«Гран-При» для убийцы

– Воспоминание об этой розе, – продолжал отец, – греет меня до сих пор. Я до сих пор не знаю, кто ее оставил. Мне тогда очень хотелось надеяться, что это сделала именно та девушка, которая мне нравилась. Но в любом случае это было прекрасно. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Вернувшись на сборы, Дронго рассказал об этой истории Гурвичу и теперь тот напомнил о событиях шестнадцатилетней давности. Дронго усмехнулся, вспоминая, какой простой казалась жизнь в двадцать два года и какой сложной она кажется ему теперь, с каждым прожитым днем. Он поднял трубку, еще раз набрал номер телефона. На этот раз это был телефон его родителей. Трубку поднял отец.

– Папа, – сказал Дронго, – я забыл поблагодарить тебя за поездку в Нардаран. Большое спасибо, ты нам очень помог.

– По-моему, несколько запоздалая благодарность, – иронически заметил отец, – но в любом случае, пожалуйста. И позвони нам сразу, как только приедешь, – добавил он на прощание.

Баку. 7 апреля 1997 года

Понедельник – всегда день тяжелый, и Касумов с самого утра ждал неприятных известий. Но к полудню стало ясно, что пока никаких известий нет, а это само по себе было самым неприятным известием. В два часа дня он выехал в аэропорт, чтобы проверить все на месте. Выяснилось, что Шариф Ахмедов работал обычным водителем на грузовой машине, прикрепленной к таможне. Работал недолго, около пяти месяцев, затем был уволен по собственному желанию. Касумов был местным жителем и понимал, как трудно устроиться беженцу на работу в таможню даже обычным водителем.

Таможенная служба и налоговая полиция были пределом мечтаний многих молодых и не только молодых людей, которые стремились попасть в эти организации на любые должности. Чтобы устроиться туда, человек должен был выплачивать невероятные деньги. Сумма взятки в зависимости от должности варьировалась до пределов в несколько сот тысяч долларов – самая высшая такса за назначение на руководящую должность.

Касумову было интересно, во-первых, как мог попасть в таможенную службу даже рядовым водителем бывший беженец, не имеющий бакинской прописки, и почему он ушел со столь «хлебного» места. Несмотря на все расспросы бывших руководителей Ахмедова, ничего выяснить не удавалось, пока наконец он не решил побеседовать с начальником смены, который работал в аэропорту несколько лет. Это был уже немолодой грузный мужчина, страдающий одышкой. Касумов беседовал с людьми в кабинете начальника службы безопасности аэропорта, и многие приходили с некоторым опозданием из-за плотного графика работы.

Ради справедливости стоит сказать, что у таможенников была исключительно тяжелая работа, за которую они получали даже не нищенское, а смешное вознаграждение, которого не хватало на пропитание семьи. И после повышения зарплаты сотрудники таможни не получали больше пятидесяти долларов, а это было очень мало при бешеных ценах на продукты питания.

Начальник смены явился с получасовым опозданием, не извинившись, прошел к столу, тяжело усаживаясь напротив Касумова.

– Вызывали? – коротко спросил он. – Я пришел. Моя фамилия Гулиев.

– Вы знали Шарифа Ахмедова, который работал на грузовой машине? – спросил Касумов, видя, в каком состоянии находится уставший начальник смены и решив не мучить его предварительными расспросами.

– Знал, кажется, – кивнул Гулиев, – но он уволился давно. Почему вы спрашиваете?

– Он работал в вашу смену?

– Обычно да. Нам бывает нужна грузовая машина, чтобы вывезти конфискованные грузы, разного рода контрабанду. Раньше мы оставляли все в аэропорту, но потом, когда начали пропадать грузы, мы решили складировать их в собственных хранилищах.

– Что вы можете о нем сказать?

– Парень как парень, – пожал плечами Гулиев.

– А почему он подал заявление?

– Не знаю, – коротко буркнул Гулиев, явно не собираясь развивать эту тему.

– Вы что-нибудь о нем сказать можете?

– Нет.

– Как он работал?

– Нормально, – односложно отвечал начальник смены.

– Ну хоть что-то вы можете сказать? – разозлился Касумов.

– Послушайте, – поднял на него глаза Гулиев, – у меня еще пять рейсов, полторы тысячи пассажиров. Почему вы думаете, что меня должен интересовать какой-то водитель грузовика?

– Но он работал в вашу смену.

– Я не был тогда начальником смены, – с раздражением заявил Гулиев, – я всегда был только заместителем.

– А кто был вашим начальником?

– Он уволился. Это не имеет никакого отношения к делу.

– Давно?

– Достаточно давно.

– И вы больше ничего не можете сказать об Ахмедове?

– Больше ничего. Я могу идти? – попытался подняться начальник смены.

– Нет, – отрезал Касумов. – На его заявлении вы поставили свою визу, что не возражаете против ухода. Почему вы решили его уволить?

– Он сам захотел. Вы же читали его заявление.

– Как вы думаете, он способен на убийство?

– Нет, конечно, – усмехнулся Гулиев, – абсолютно точно не способен. Он, по-моему, был еще и дезертиром, хотя все время это скрывал.

– У него были друзья?

– Меня мало волнуют личные проблемы наших водителей, – холодно парировал Гулиев.

– Но почему он ушел? – настаивал Касумов. – Он ведь был беженец, наверное, с большим трудом к вам устроился, взятку давал, чтобы работать. И через полгода ушел. Почему?

– Вы сами ответили на вопрос, – загадочно улыбнулся Гулиев, – раз взятку давал, откуда у него деньги? Значит, был покровитель, который за него поручился или заплатил. А когда покровитель ушел, то и водитель должен уходить.

– Вы знали имя этого «покровителя»?

– Может, и знал, – пожал плечами начальник смены.

– Не нужно так говорить, Гулиев, – поморщился Касумов, – у меня не меньше работы, чем у вас. Мне нужно поскорее найти этого парня, пока его не убили и пока его сообщники не натворили других бед.

– У нас свои порядки, – угрюмо признался Гулиев, – мы не любим, когда МНБ лезет в наши дела.

– Мы не собираемся лезть в ваши дела, – примирительно произнес Касумов, – но нам нужно знать некоторые подробности. Кто помогал Шарифу Ахмедову устроиться на работу в таможню? Вы помните?

– Помню, наверное, – мрачно кивнул Гулиев.

– Кто?

– Кажется, Ильяс Мансимов, но он уже у нас не работает.

– Когда он уволен?

– Тогда и уволился. Когда ушел Ахмедов.

– Они ушли вместе? – понял наконец Касумов.

– Практически, да.

– Он был его «покровителем»?

– Отчасти.

– Это он помогал устроиться Ахмедову на работу в таможню?

– Думаю, что да.

– И водитель уволился сразу после увольнения Мансимова?

– Не помню точно, но, по-моему, на следующий день.

Касумов достал носовой платок, вытер лицо. Он впервые за день почувствовал, что удача забрезжила на горизонте.

– Они были друзьями?

– Они были земляками, – усмехнулся Гулиев, – оба были «еразы».

Эта отвратительная кличка была придумана для беженцев, в Баку их называли «еразами», или ереванскими азербайджанцами. Разумеется, интеллигентные люди не позволяли себе применение подобных выражений, но остальные с удовольствием их употребляли.