Граф Орлов

***

– Лошадьми я и теперь занимаюсь, и порода орловских рысаков по России широко распространилась, - тоже ведь память обо мне будет!
– засмеялся Алексей Григорьевич.
– Однако я в сторону от рассказа отошёл; вернусь к делам семейным. Занимаясь разведением лошадей, недосуг мне было невест выбирать, но судьба сама об этом позаботилась. Заехал я как-то к своей старой знакомой Екатерине Демидовой; в былые времена мы с ней близкими друзьями были, после она за Петра Демидова, тайного советника, замуж вышла. Жалуюсь ей в шутку, что вот, мол, жениться мне брат Иван велит, а невесту искать некогда.

– Известное дело, Екатерина Алексеевна, жениться - не напасть, да женившись, не пропасть, - говорю.

Тут заходит к нам молодая девица, и Демидова меня спрашивает:

– Помните мою племянницу, граф? Дуняша, дочь сестры моей Анны, которая замужем за Николаем Лопухиным. Вы Дуняшу когда-то нянчили и баловали.

– Как же, помню, - отвечаю.
– Какой красавицей стала!

– И я вас помню, Алексей Григорьевич, - говорит Дуняша.
– Мне с вами и страшно, и весело было.

– А теперь?
– смеюсь я.

– И теперь страшно и весело, - тоже смеётся она.

Поговорили мы о том, о сём; Дуняша вышла, а Демидова вздыхает:

– Засиделась она в девках, двадцать первый год пошёл - раньше уже никто в жены не взял бы: стара для замужества, сказали бы... Послушайте, граф, - вдруг говорит Демидова далее, - а не жениться ли вам на Дуняше? Я её нахваливать не стану, но, ей-богу, хорошая партия! Мила, скромна, но не дичок, обхождения приятного; к тому же, из царского рода по отцу: из тех Лопухиных, из которых первая жена Петра Великого была, и сын её царевич Алексей, и внук - государь-император Пётр Второй... Право же, граф, где вы лучшую невесту найдёте?

– Но я старше её почти на тридцать лет, - возражаю, - да и согласятся ли родители?

– Вас года не берут, граф, - опять вздыхает Демидова, - кто вам ваш возраст даст?.. И что за беда, если муж старше жены? Так и должно быть...А родители Дуняши за счастье сочтут с вами породниться: кому не хочется за самого графа Орлова дочь выдать?.. Соглашайтесь, Алексей Григорьевич, соглашайтесь, умоляю вас! За согласие моей сестры и мужа её я вам ручаюсь.

– Но захочет ли Дуняша?
– продолжаю я сомневаться.
– Может её сердце другому отдано?

– Глупости какие!
– фыркает Демидова.
– Если мы будем девок по их желанию замуж выдавать, мир перевернётся! Супружество не такая вещь, чтобы девицы решение принимали: они сиюминутным чувствам подвержены, о завтрашнем дне не думают, а брак - дело серьёзное, на всю жизнь... Есть девки, которые французских романов начитавшись, на отчаянные поступки во имя любви готовы, но Дуняша не такая, её правильно воспитали - за кого родители прикажут, за того и пойдёт.

– Нет, Екатерина Алексеевна, надо и её спросить, - говорю.
– Не хочу, чтобы она с постылым мужем жила. Вдруг я ей противен?

– Ох, граф, это вы-то противны? Унижение паче гордости!
– грозит мне пальцем Демидова.
– Впрочем, пойдите и спросите Дуняшу сами; слышите, она на клавикордах в гостиной играет... Ступайте, Алексей Григорьевич, Бог вам в помощь!..

Иду я к Дуняше; она играть перестала и вопросительно на меня смотрит.

– Евдокия Николаевна, - говорю я ей, - я уже не молод, а избранницы до сих пор не имею. Вы можете счастье всей моей жизни составить: выходите за меня замуж, и клянусь вам, что буду любить и уважать вас до конца дней моих!

Она так растерялась, что не сразу ответила.

– Как же это...
– лепечет.
– Но ведь вы... Но ведь я... Как же это?..

– Бывают минуты, от которых судьба зависит, - продолжаю я тогда, - вот такая минута сейчас и наступила! Я вас давно знаю, а когда нынче увидел, сердце моё встрепенулось и сказало - это она! И если в вас хоть капля ответного чувства ко мне есть, будьте моей женой! Или я вам не люб?

– Я не знаю... Я никак не думала... Но как же матушка и батюшка?..
– совсем она потерялась.

– Если вас лишь это тревожит, не беспокойтесь: тётушка ваша в согласии их уверена, - утешаю я её.
– Вы-то сами согласны?

– Вы мне всегда нравились, - признаётся она, покраснев.
– Однако это так неожиданно...

– Ну, вот и славно!
– говорю и в щёчку её поцеловал.

Дуняша вскрикнула, лицо руками закрыла и выбежала из комнаты, а я к Демидовой возвратился.

– Ну что, Алексей Григорьевич?
– спрашивает она с нетерпением.

– Поладили мы с ней, - сообщаю.
– Удалось ваше сватовство, Екатерина Алексеевна.

– Ой, как хорошо!
– восклицает.
– Сейчас же поеду к сестре и всё ей расскажу! А вы завтра приезжайте официальное предложение делать...

***

– Так, с налёту, я и женился на матушке твоей, - улыбаясь, сказал граф Анне Алексеевне.
– Родители её согласие своё дали, брат Иван так же меня благословил, и матушка-императрица этот брак одобрила - пожелала нам всякого счастья и благополучия. Свадьба у нас была пышная, целый месяц гуляли; вся Москва у меня побывала.

Сперва детей у нас не было, но мы этому даже рады были - друг для друга жили. Через три года ты родилась, Нинушка. Матушка-императрица как раз в Москве пребывала и самолично поздравить меня приехала; правда, прибавила, что лучше бы родился сын, потому что девочек воспитывать я не способен. Я господину философу об этом уже рассказывал...

В следующем году Дуняша родила и сына, однако в тот же день скончалась. Я до последнего около её постели сидел, за руку держал. Перед самым концом Дуняша мне знак подала, чтобы я наклонился и прошептала:

– Кто мог знать, что я первой умру... На тебя детей оставляю, не обижай их. Не дал мне Бог с ними побыть...
– с тем и отошла.

Что я тогда пережил, всё при мне останется, распространяться не стану... Видно, за грехи нас Господь покарал: Григорий с женой толком не пожил, и я тоже...

Сына моего окрестили Иваном. Императрица его тут же в капитаны Преображенского полка произвела, а когда я её благодарить приехал, сказала, что верит в его высокое будущее - у такого, мол, великого отца и сын великим будет. Низко я ей поклонился...