Граф Сен-Жермен

Мадам. Обречена на что?

Сен-Жермен. На смерть.

Мадам. А Вы — Вы тоже?

Сен-Жермен. Да. Возвращайтесь во дворец; передайте королеве, чтобы она остерегалась, — день этот станет для нее фатальным…

Мадам. Но маркиз Лафайет…

Сен-Жермен. Шар, надутый пустыми словами. Как раз сейчас они сговариваются, что с ним делать: то ли обратить его в орудие, то ли в жертву; но к полудню все будет решено… Час отдыха миновал, и указы Провидения должны быть исполнены.

Мадам. Чего же они хотят?

Сен-Жермен. Полного краха Бурбонов. Они свергнут их со всех занимаемых престолов, и менее чем через столетие Бурбоны, все ветви рода их, будут низведены до ранга простых смертных. Франция как королевство, республика, империя, затем в смешанных формах правления будет корчиться в муках, сотрясаться от волнений и раздираться на части. Из рук классовых тиранов она перейдет к тем, кто амбициозен и лишен достоинства».

…Вечером 16 мая 1770 года в Версале двое детей, девочка четырнадцати лет и толстячок пятнадцати лет, лежали в постели за тяжелыми занавесями. Месье дофин и мадам дофина — будущий Людовик XVI и будущая королева Мария-Антуанетта — были уложены в постель в соответствии с дворцовыми правилами. Король Людовик XV принял рубашку своего внука, а графиня де Шартр помогла зардевшейся девушке снять ее рубашку. Внезапно занавеси вокруг королевского ложа раздвинулись, как требовали правила церемониала, и молодые супруги предстали перед всем двором. Придворные приветствовали их низким поклоном.

Наконец они остались одни. Луи едва взглянул на юную блондинку, бледную как полотно… и громко захрапел.

За королевской трапезой Луи так много ел, что дед зашептал ему на ухо:

— Молодому супругу не следует так наедаться на ночь.

Дофин в ответ засмеялся:

— Почему, я наоборот лучше сплю, когда сытно поем.

И он действительно прекрасно спал все ночи к недоумению супруги. В своем личном дневнике он записал: «Опять ничего». Это «ничего» продолжалось семь лет. Молодая принцесса с отчаяния погрузилась в вихрь удовольствий и развлечений, правда, сохраняя верность супругу.

В воскресенье, 30 января 1774 года, около полуночи, она возвратилась с бала. Больше всего ей нравились эти балы — можно было не соблюдать этикет, скрывшись под маской, и веселиться от души. В толпе она заметила молодого иностранца, которого ей представили несколько недель назад, и она уже встречала его на «балах по понедельникам». Ах, эти карнавалы! Мария подошла к нему и долго разговаривала, он так и не узнал ее. Молодой человек был высок, красив, любезен и не обладал манерами «куртуазного ловеласа». Они беседовали, смеялись, пока Марию-Антуанетту не стали узнавать окружающие и ей не пришлось исчезнуть.

Молодой иностранец, привлекший внимание Марии-Антуанетты, был сыном знатного шведского дворянина и путешествовал по Европе в целях повышения образования. Он был старше дофины только на два месяца, и его звали граф Аксель Ферсен. Она ему показалась красивой, он ей — привлекательным, и только.

Они вновь увиделись через четыре года. Королева узнала его, как только он вошел в салон.

— А, вот и мой старый знакомый!

Аксель увидел Марию-Антуанетту другими глазами. Перед ним была не девочка, а красивая женщина. Людовик XVI наконец согласился на операцию, которая прошла успешно, и он стал полноценным супругом — королева ждала первого ребенка. Ее красота расцвела, и Мария-Антуанетта, бесспорно, была самой красивой женщиной двора. Королеве нравилось, когда ей об этом говорили.

Молодую королеву окружали светские щеголи, ветреники, забавные остряки и сплетники. Может, поэтому ее привлекла спокойная грация и достоинство красивого шведа. Однажды она попросила его показать ей военную форму шведского драгуна. Молодой человек подчинился и был принят по этому поводу в личных апартаментах королевы. Как рассказывал один из участников этого приема, королева очень внимательно рассматривала голубой камзол, поверх которого была надета белая туника, замшевые лосины, черный кивер с желто-голубым султаном. Она разглядывала и восхищалась. Может, Мария-Антуанетта еще и не любила его, но проявляла явный интерес. Что до Акселя, то он был влюблен, и так сильно, что предпочел сбежать, записавшись в экспедицию в Америку.

Окружение королевы, привыкшее к легким нравам придворной жизни, было удивлено:

— Как, месье, вы уезжаете, не насладившись вполне своей победой?

— Я не одерживал никаких побед и никого не бросаю, — возмущался честный юноша, — я уезжаю, не совершив ничего, о чем бы сожалел впоследствии.

Только узнав о его возможном отъезде, Мария-Антуанетта поняла, что имеет «склонность» к этому молодому человеку. И когда он явился просить отставки, она не могла отвести от него полных слез глаз.

Но отъезд не состоялся. После длительного ожидания погоды в Гавре экспедицию отменили, и Ферсен был вынужден вернуться в Версаль. Хотя он и не просил никакого места, благодаря хлопотам королевы его назначили полковником в королевский полк. В окружении королевы находилось много завистливых людей, и они стали находить его поведение «менее сдержанным», а Аксель написал отцу: «Ее доброта ко мне и назначение полковником задели всех молодых придворных».

Когда королева приезжала в Трианон, она приглашала Акселя на камерные вечера. В один из таких вечеров королева спела куплеты, которые будут использованы в опере «Дидона». В них говорилось, что «его присутствие при дворе вдохновляет ее».

Двадцать шесть лет спустя, после посещения представления «Дидоны» в Стокгольмской опере, Аксель напишет: «Сколько воспоминаний и сожалений о потерянном счастье нахлынуло на меня на этом спектакле!»

Чтобы более не компрометировать королеву своим присутствием, Аксель вновь стал хлопотать о своей отправке в Америку. В марте 1780 года он был назначен помощником к генералу де Рошамбо и отправился в Брест, а оттуда отплыл в Америку на Корабле «Язон», оснащенном шестьюдесятью четырьмя пушками. Они вновь встретились только через три года.

Однажды королева музицировала на арфе в «золотом салоне». Постучали в дверь и доложили о посетителе. Вошел Аксель Ферсен. Он очень изменился за эти годы. Уезжал в Америку «красивым как ангел», теперь же постарел на десять лет. Мария-Антуанетта прервала игру и протянула ему руку для поцелуя. Аксель был очарован ее красотой: все, кто видел королеву, восхищались ее стройной фигурой, плавной походкой и в особенности ее ослепительной кожей, столь белой, столь прозрачной и нежной, что рисовавшая ее портрет художница мадам Виже-Лебрен жаловалась, что не может передать этот цвет.

Мария-Антуанетта, казалось, вновь обрела свою «склонность». Что было между ними? Аксель признавался в письме к сестре, что «королева любит его по-настоящему», и он любит ее всей душой и чувствует ужасную неловкость, оставаясь с ней наедине.

На следующий год он приехал в Версаль вместе с королем Швеции, который путешествовал под именем графа де Ваза. Они пробыли при дворе шесть недель. Мария-Антуанетта была счастлива. Когда она смотрела на Акселя, ее лицо начинало светиться. «Склонность» превращалась в страсть. Но за праздниками и балами Мария-Антуанетта не забывала, что Аксель беден, и старалась устроить его дела. И перед отъездом в Швецию Аксель получил в подарок патент на Королевский шведский полк и двадцать тысяч ливров ренты как командир полка.