Графские развалины

Кромсать, резать, рвать ногтями и грызть зубами оказалось некого – ногу охватывала петля заржавленной проволоки. Целый клубок ее валялся тут, на заброшенной мусорной яме, куда впопыхах влетел Леша, проломив деревянную прогнившую крышку.

Он высвободился из силка и торопливо заковылял к дому сквозь бурьян и крапиву, обходя теплицу и сарай с дальней, неудобной, самой удаленной от пруда стороны.

Очки остались где-то позади, куда он не вернулся бы и под дулом пистолета; не замеченная вовремя притолока входной двери в очередной раз врезала по макушке – Леша зашел в сени, ничего не почувствовав.

Тряслось все: и руки, и ноги, и губы, и все внутренние органы. Он щурясь, ощупью поискал на столе стопку, не нашел, припал губами к горлышку припасенной бутылки – и не отрывался долго, зубы стучали по стеклу, пролитая водка стекала с подбородка, к которому прилипла какая-то бесформенная гадость – не то напрочь сгнившие картофельные очистки, не то еще что-то…

Глава 4 01 июня, воскресенье, утро, день

1

Аделина, пока Кравцов отсутствовал, проснулась. Мало того, успела привести себя в порядок, следы бессонной ночи бесследно исчезли под легким утренним макияжем – фокус, легко возможный в девятнадцать лет, но чем дальше, тем более трудный. Мало того, Ада уже хлопотала на кухне – готовила завтрак.

Кравцов вздохнул. Ему давно никто по утрам не готовил…

Холодильничек – на вид ровесник карибского кризиса – шумел и даже подергивался, словно увидел себя во сне аэропланом или самобеглой коляской. Сковородка шкворчала. Кравцов подошел к Аде, надеясь сделать это неслышно, примерился было неожиданно поцеловать – и едва увернулся от удара ложкой, направленного прямо в лоб.

– Не приставайте к голодной, но невинной девушке, господин писатель! Обещанным чаем так и не напоили… И вообще, покиньте, пожалуйста, пищеблок – завтрак будет готов через десять минут.

Кравцов снова вздохнул – с некоторым облегчением. И покинул пищеблок. Самым трудным в общении с женским полом он считал утро после первой ночи. Но сегодня трудности, похоже, не грозили…

Десять минут он использовал с толком. Позвонил Рябоконю – старому приятелю, одному из первых русских обитателей Интернета – у того сейчас как раз завершалась рабочая ночь. Продиктовал телефонный номер, указанный в записях Пинегина под словом АРХИВАРИУС. Стоило узнать имя этого человека. Возможно, придется обратиться к нему, – если состояние Валентина к посещениям и беседам не располагает…

Компьютерный ас перезвонил через пять минут: в базе частных абонентов телефон не значился. Поискать по организациям? Не стоит, решил Кравцов. Нужна фамилия, а не название архива или библиотеки… Ладно, понадеемся, что Валя способен к разговору. И что пожелает его вести.

– Кравцов! – позвала Ада. – Ты со всеми своими девушками потом так обходишься? Я лично не согласна…

Ничего не поняв, он вернулся на кухню.

Аделина стояла у раскрытого буфета с одноразовыми тарелками в руке. К раскрытой дверце, изнутри, кто-то пришпилил фотографию. На снимке девушка высоко раскачалась на деревенских – можно только стоять – качелях. Улыбающееся лицо, волосы развеваются, юбка вздулась колоколом, обнажив стройные ноги…

Штопор – валявшийся ранее здесь же, в буфете – оказался вкручен в изображение девушки. Прямо в лицо.

Ада пыталась сказать еще что-то, шутливое, – и осеклась. Кравцов ничего не слышал. Медленно, с каменным лицом, протянул руку и так же медленно стал выкручивать штопор.

Фотография была знакомой. Увиденной не ранее как вчера.

Наташа.

Совсем юная Наташа.

2

Через полтора часа они выехали из Спасовки – вместе.

Кравцов ехал в Царское Село, в больницу. Ада собиралась на этот день в город и попросила подбросить до Павловского вокзала. Кравцов даже обрадовался – из головы не выходил утренний визит.

Он мысленно ругал себя за неосторожность и глупость – как мог оставить спящую девушку в незапертом вагончике? Помнил, что голова Чака появилась при запертых дверях и включенной сигнализации, – и все равно ругал.

Догадки Козыря – еще недавно казавшиеся идеей-фикс – воспринимались сейчас в ином свете… Теперь этот маньяк – Сашок? кто-то другой? – знает про Аделину. И Бог ведает, что взбредет ему в голову. Каким станет третье предупреждение? Что означает сегодняшнее послание, он понял без всяких поясняющих надписей… А пары вооруженных охранников у Кравцова не было.

С Пинегиным же встретиться стоило немедленно. Неожиданно выяснилось, что история с развалинами и получившим ОЧМТ студентом (Кравцов все больше склонялся к мысли, что выпавший из стены кирпич здесь ни при чем) спуталась в один клубок с похождениями любителя ампутировать головы. Потому что Кравцов после находки фотографии – как что-то его толкнуло – проверил сохранность записей Валентина.

ТЕТРАДЬ ПРОПАЛА.

Возле компьютера лежал ворох всевозможных бумаг – черновики, блокноты с набросками мелькнувших идей. И дневник Пинегина. Все осталось в целости. Исчез только дневник.

Аделине он ничего не сказал. И стал лучше понимать Козыря, так старавшегося избавить Наташу от этой истории…

– Ты не слишком торопишься? – спросила Ада, когда они проезжали мимо ВИРа. – Минут двадцать есть лишних? Тогда давай доедем до Поповки…

– Не тороплюсь… – Кравцов свернул с шоссе. – А в чем проблема?

– В Дане. Очень, знаешь ли, проблемный ребенок. Вы ведь познакомились? Значит, имеешь некоторое представление об этом молодом человеке. Сегодняшнюю ночь он вознамерился провести в пещере. В засаде – ни больше ни меньше. Я запретила, но проконтролировать не смогла, – зашла на стакан чая к одному писателю… Боюсь, что он до сих пор там, в своей засаде. Я позвонила – дома его утром не застала.

– У вас стоит телефон? – удивился Кравцов, частных абонентов в Спасовке почти не было. Потом он удивился еще больше: – Что за пещера? Нет тут никаких пещер…

По его воспоминаниям, никаких пещер в округе действительно не имелось. Вроде бы давным-давно неподалеку, в Антропшино, добывали песчаник – вырыли небольшие шахты с подъемными устройствами, и штольни растянулись достаточно обширными катакомбами. Но много десятилетий назад все пришедшие в запустение и ставшие опасными шахты завалили взрывами, и даже вездесущие мальчишки не могли отыскать входы в старые выработки…

Аделина ответила на вопросы в строгой последовательности:

– Мы живем в Торпедо, в доме тетки – извини за тот ночной розыгрыш, так что пользуемся всеми благами цивилизации, как белые люди. А пещера тут есть – по слухам, неподалеку от моста, – ты просто не знал, наверное… Сейчас увидишь.

Но раньше они увидели Даню – в компании еще с двумя мальчишками и двумя девчонками. Те с другой стороны приближались к мосту через речку Поповку. По всему судя, несносный ребенок сестру таки послушался – и отправился к пещере утром, напрямую, проселком через поля.