Грани отражения

Он сотрет его в порошок. Сломает, уничтожит, раздавит, как жалкого червяка. Но сначала придется позаботиться о том, чтобы пустоголовая медсестра не стала причиной проблем.

– Ты записал разговор? – Он не оборачивался к Нику, зная, что тот записал всё, как Эрик и велел ему, на портативный диктофон. Услышав утвердительный ответ, достал из кармана телефон и набрал нужный номер.

Мила ощущала себя в этот момент спокойной и довольной. Она не сомневалась, что этот парень, лицо которого так часто мелькало на обложках, сможет сделать для Лии всё. И она погрузилась в приятные размышления, ощущая себя доброй феей-крестной.

Стояла жаркая дневная пора, и в этой части города было немноголюдно. Мила оглядывалась на витрины магазинов, тянущихся вдоль дороги. По пути как раз был киоск печати, и она завернула к нему, чтобы взять свежий номер журнала. В нём обещалось рассказать о новых модных тенденциях этого лета, и Мила взяла вдобавок к нему еще пару газет. Ей оставалось пройти несколько кварталов, перейти дорогу, чтобы попасть в салон красоты, куда она записалась на мелирование.

Убирая журналы в сумку, Мила мельком взглянула на обложку и от неожиданности споткнулась. На неё смотрели жених Лии и какая-то модель, державшая его под руку. Как так?! Непонятные и сложные мысли тревожно зароились в голове Милы, пока она старалась сложить эту головоломку с каким-то неприятным подтекстом. Кажется, загорелся зеленый свет пешеходам, Мила шагнула на проезжую часть. Усиленно размышляя над нескладывающимися фрагментами – фото в журнале, этот странный разговор, который умело направлялся женихом Лии, его вопросы.

Она слишком поздно услышала рев двигателя. Машина, не сбавляя ход, умчалась дальше. Страницы журнала, шевелились на асфальте, медленно краснея от растекающейся крови.

4. Найти его в отражениях.

– Ты выглядишь такой усталой, словно у тебя что-то стряслось, – мать налила себя кофе и села рядом. Лия рассеяно ковыряла вилкой запеканку и покачала головой, – Если тебе есть что рассказать скажи.

Мать не навязывала диалог, но и не держалась в стороне.

– Нет, мам, всё хорошо. Просто тяжелый год какой-то.

По молчаливому согласию они никогда не говорили о несостоявшейся помолвке. Рассказать матери? Но что, безумную историю, в которой больше, чем всё полностью – будто бред буйной фантазии? Сказать, что всё это время она провела не в другом городе у друзей, а совсем неподалеку, куда привез её неадекватный и странный человек, так же обманувший, как и другой?

Гордость не давала сил признаться в очередном разочаровании. Лия на секунду вспомнила, как ехала по пустынной дороге. Миссис Норис помогла ей добраться до шоссе, от которого до города было не так далеко. А затем она ловила попутную машину. Ей повезло, её подобрала пара с ребенком, ехавшая в город от друзей. Очевидно, вид Лии внушал такую жалость, что они, высадив её на центральной улице, настойчиво уговаривали её доехать с ними до больницы.

Она вспомнила, как за окном исчезала дорога к дому Дорнота, а она, прислонившись к стеклу, смотрела на неё, вспоминая, как ехала по ней несколько месяцев назад в более лучшем состоянии, чем сейчас. Почему же Ян сделал ей больней, чем Эрик, если по логике должно было быть наоборот? Лия чуть не уронила вилку и вернулась к действительности.

– Ты засыпаешь, дорогая, – заметила мать.

– Я, пожалуй, и вправду пойду спать, – ответила Лия, подходя к мойке и включая воду, чтобы вымыть тарелку.

Затем она лежала в постели, а тяжелый сон так и не шел, чтобы дать хоть какой-то отдых опустошенной голове.

Спустя пару дней Лия понемногу пришла в себя и решила, что ей пора заняться работой. Возвращаться в госпиталь было нереальным, вряд ли она была готова снова ходить по местам, где всё еще дышали воспоминания. Лия вспомнила, что операционная сестра Эйда в свое время работала в частной клинике, и там у неё остались друзья. Решив попытать счастья, она позвонила Эйде.

– О, Боже, – та была рада её слышать, – куда ты пропала? Ни звонка, ни привета.

На заднем плане раздался детский плач, и Лия поздравила её с прибавлением в семье. Она решила, что позвонила не вовремя, но Эйда возразила:

– Не говори глупостей. Я могу оставить малышку с бабушкой и встретиться с тобой.

Оперативность Эйды поражала. Спустя пару часов они уже сидели под тентом летнего кафе недалеко от парка.

– Я позвоню сегодня доктору Доброву. Если им нужна медсестра, в чем я ни капли не сомневаюсь, то я скажу, что у меня есть кандидат. И перезвоню тебе, – Эйда сняла ложечкой верхушку с мороженого, – Жаль. Госпиталь теряет хороших специалистов. Что-то в последнее время стали уходить и медсестры, и врачи. Доктор Дорнот…

Лия закашляла, не желая давать ей продолжать. Эйда не обратила внимания и всё же продолжила: – Вот это самая большая потеря, я считаю, его золотые руки были крайне необходимы. Да и как человек он был хорош.

Слава Богу, больше она ничего не добавила, избавив Лию от лишних воспоминаний о том, что он действительно был хорошим. По-своему.

Частной клинике действительно была нужна медсестра, и на следующий день Лию пригласили на собеседование. Это был не госпиталь с его суматохой и, вобщем то, довольно безответной работой на износ. Странные существа люди, получая что-то даром, они превращаются в бездушных потребителей. Когда же всё зависит от доброй воли кого-то другого, они сразу проявляют себя в лучшем свете. Опять же, до тех пор, пока не поймут, что могут получить желаемое даром.

Комфорт и профессионализм – вот, что царило на новой работе. Постепенно, день за днем Лия становилась частью коллектива, а работа на приеме у пожилого профессора, относившегося к ней по-доброму, была стимулом для того, чтобы не испытывать тягостного ощущения каждодневной повинности.

Но что-то изменилось в ней самой. Она оставалась прежней, и в то же время будто повзрослела на десяток лет. При этом в душе оставалась какая-то прореха. Лия не боялась признать себе, что эту прореху неожиданно для неё оставил именно Ян. Всё это время они были почти друзьями, не обещая ничего друг другу, не привязываясь друг к другу. Но какая-то часть её осталась вместе с ним. Возможно, именно этим и была опасно её желание узнать – какой он на самом деле, тем, что из глубины его жизни было сложно вернуться, не оставив части себя в ней? Удивительно, но больше мысли об Эрике не возвращались к ней, принося неприятные воспоминания. Дорнот вылечил её от этой ошибки, но взамен забрал нечто большее.

Прошло достаточно времени с того, как Лия вернулась в город. Изменилось почти всё. Как-то получилось, что никто из прежних её знакомых о ней не вспоминал, а значит и она была избавлена от ненужных встреч и разговоров. Лето уже заканчивалось, стояла последняя неделя августа. На удивление сегодня было крайне мало пациентов, и Лия практически бездельничала.

Она вышла к фойе, к стойке администратора, чтобы перекинуться парой слов с ней. За разговором Лия не заметила вошедшего курьера, приблизившегося к стойке.

– Добрый день. Это для, – он назвал фамилию Лии, и та чуть не подпрыгнула от неожиданности, оборачиваясь. Курьер поставил на стойку очаровательно сделанную корзинку с цветами. Было видно, что это работа талантливого флориста, – Распишитесь.

Когда он ушел, администратор, таинственно улыбнувшись, подвинула цветы к Лии:

– Бог мой, ты просто счастливица. Какой роскошный букет!

Лия неожиданно поняла, что гадает – не Дорнот ли так напоминает о себе, и от этой мысли начала глупо улыбаться. Но в записке, прикрепленной к букету, было совсем не то имя. “Я знаю, что ты вряд ли простишь меня. Но надеюсь, что всё же позволишь попытаться”. Это был Эрик. Лия подержала в руках записку, борясь с разнообразными эмоциями.