Граф

Платформа опускалась довольно долго, после чего плавно замерла. Одна из стен с тихим скрежетом сместилась, и за ней открылся чистый коридор, обставленный без излишков, но со вкусом. По крайней мере, мне этот минимализм понравился. А вот сурово глядящие на меня солдаты — не очень.

Шестеро военных в незнакомых мундирах и без знаков различия замерли по сторонам от выхода. Взгляды у всех цепкие и колючие, выражения гладковыбритых лиц решительные, позы напряженные. Казалось, стоит сделать одно неверное движение, и бойцы накинутся на меня, как свора цепных псов. Вот только вместо клыков у них винтовки да сабли.

Впрочем, меня это не смутило. Не дожидаясь особого приглашения, я смело пошел вперед, и никто не посмел заступить мне дорогу.

— Граф, рад встрече, — из-за поворота вышел Нечаев и направился мне ко мне. — Надеюсь, вы добрались без проблем?

— Приветствую, Петр, — я пожал протянутую руку. — Добрался хорошо. Правда, попутчик попался неразговорчивый.

— Простите, Ваша светлость, у меня четкие указания, — раздалось из-за спины.

— Мне эта фраза скоро сниться начнет.

— Прошу простить Федора. У нас все строго, — Нечаев сделал приглашающий жест, и мы двинулись по коридору.

Вскоре перед нами оказался просторный зал. На высоком потолке висела не большая люстра, а ровные ряды узких светильников, под которыми суетились немногочисленные люди. Все строго одетые и каждый занят своим делом. Большинство носило стопки бумаг из одного кабинета в другой. У некоторых в руках были коробки.

— Извините за беспорядок и суету, граф, — голос Нечаева, как всегда, звучал ровно и уверенно. — Государь Император недавно пожаловал нашей службе эти помещения. Мы еще не все подготовили.

— Ага, — задумчиво протянул я, краем глаза заметив за одной из дверей настоящий арсенал: ровные стойки с оружием на любой вкус и цвет. — Вы к войне готовитесь?

— Готовится поздно, — Нечаев проследил мой взгляд. — Война уже идет, граф. Мы воюем.

— С французами? — вспомнил я слова Прохора.

— И с ними тоже, — кивнул Петр. — Но есть враг куда хуже. Он таится в самом сердце Российской империи и точит ее, как черви точат яблоко.

— Вы про полозов?

— И про них в том числе, — Нечаев подвел меня к самой дальней двери и распахнул ее, пропуская внутрь.

В большом кабинете сидела Дарья. Она пила чай и перебирала документы в старой потертой папке. Девушка так увлеклась чтением, что не сразу заметила, как мы вошли. Лишь вежливое покашливание Петра отвлекло ее от изучения пожелтевших от времени бумаг.

— Граф, — Дарья поднялась с кожаного кресла. — Рада вас видеть.

— Взаимно, — я улыбнулся. — А мы снова на «вы»?

— Того требуют приличия. — Судя по ее улыбке, Дарья просто забылась.

— Порой они требуют слишком многого, не находишь? — я тоже улыбнулся.

— Федор точно привез того Воронцова? — обойдя нас, Нечаев уселся за большим столом из красного дерева. Он взглянул на Дарью и продолжил. — Наш граф умеет шутить, подбирает слова и не впадает в истерику каждый раз, когда что-то происходит не так, как ему заблагорассудится.

— А еще он не вытирает ноги о тех, кто ниже его по статусу, — добавила Дарья. — Возможно, он, наконец, повзрослел?

— Мой опыт показывает, что такие люди не меняются. — Удрученно отметил Нечаев, выкладывая перед собой бумаги. — Увы, графиня, но капризные дураки и садисты остаются таковыми даже спустя годы.

— Только не говорите, что позвали меня, чтобы насмехаться, — я уселся в соседнее с Дарьей кресло и откинулся на мягкую спинку. — А еще, при всех своих положительных качествах, я не люблю, когда меня обсуждают, будто меня нет рядом.

— Простите нас, граф. Но мы с Дарьей просто не можем поверить в вашу чудесную метаморфозу, — Нечаев поднялся и подошел к шкафчику. — Чем она вызвана?

— Я же говорил: сунулся в драгуна, а очнулся совсем другим человеком, — невозмутимо ответил я. — Еще и память потерял.

— Тебя мог заразить червь. — Задумчиво предположила Дарья. — Они способны менять сознание. Иногда при этом повреждается мозг, вследствие чего личность человека может полностью измениться. Но тогда ты утратил бы способность управлять драгуном.

— Никаких червей у меня нет, — отрезал я. — Точнее во мне. А вот к поместью подобрались еще три твари. Я их убил.

— Еще полозы? Какого класса? — оживился Нечаев. — Он достал из шкафчика прозрачный графин с жидкостью мягкого коричневого оттенка и два пузатых бокала. Он наполнил оба. Один передал мне, другой взял себе и вернулся за стол. — Это коньяк. Французский. Трофейный.

Я поднес бокал к носу и принюхался. Качественный и по-настоящему дорогой алкоголь я пил редко, но определить его мог практически сразу. Аромат от коньяка шел восхитительный, а его плотное тело оставляло на стенках бокала тягучие «ножки».

— Откуда мне знать? — я пригубил напиток. Рот наполнился сложной палитрой вкусов, а приятное тепло незамедлительно растеклось по всему телу. — В Академии мне пока учиться не довелось, а память подводит.

Петр ничего не сказал и тоже отпил коньяка.

— Всего существует семь классов полозов. — Менторским тоном начала Дарья. — С первого по пятый — змеи, чья классификация зависит от размера: чем больше, тем опаснее. Змей первого класса лишь один — Великий Полоз, но его никто и никогда не видел. Второй класс схож по размерам с Кремлевской стеной, а дальше по уменьшению. Пятый класс не превышает в длину семи стоящих друг за другом экипажей, но чуть больше каждого из них в высоту. Это самые мелкие из полозов.

— Тогда, выходит, пятый, — определил я. — Но ты сказала, что классов семь.

— Шестой — изверги, — продолжила Дарья. — Зараженные люди, чья плоть подверглась необратимым изменениям. Седьмой — сектанты. Новообращенные или нет — не имеет значения. У них допускаются незначительные мутации.

— Как у тех типов в монастыре?

— Да. — Удовлетворенно кивнула девушка. — Но пусть тебя не смущает тот факт, что они на последнем месте в классификации. Чаще зараженные люди представляют куда большую опасность, нежели полозы. Согласись, куда сложнее распознать того, кто скрывает чудовище внутри себя.