Графские развалины

Над головой что-то свистнуло – и ударило в пикирующую ворону. Птица закувыркалась, теряя перья. Но вышла из штопора и полетела в сторону, неуклюже переваливаясь. Если можно лететь, хромая, то летела она именно так.

Кравцов оглянулся, не приподнимаясь. И увидел черноволосого мальчишку с рогаткой. Тот, быстро натягивая резинку, выстрелил еще три раза. И дал три промаха по быстро летящим целям, хотя снаряды проходили достаточно близко от ворон. Похоже, первое попадание стало счастливой случайностью.

Но птицы налетать перестали – поднялись выше, кружили над головами, не прекращая орать.

Мальчишка подбежал к Кравцову, торопливо зашарил взглядом вокруг. Потом воскликнул:

– Вот он! Прикройте!

Кравцов хотел спросить: «Кто – он?», но в руки ему уже совали рогатку и несколько увесистых шариков от подшипника. Рогатка оказалась интересная – не деревянная, но металлическая – удобная, ухватистая, с тугим плетеным жгутом. Причем не заводская, хотя такое оружие – для уничтожения крыс и как раз ворон – появилось в последние годы в охотничьих магазинах.

Мальчишка нырнул в заросли прошлогоднего бурьяна, где – Кравцов только сейчас заметил – имело место какое-то копошение. А господин писатель с мстительной радостью открыл огонь.

Три первых шарика ушли в никуда. Похоже, навыки стрельбы из подобного оружия он растерял. Хотя в детстве владел рогаткой неплохо. Кравцов чертыхнулся, промазав в четвертый раз, – он уже пристрелялся, но проклятая ворона словно уловила телепатический сигнал и резко сменила курс. Вложил в кожанку рогатки последний снаряд и стал целиться неторопливо и тщательно, используя охотничьи приемы стрельбы по летящей дичи… Опыт офицера ПВО тут помочь не мог, стальным шарикам не хватало самой малости – блока телеуправления или самонаводящейся головки.

Мальчишка вынырнул из бурьяна. В руках его трепыхался крупный вороненок. Кравцов наконец понял, что произошло.

Никакой мутной мистики.

Воронята растут быстро и покидают родное гнездо, еще не научившись летать. Передвигаются по земле, но добычей кошек и других неприятелей становятся крайне редко. Стоит вороненку издать особый тревожный крик – и не одна его родительница, но все окрестные вороны мчатся на помощь. И порой нападают при этом на людей, в особенности на детей. Видимо, торопливо отходя от дворца, Кравцов чуть не наступил на вороненка… Необычным оказалось разве что число прилетевших на его крик ворон. Похоже, расплодились они тут в количествах, превышающих все экологические нормы…

Серый пленник в руках мальчишки вопил истошно, и его взрослые собратья вновь стали налетать, но теперь куда более осторожно. Кравцов прицелился в пикирующую на него ворону. Дождался, когда угловое смещение стало нулевым и птица казалась неподвижной, лишь растущей в размерах, – и выстрелил.

Есть! Попал! Ворона со сломанным крылом закувыркалась вниз. Больше снарядов у Кравцова не осталось.

– Швырни его подальше! – крикнул он мальчишке. – Иначе не отстанут!

Вместо этого паренек коротким движением свернул вороненку шею. Тот бешено захлопал крыльями и затих. Только тогда серый комок перьев был брошен обратно в бурьян.

И сразу все кончилось. Мстительностью и злопамятностью вороны не отличались. Призыв о помощи смолк – и они немедленно стали разлетаться по своим птичьим делам.

– А вы не любите животных, сэр Герасим, – процитировал Кравцов. Возможно, фраза, сказанная в адрес собственного спасителя, прозвучала излишне резко. (Ну почти спасителя. Немалые шансы в схватке с пернатыми у Кравцова еще оставались.) Но больно уж легко и хладнокровно мальчик убил вороненка.

– Животных я люблю, – возразил паренек. – Самых разных. И слепого щенка, которого нашел тут на прошлой неделе, люблю. По-моему, он меня тоже. Но эти гадины выклевали ему глаза. Он никогда меня не увидит. И зовут меня не Герасим, а Даня. А вы писатель Кравцов? Есть в вашей сторожке аптечка? Кровь вам уже на воротник течет.

3

Через полчаса они вышли из вагончика. Волосы вокруг ранки на затылке Кравцова были аккуратно выбриты, а сама она тщательно продезинфицирована и заклеена пластырем. Без помощи ворошиловского стрелка Дани, на ощупь, он едва ли справился бы так удачно.

Юный друг животных сказал:

– Я заметил – у вас ведь там ружье в чехле стоит?

Кравцов кивнул. Дробовик он привез вчера из города не для охраны Пашкиных плит – для предстоявшей вечером охоты.

– Пойдемте, покажу местечко, где стоит пострелять, если заваляется пара лишних патронов, – сказал Даня. – Это рядом. Я туда и шел, когда вас увидел.

Они обошли дворец, немного спустились по косогору. И Кравцов сам, без пояснений, понял, что за местечко имел в виду Даня. Это оказались растущие неправильным ромбом четыре громадные липы, похожие на те, что высились у фасада дворца. Но лишь похожие. Те, в парке, уже полностью оделись молодой листвой – у этих ветви только-только подернулись зеленой дымкой. Которая никак не мешала рассмотреть уродливые сооружения, просто-таки облепившие деревья.

Вообще-то, проводись между птицами архитектурные конкурсы, даже обычное воронье гнездо – неряшливое бесформенное вооружение из ветвей – не имело бы там никаких шансов. Но эти…

Перед Кравцовым предстала база атаковавших его воздушных агрессоров. Похоже, вороны гнездились здесь много десятилетий. Их постройки сливались в огромные темные комья, под которыми буквально прогибались толстые сучья. Птиц вокруг виднелось множество – правда, не агрессивных. Пока не агрессивных…

Плохо, что «Графская Славянка» расположена на территории пригородного заказника, где охота запрещена, подумал Кравцов. В охотничьих хозяйствах в последнее время вновь стали поощрять активно сдающих вороньи лапки охотников – льготными лицензиями, например. Чересчур уж расплодились пернатые разбойники – безжалостно уничтожают гнезда других птиц вместе с яйцами и птенцами, заклевывают зайчат, бельчат, других зверюшек… Здесь же с летучей чумой никто не борется. А зря.

Даня, впрочем, как раз собирался побороться. Достал из кармана новую пригоршню шариков.

– Будете?

Кравцов покачал головой:

– По-моему, бесполезно. Здесь их столько…

– Сам знаю, что бесполезно… Но нужно же что-то делать! Спилить бы к чертям эти липы… Так ведь на другие переселятся. Я в одной книжке читал: мол, надо гнезда вороньи не разорять – все равно они новых яиц нанесут; надо, дескать, их яйца – прямо в гнезде – иголкой проколоть. Тогда ворона будет их до упора насиживать, а новых не снесет… Хорошо бы того умника сюда привести и иголку в руки дать. Пусть слазает, попробует. Насмерть ведь заклюют…

Мальчик безнадежно махнул рукой и стал натягивать рогатку.

Кравцов поднял голову, ожидая результатов выстрела. Скрипучий голос раздался сзади неожиданно:

– Охотитесь? Мясом запасаетесь?

Голос был знаком. Дурацкая манера задавать вопросы – тоже. Кравцов обернулся. За их спинами, опираясь на толстую палку, стоял старик – высокий, крепкий, костистый.

– Птичек божьих убиваете? – снова спросил старик.

– Здравствуйте, Георгий Владимирович, – вежливо приветствовал его Кравцов.