Графиня – служанка

Утром сорочку можно было просто выжимать. Слабость во всём теле ощущалась дикая, зато ощущение возникло, словно заново родилась. Деда Гонро уже не было, зато за столом обнаружился дремлющий Сет, тут же встрепенувшийся, едва я встала.

— Доброе утро, Лара!

— Доброе, Сет. А сейчас действительно утро?

Мальчик подтвердил, зачёрпывая угли из очага совком и перенося их в печурку. Пока я смывала с лица липкий пот, он поставил на круг кастрюльку и, дождавшись, когда вода закипела, раскрошил в неё какую-то траву. Почувствовав на себе мой взгляд, Сет пояснил:

— Дед Гонро сказал, что тебе этот отвар поможет окончательно выгнать хворь из организма. Он вчера специально к травнику ходил, узнавал, чем тебя лечить. Но пить отвар нужно сразу, как чуть остынет, поэтому сегодня я тут.

— Погоди, а как же работа? Ты же ведь вместе с ним работаешь, да?

Сет беспечно махнул рукой, помешивая воду:

— На ближайшие три дня дед Гонро выкупил мою подать.У нас такое позволяется. Мало ли какие дела могут возникнуть. Да даже если заболел, но есть деньги, заплати две трети доли и лечись.

Я даже на табуретку присела. Ничего себе у них тут правила. Не сказала бы, что жёсткие, но возможность сохранить за собой место стоит того, чтобы заплатить. Похоже, что мой моральный и финансовый долг перед дедом Гонро скоро станет окончательно бесконечным. Заставив меня проглотить горький отвар, Сет совсем по-взрослому скомандовал идти полежать, а сам ушёл за продуктами. Я же, воспользовавшись возможностью побыть в одиночестве, быстро ополоснулась, а затем немного простирнула сорочку, натянув платье прямо на голое тело. Щеголять голышом при мальчике было неприлично, а одеяло или плед могли распахнуться или сползти в самый неподходящий момент. Не знаю, что там за трава такая целебная была, но в следующий раз встала уже ближе к обеду. Получила от Сета ещё одну кружку свежего отвара и миску куриного бульона и небольшими кусочками мяса. Так, в принципе, между сном и едой пролетели три дня. Вечером дед Гонро приходил — Сет уходил. Утром история повторялась наоборот. Зато благодаря их заботе я встала на ноги достаточно быстро. На четвёртый день заскочил Сет, предупредив, что заглянет только завтра вечером, так как надо в рабочий ритм войти, показал мне, где брать воду из подземного источника, хотя и опасался, что за нашу с ним самодеятельность дадут по ушам, если узнают. Всё-таки официально я ещё болела. Пожелав мальчику удачи, я съела оставленную дедом Гонро кашу, а затем посмотрела по сторонам. В моей голове потихоньку зрел план, а раз на целый день остаюсь одна, то зачем тянуть?

Глава 16. Дом должен быть домом

Первым делом я убрала всю посуду со стола и из шкафа, чтобы не запылилась, а потом взялась за метлу. Напоминая себе, чтобы не перебарщивала с энтузиазмом, вымела всю землю и песок. Под ними оказался каменный пол с плотно подогнанными друг к другу плитами. Немного подумав, нагрела воды, а затем отскребла тупым старым ножом сажу и копоть вокруг очага. Пришлось делать паузы, чтобы отдохнуть, но вскоре и кладка была отмыта. Очень удобным оказалось наличие подобия канализации. Грязную воду попросту сливали в специальный жёлоб в полу в углу «умывальни».

Кто и когда спроектировал эти катакомбы, в которых жили просящие, кто не имел собственного угла на поверхности, дед Гонро не знал. Ходили легенды, что это наследие древних городов, сгинувших в пекле одной из войн. На их пепелищах построили новые, а подземные уровни облюбовали гильдии Тёмного города. На самом деле сам город назывался Гренхолд. И на всех картах именовался именно так, но всех, кто относился к «дну», привыкли именовать обитателями Тёмного города, обозначая таким образом принадлежность к другой стороне жизни. Нищие, убийцы, наёмники, шулеры, воры, работницы «домов утех» и прочие не могут считаться добропорядочными горожанами. Но и закрыть глаза на их существование невозможно. С местными властями было заключено соглашение, что они не лезут в дела «темно-гильдейских», а последние, в свою очередь блюдут свои законы. Вот если за руку поймали, тут уже попадёт с обеих сторон. Даже переехав в другой город, можно было смело просить проводить к иерархам Тёмного города и не ошибиться в царящих порядках. Естественно, за такое перемирие в казну ежемесячно уходила кругленькая сумма. Зато и волки сыты, и овцы целы.

Я потихоньку отмыла жилище, навела порядок в шкафу. Осталось разобрать свалку из различного хлама, сваленного в углу, но сил уже не осталось. На моё счастье, дед Гонро неудержимым фанатичным собирательством не занимался, а тащил к себе только нужные вещи, которые могли пригодиться в хозяйстве. Другое дело, что редко этим всем пользовался. Ничего, переберу, отмою или отчищу, и можно будет их продать или обменять на что-нибудь полезное у соседей или старьёвщика.

Я плюхнулась на лежанку, когда почувствовала, что руки уже не поднимаются. Даже рогалики в обсыпке, оставленные дедом Гонро на перекус в горло не полезли. Хотя ещё накануне с удовольствием уминала их с молоком. Естественно, крынку опустошила сразу, иначе уже к утру скисло бы. Спина гудела, да и ноги тоже. Зато окинув жилище взглядом, осталась довольна. Даже стало намного светлее. Очаги в Тёмном городе, равно как и факелы, никогда не гасли. Дед Гонро объяснил, что возле каждого источника огня закреплены специальные артефакты, не дающие пламени потухнуть или своими искрами поджечь всё в округе. Он сам мне показал их, собираясь сегодня на работу. Поэтому даже случайно выроненный из совка уголёк тут же гас. За артефакты платили Королю, а кто не мог, тот изгонялся. Никому не нужно было, чтобы Тёмный город вспыхнул как свечка. Спасения из такого пожара быть не могло: гулящие по подземелью сквозняки быстро раздули бы его до уровня катастрофы.

Поэтому больше из-за моей слабости дед Гонро не разрешал, пока болела, близко подходить к очагу или переносить угли, опасаясь, что рухну в огонь сама и обожгусь. Ох, чувствую, получу от него по шее за самоуправство, но в глубине души надеялась, что сильно ругаться не будет.

Вывел из дрёмы меня звук открывающейся двери.

— Лара, я... — дед Гонро замер на пороге, разглядывая всё вокруг, потом поджал губы и скупо произнёс глухим голосом. — Не стоило...

Он сразу как-то резко ссутулился и, не сказав больше ни слова, прошёл к очагу. Даже накидку снимать не стал, просто сунул руки к огню, чтобы отогреть. Я нашарила ногами туфли, с которых срезала ленты и направилась к старику:

— Дед Гонро! Но мы же люди! А нищенство — это всего лишь профессия! Та же самая работа. Так почему мы не можем после работы приходить к себе домой. Именно ДОМОЙ, а не в место, где стоят ночью наши туфли. Пусть хотя бы здесь будет немного уютно и приятно. И так весь день то под палящим солнцем, то на ветру, а то и в лютый мороз или промозглый дождь...

Дед Гонро на секунду взглянул через плечо, молча пожевал губы, а затем снова повернулся к очагу. Но я успела увидеть блеснувшую на впалой щеке мокрую дорожку, оставленную катящейся вниз слезинкой. Настоящей, не той, что он умеет пускать, чтобы ещё больше разжалобить подающих.

Я подошла к старику и крепко обняла со спины:

— Простите меня, что вмешалась в привычный вам уклад. Хотела хоть немного отблагодарить вас за моё спасение и помощь, как-то сделать приятно. Если вам от нового порядка настолько плохо, то верну, как было. Правда, грязь и копоть в тех объёмах, что было, не нанесу, но, думаю, что со временем они сами собой нарастут.

Дед Гонро глубоко вздохнул, причём я чётко уловила нотки горькой усмешки:

— Не надо, Лара. Ты — молодец. Просто сегодня здесь и сейчас я столкнулся лицом к лицу с тем, чего так долго избегал и о чём запрещал себе вспоминать. Ведь не всегда был попрошайкой. У меня был свой дом. Настоящий дом. Семья. Маленькая, правда, всего я, жена и дочь. Так и жили. Потом жена умерла, сильно по ней убивался, горевал... Пил несколько дней. А потом дочь выставила меня из дома, сказав, что опустившийся забулдыга в семье ей не нужен. Ей как раз тогда очень выгодное предложение сделали. Я и ушёл. Долго скитался, потом оказался здесь. Вот так и живу уже много лет. Прихожу-сплю-ухожу. Так мне казалось проще. Легче что ли...

— Дед Гонро, на вы же не пьяница!

— Да я и тогда им не был. Просто пытался залить крепкими напитками дыру, образовавшуюся в душе после смерти жены.

— Но дочь-то должна была это понять!

Старик грустно покачал головой:

— Даже если бы тогда не сорвался, ей всё равно выгоднее было предстать круглой сиротой и привести мужа в пустой дом. Я просто оказался лишним. А пустые бутылки на полу кухни удачным и уместным предлогом.

— И она даже потом не захотела вас найти, чтобы просто увидеться?

— Нет.

— Неправильно это.

— Знаю. Но я её давно простил. Это её жизнь, ей с этим жить. Как показывает мой жизненный опыт: у некоторых такие моменты даже не всегда в памяти отпечатываются. Спят они спокойно, совесть их не грызёт. Так почему я должен думать и вспоминать о них? — старик повернулся и обнял меня в ответ. — Но ты не вини себя, Лара, что разбередила мою старую рану. Я действительно вижу, что ты старалась от всей души. Не просто так наводила порядок, потому что положено жить в чистоте и порядке, а от чистого сердца. Спасибо тебе. Поддерживать порядок не обещаю, но буду стараться.