя станцию военно-походного телеграфа. Главнокомандующий и командующий корпусом почти не отходили от этой станции с тех пор, как получилась первая и весьма тревожная депеша г. Геймана, требовавшая чуть ли не расстреляния покойного Рыд-зевского, тогда командовавшего грузинским гренадерским полком и принявшего бой без ведома и приказания отрядного командира г. Геймана. Любопытно было следить по этим депешам за перипетиями боя, а еще более за изменчивостью людских сркдении >: приговоров: в последней депеше г. Рыдзевский выдавался уже за героя, да он и действительно был таковым, в полном смысле этого слова...

VIII

Блистательный успех наших войск в Аравартане, обязанный, главным образом, бесподобной кавалерийской атаке, проведенной кн. З.Г. Чав-чавадзе, увы, не вернул нам инициативы в направлении военных событий. Скоро пришло известие, что турки осадили Баязет, что микроскопический эриванский «отряд», посланный в Алашкертскую долину под предводительством А. А. Тергукасова³ с целью отвлечь внимание Мухтара от Карса, наткнулся на превосходящие силы наседающего на него неприятеля. Военные совещания приняли новое направление: уже не о штурме Карса пришлось заботиться, а о лучших способах выручить ба-язетский гарнизон и эриванский отряд. Решено было послать за Соган-луг особый отряд, уже для отвлечения внимания Мухтара от Тергукасова. М.Т. Лорис-Меликов взялся пойти с этим отрядом, командование которым принадлежало, впрочем, В. А. Гейману.