Грани морали
Шрифт:
Это была самая опасная и сомнительная часть нашего плана.
Пользоваться лестницей для слуг мы не могли — те постоянно сновали туда-сюда по разным надобностям.
Оставалась парадная.
Прямо за спиной дворецкого, который собирался уже закрывать дверь за посланником, передавшим пресловутое письмо.
Обернись он раньше времени, упрется взглядом прямо в наши крадущиеся силуэты. Свет пригасили по случаю позднего времени, однако не до такой степени, чтобы не разглядеть в полумраке троих посторонних.
— Да, совсем забыл! — «спохватился» сообщник на крыльце.
—
Мы прибавили ходу и взлетели по ступенькам, не останавливаясь, прямо на третий этаж. Расслабиться не вышло — в спальнях горел свет и звенели девичьи голоса. Горничные готовили постели к приезду хозяев.
Кабинет располагался по другую сторону от лестницы, но коридор-то прямой. Стоит одной из служанок выйти не вовремя…
Ключ ухватил меня за локоть и доволок до заветной двери, поставил перед ней и отступил на шаг.
Замок вскрывать будет он, но сначала я должна обезвредить охранку.
А для этого нужно найти, где, собственно, изображена та охранка. Рисунок мне показали, а место расположения не уточнили.
Проблему решил Лось.
Он наклонился, посадил меня на плечо, как фанат на концерте, и поднял. Перед моим лицом оказался косяк, а услужливо зажженная Ключом зажигалка осветила ряд кривоватых закорючек.
Была бы я хорошо обученным магом, призвала бы огонек, но грабители явно пока невысокого мнения о моих умениях. Судя по всему, они были готовы возвращаться с пустыми руками — Валет их бы особо и не ругал. Он тоже предполагал худшее.
Но я твердо намеревалась их всех удивить.
Мне нужна эта работа!
Я мысленно фыркнула — прозвучало почти как в прошлом мире, только там речь шла о заказах на выступление, а здесь… о несколько других выступлениях.
Выудив из верхнего кармана острую иглу, позаимствованную в одной из лавок готовой одежды, я принялась за работу. Дерево оказалось твёрдым, отлично обработанным и покрытым поверх рун толстым слоем лака, так что до рисунка еще добраться нужно, а после проковырять дополнения.
Отчасти я понимала, почему маги сейчас сконцентрировались на ментальных практиках и формулах. Для понимания рун требовалось воображение и фантазия, а чтобы зазубрить формулу и подставлять в нее переменные в виде стихии особого творчества не нужно.
Конечно, новые формулы тоже кто-то изобретал, прогресс и здесь двигался неумолимо… но для меня оба способа применения магии были сродни письменности.
Европейской и китайской.
Если буква А — это всегда А, то иероглиф «человек», если к нему добавлять линии, может стать и «небом», и «дружбой», и даже «объятием» — главное, знать что именно дорисовывать.
Вот как раз тут-то и начинались сложности.
Нам пришлось дважды прерывать работу и скрываться за раскидистым фикусом в конце коридора. Там царила непроглядная мгла, никто не позаботился донести свечи до укромного уголка, и заметить нас нельзя было никоим образом, но сердце все равно замирало и начинало снова биться лишь тогда, когда
беззаботно щебечущие горничные переходили к следующей комнате.Наконец я закончила колупать значки, коснулась пальцем первого и влила силу.
Осторожно, по капле, чтобы не переборщить и не выжечь все напрочь.
В этом, кстати, заключалась отдельная прелесть рун.
Безразлично, какой направленности у тебя дар. Главное — его мощность. При употреблении рунической магии стихия стиралась, оставались лишь функции, заложенные в рисунке.
Я больше не боялась, что меня отыщут по слепку ауры или еще каким-нибудь экзотическим способом. Как бы ни старался мейстер Уинтроп, я поняла это еще во время пожара в спальне.
Если сила попала в артефакт — или же руны — то ее первоначального обладателя отследить невозможно. Иначе доброхота, подкинувшего нам свадебный подарочек, нашли бы в ту же ночь.
Как всегда, от воспоминаний о той ночи — а скорее, о том, что было после — в крови загорелось пламя и чуть все не испортило. Я успела отдернуть руку, чтобы не выжечь старательно наведенный марафет.
— Все! — выдохнула едва слышно.
Горничные возились в самой дальней, последней спальне. Судя по грохоту и перестуку множества мелких предметов — детской.
Поколебавшись и не до конца мне доверяя, Ключ все же нажал на ручку.
Дверь безропотно открылась без малейшего звука.
Мы прошмыгнули внутрь — я чуть успела пригнуться, чтобы Лось мною не снес притолоку. Заодно мельком глянула, не ждет ли нас какой сюрприз по ту сторону. Но мейстер Сенсетт оказался не настолько предусмотрительным и понадеялся на защиту.
— Давай, плавь сейф, подожжем тут все и пойдем, — поторопил меня бугай.
Я спрыгнула с его плеча (точнее он аккуратно поставил меня на пол) и огляделась. Даже жаль будет жечь подобную красоту. В кабинете маг явно проводил немало времени, возможно, и спал периодически, судя по просторному мягкому дивану и аккуратно сложенному в углу пледу.
Очень любопытно, чем высокородный господин умудрился досадить Валету? Что там за расписка такая?
— Где сейф? — уточнила у специалиста.
Понятно, что где-то спрятан, но зачем я буду тратить наше общее время на ерунду, когда можно просто спросить?
— Здесь, — отозвался Ключ, залезая на кресло мейстера Сенсетта прямо в обуви и снимая со стены за ним огромную картину. Теплый осенний пейзаж был выполнен крупными мазками, почти как у импрессионистов. Я вспомнила, что в холле тоже видела нечто подобное, кисти того же художника. Наверное, кто-то в семье пишет картины.
Возможно, жена или дочь. Дамам дозволялись подобные вольности, а для многих и вовсе единственным способом отвести душу было хоть какое-то творчество.
Металлический фасад сейфа украшала мелкая вязь выбитых символов.
Я зажгла стоявшую на столе свечу и подошла поближе, прикрывая огонек ладонью, чтобы его не заметили из окна.
— Ребята, у нас небольшая проблемка, — пробормотала себе под нос. — Тут нарисована защита от магического и физического воздействия. Пожалуй, он и при землетрясении, и в жерле вулкана уцелеет.