Грань

Она сделала паузу.

— На службе знают, что он стал выпивать. Райан думает, что ему удается это скрывать. Но нет. Такое не спрячешь.

Я невольно подумал, как тяжело было бы для меня самого остаться без моей нынешней работы — не играть больше в смертельные игры с людьми, подобными Генри Лавингу, не спасать жизни своих подопечных.

Но я, понятное дело, не мог обсуждать эту тему с Джоанн. Мне всегда приходится быть крайне осторожным в том, что я сообщаю о себе людям, которых охраняю. Это правило профессии. Они могли случайно что-нибудь выболтать о тебе, если бы попались в руки «дознавателю», или даже в беседе с журналистами. Но есть и другая причина. Пути «пастуха» и его клиента неизбежно и быстро разойдутся. Это так же неотвратимо, как смена времен года. А потому не нужно, чтобы возникали какие-то связующие нити, которые будет трудно рвать с эмоциональной точки зрения. Именно поэтому Эйб Фэллоу всегда учил нас думать об этих людях только как о клиентах, не более того.

«Они должны оставаться для тебя безликими, Корт. В нашем деле нет места третьему измерению. Ты и сам должен быть для них фигуркой, вырезанной из картона. И точно так же тебе следует смотреть на них. Тебе нужно знать о них минимум, необходимый, чтобы сохранить им жизни. Не привыкай называть их фамильярно по именам, не рассматривай фотографии их детишек, не спрашивай, как они себя чувствуют, если только вы не побывали в перестрелке и тебе нужно выяснить, вызывать ли „скорую“».

Однако по иронии судьбы клиенты обожали беседовать со своими «пастухами». О, как же им хотелось всем с тобой поделиться! Отчасти это угроза гибели делала их такими разговорчивыми. Иной раз их откровенность граничила с исповедью. В своей жизни они что-то сделали не так — а с кем этого не случается, скажите? — и, разговаривая, стремились избавиться от чувства вины. Конечно, важно было и то, что я не представлял для них угрозы. В их жизни я входил на двенадцать часов, на пару дней, на несколько недель в самых крайних случаях. Они знали, что под конец я исчезну, не имея никакой возможности выдать их секреты друзьям или близким.

И я их выслушивал, порой поддакивая, но никогда не поощрял к откровенности и не выносил никаких суждений. Частично это было, конечно же, оправдано и тактически: чем больше они мне доверяли и чувствовали зависимость от меня, тем охотнее выполняли мои указания — быстро и без лишних вопросов.

Джоанн посмотрела на мой компьютер, хотя я развернул дисплей так, чтобы она не могла его видеть.

— Какое из дел Райана всему причиной, как вы думаете?

— Моя помощница сейчас пытается разобраться в этом.

— В десять вечера в субботу?

Я кивнул.

— Райан мало рассказывает мне о своей работе. Если подумать, то должно быть вполне очевидно кто… Как вы таких называете? «Заказчик»?

— Верно, именно так. Вы имеете в виду, что на кону должно стоять достаточно много, чтобы использовать такого человека, как Генри Лавинг?

— Да.

— Вы, конечно, правы. Но порой догадаться невозможно. Я получал немало заданий, когда личность заказчика оказывалась сюрпризом для всех.

Появилась Мари, налила себе бокал красного вина и присоединилась к нам.

— Как вам ваша комната? — спросил я.

— Очень в стиле Марты Стюарт. [13] Спасибо, мистер гид. Много старых картин с лошадьми. Там целые тонны лошадей. И все на худосочных ножках. Толстые лошади на тощих ногах. Неужели в те времена эти животные так и выглядели? Если так, то они должны были часто падать.

Джоанн это позабавило.

— Как мне войти в Интернет? — спросила затем Мари. — Надо проверить почту.

— Боюсь, это невозможно.

— Ох, давайте обойдемся без этих шпионских штучек. Пожалуйста! Мне нужно вас умолять? — Она произнесла это с кокетством старшеклассницы, капризно выпятив нижнюю губу.

13

Марта Хелен Стюарт — американская телеведущая и писательница, получившая известность и сколотившая состояние благодаря советам по домоводству.

— Мне очень жаль, но нет.

— Почему же?

— Мы должны исходить из того, что Лавинг уже нашел ваш почтовый ящик. Если вы будете читать сообщения или посылать ответы, ему не составит труда определить район, где вы находитесь.

— Скажите, Корт, когда вы переходите улицу, вы, наверное, смотрите не в две, а во все четыре стороны?

— Мари, перестань, — шикнула сестра.

— Ну пожалуйста…

— Это элементарная предосторожность, — сказал я, но потом невольно купился на серьезное выражение ее лица и озабоченное покачивание головой. — Что у вас такого важного?

— Если я не смогу вызвать сюда своего массажиста, кто-то должен будет сделать мне массаж вместо него… Скажите, мистер гид, а в ваши профессиональные обязанности это, случайно, не входит? — Вероятно, я уставился на нее в полном изумлении, потому что она добавила: — Вижу, с чувством юмора у вас тоже беда.

— Мари! — вмешалась Джоанн теперь уже сердито. — Оставь человека в покое.

— Но у меня на самом деле все серьезно, — снова обратилась ко мне Мари. — Мне совершенно необходимо отправить несколько писем с фотографиями для выставки в одной из галерей.

— Если это действительно так важно, я могу зашифровать ваши письма и образы, отправить в наш центр связи, а оттуда их перешлют по назначению через подставные серверы в Азии и Европе.

— Так вот, значит, как вы шутите?

— Это не шутка.

— Выходит, какие-то чужие люди прочтут, что я напишу?

— Да. Трое или четверо. Но первым их должен буду прочитать я.

— Тогда извините, но я предпочту нечто более интересное… Например, отправиться спать. — С недовольным видом Мари удалилась по коридору.

Джоанн посмотрела вслед сестре, которая шла, покачивая стройными бедрами под тонкой тканью юбки, словно все еще пыталась соблазнить кого-то.

— Что она принимает? — спросил я.

— Велбутрин, — ответила сестра после некоторого замешательства.

— Что-нибудь еще?

— Ативан. Одну-две таблетки.

— И все?

— Больше ей ничего не прописано. У Мари никогда не было своей медицинской страховки, поэтому за все ее лекарства плачу я. Но… как вы догадались?

— По манере разговаривать и кое-каким особенностям поведения, — ответил я. — Кроме того, мне известно, что она лежала в лечебницах. Дважды. Ведь так?

Джоанн грустно улыбнулась:

— Так вы и об этом знаете?

— Моя помощница собрала всю информацию, которая могла оказаться важной. Она ведь пыталась покончить с собой? Так сказано в полученном мной донесении.

Джоанн кивнула:

— По словам врача, с ее стороны это был скорее демонстративный жест, чем реальная попытка наложить на себя руки. Ее тогда бросил жених. Впрочем, какой там жених! Они встречались месяцев шесть, а Мари начала настаивать, что им нужно жить вместе, мечтала забеременеть от него. Вам такие истории знакомы, полагаю.

Ее голос затих, и она оглядела меня, словно вдруг задавшись вопросом, а знакомы ли мне такие жизненные коллизии. Вероятно, Райан сказал ей, что я холостяк и детей у меня нет.

— Записка, небольшая передозировка, — продолжала Джоанн затем. — Второй раз та же ситуация, только немного хуже. И снова из-за мужчины. Остается только жалеть, что она не хочет вложить столько же пыла в лечение, сколько вкладывает в отношения с любовниками.

Я посмотрел в глубину коридора и спросил, похлопав себя по руке: