Грани отражения

Он нагнулся, вытаскивая старый отрезок железной трубы.

– Я думаю, это было больно. Очень больно. Больнее этого?

Металл, со свистом рассекая воздух, упал на плечо, раздался отвратительный похрустывающий звук. Мужчина со всхлипом втянул воздух и натянул веревки.

– Или этого?

Следующий удар обрушился плашмя на ребра.

Боль сверкающими зигзагами полосовала воздух, не оставляя времени на вдох. Он почти висел на веревках, удерживавших его и резавших тело. От крови светлые волосы превратились в бурую грязь, клочьями нависавшую над лицом. Ник ощущал подступающую дурноту, глядя на это безумство, и почувствовал облегчение, когда Маргулис разрезал веревки, которыми парня привязали. Бедолага, что бы он там не натворил, он уже с лихвой оплатил свои промахи.

Маргулис обошел лежавшего перед ним в полубессознательном состоянии и ударил его ногой.

– Веселая игра, правда? Так же весело, как и твои дешевые попытки угрожать той дуре-медсестре, проделка в ресторане, розыгрыш с фотографиями. Думал, что можешь меня унизить? Показать, что ты лучше?

Он наступил на пальцы мужчины, заставив того издать сдавленный вопль, заглушивший хруст тонких костей кисти.

– О, какая жалость. Эти талантливые руки вернули мне зрение. Считай, что это моя благодарность.

Кровь, расползавшаяся пятном по полу, запачкала и его костюм. Но, не смотря на это, Маргулис одернул брюки, присел и, ухватив за волосы, поднял голову мужчины, глядя ему в лицо. Лицом, правда, это было уже сложно назвать, поскольку грязь, кровь и разорванная кожа превратили его в маску.

Сколько времени продолжался этот кошмар, Ник не знал. Он не имел права оставить охраняемое лицо, и поэтому продолжал стоять, надеясь, что всё это закончится.

Маргулис, словно рассматривая мужчину, довольно хмыкнул:

– Теперь ты, конечно же, не будешь прежним красавчиком. Зато, как приятно знать, что всё теперь по справедливости. Каково это было – знать, что твоя любовь спит в моей постели?

Тот зашевелился, но ещё один удар заставил его упасть бесформенной массой на пол.

– Столько времени прожить с ней под одной крышей, и бояться вздохнуть в её присутствии? Тяжело-то как, не правда ли? – Маргулис засмеялся тихим счастливым смехом, от которого Ника словно мороз по коже продрал.

После непрекращающейся череды избиений и, обращенного к парню, монолога Ник понял, что сейчас его будет выворачивать наизнанку прямо тут. Он почти сам ощущал состояние этого мужчины, как в промежутках между сознанием и провалами в темноту врывались новые удары, не на секунду не прекращая разрезающую на части боль. Он больше не издавал ни подавляемых из последних сил воплей, похожих на рычание, а просто судорожно хватал воздух.

– Босс, – не выдержал Ник новых звуков ломающегося тела и мягко чавкающих по разбитой плоти ударов, – может достаточно?

На него повернулось залитое кровью лицо Маргулиса, на котором сияли неподдельным удовлетворением глаза, превращая его в отдаленное подобие человека. Он был весь в крови, но чем больше её становилось, тем счастливей выглядел Эрик.

– Я плачу тебе деньги не за дурацкие советы. Поэтому заткнись, и выполняй свою работу, ясно?

Несмотря на то, что Ник повидал достаточно, сейчас ему было страшно, как маленькому ребенку. Отвернувшись от него, Маргулис приподнял лежавшего изломанной игрушкой мужчину и прислонил его к опоре, заставляя оказаться лицом к лицу с собой. Видя, что тот теряет сознание, Маргулис наступил на его сломанную руку, из пары ран в которой торчало что-то, похожее на кость. Мужчина тихо зашипел, судя по всему, предел его сознания и сил был исчерпан. Добившийся таким образом внимания, Маргулис снова тепло улыбнулся:

– Теперь мне стоит поделиться с тобой самым главным. Видишь ли, когда я пытался узнать, что за дерьмо попыталось перейти мне дорогу, я наткнулся на массу интересных фактов. Некая молодая женщина переспала с парнем, работавшим в доме по соседству, и забеременела. Аборт она делать не стала, а благополучно родила, да ещё и обернула всё так, словно это – ребенок её мужа. А её муж, если и догадывался, то молчал, любил свою жену. Да и у него было рыльце в пушку. Поехав на деловую встречу, его угораздило пойти в местный бар и познакомиться с молодой студенткой колледжа. Завязалась интрижка на три дня, а затем муженёк преспокойно уехал. Ну, а студентка взяла и родила сына.

Маргулис задумчиво погладил покрытый кровью обломок трубы. Мужчина едва держался на тонкой грани между сознанием и полубредом, но Эрик, похлопывавший по его искалеченной руке, не давал ему отключаться.

– Ничего особенного, правда? Житейская история, – Маргулис внезапно засмеялся, – Я бы тоже так сказал. Если бы ту женщину не звали девушкой Лили Дорнот, а парень, отец её сына, не женился на студентке, растившей сына, и не дал ему свою фамилию – Маргулис.

С неожиданной силой мужчина поднял голову и посмотрел на Эрика, а тот, довольный эффектом, продолжил:

– Какая несправедливость, да? Всё это время ты, жалкий ублюдок, жил по-королевски на моём месте. А я боролся за свое существование в дерьме, где ты бы и дня не прожил, воротя свой нос. Ты получил богатство, успех. Но, – он приблизил лицо к нему, – теперь я имею всё. Всё, что должен был иметь изначально. Твой отец всегда ощущал, что ты – ничтожество, жалкая нагулянная дворняжка. Ты никогда и никому не был нужен со своими желаниями помогать всем. Справедливей было бы, чтобы ты сдох в армии, но ты выжил. Я собираюсь исправить эту ошибку. Может дать тебе зеркало? На тебя без отвращения смотреть нельзя теперь, и меня это больше устраивает. Ты больше никогда не получишь хоть крохи того, что буду иметь я.

– У тебя никогда не будет любви. Её ты никогда не сможешь купить или забрать у меня, – неожиданно прохрипел Дорнот, с трудом удерживая голову приподнятой. Маргулис отскочил и ударил его ногой в лицо, словно его голова была футбольным мячом. Даже когда тот повалился на пол и остался лежать, не двигаясь, Маргулис продолжал его бить.

– Босс, – Ник схватил его, оттаскивая от тела, – достаточно, хватит.

Маргулис молча сделал попытку вырваться, но хватка Ника не позволила. Он дал вывести себя на улицу и оттолкнул его. У машины, аккуратными движениями вытирая кровь с пальцев влажной салфеткой, Маргулис произнёс:

– Посади его в машину. В багажнике стоит бак с бензином. И не забудь прикрепить номера с машины, которая сбила ту девицу. Они там же.

Ник сжал зубы. Скрытая камера, которая была встроена в пуговицу на его куртке, отключилась, исчерпав время записи.

* * *

Лия вытерла рот после очередного приступа, согнувшего её над унитазом в уборной. Стирать слезы было бесполезно, они катились градом, не останавливаясь. Она стремглав бросилась в уборную, как только закончилась запись, и теперь её выворачивало так, что еще немного – её начнет рвать собственными внутренностями. Отползши от унитаза и прислонившись к стенке кабинки, Лия скрючилась, не надеясь на облегчение. В ушах стоял хруст костей, глаза застилали кровавые брызги, разлетавшиеся по пространству. И кровь была везде, всюду, даже на её руках. Она резко дернулась, осознавая, что это – настоящая, теплая кровь, капающая на её руки. Провела ладонью по лицу. От напряжения видимо лопнул сосуд в носу. Лия дотянулась до туалетной бумаги, оторвала клок и зажала нос, запрокидывая голову. Мозг кипел вулканом, отказываясь поверить в увиденное. Она действительно имеет ко всему отношение. Если бы не она – никогда бы этого не произошло. Каждый удар, наносимый Дорноту, наносился так же и её рукой.