Грани Власти

В тот момент, когда в кабинет ворвалась Кэтрин в сопровождении Габриэля и Франсуа, Генрих осознал себя сидящим в кресле и бездумно таращившимся в стену. Из него словно вынули все его естество. В это мгновение ему лишь хотелось, чтобы его все просто оставили в покое.

Первым делом супруга подскочила к столику, на котором стоял поднос с вином и фруктами. Не дожидаясь лакея, Кэтрин сама налила себе из кувшина полный бокал и под ошарашенными взглядами сыновей большими торопливыми глотками осушила его содержимое.

Больше всех был в шоке Франсуа. Такое обращение с его любимым напитком он считал кощунственным.

Грабриэль же смотрел на мать с пониманием. Он явно был зол, но в тоже самое время растерян.

Кэтрин снова схватилась за дужку кувшина, но ее взгляд упал на листки, которые недавно читал Генрих. Она разъяренной кошкой рванула вперед и, схватив бумагу, начала ожесточенно ее рвать.

Генрих лишь устало потер ладонью лицо. А сыновья бросились к матери, чтобы придержать ее.

Ловко сбросив их руки с плеч, Кэтрин нависла над столом и прошипела:

— Что ты намерен сделать, супруг? У тебя ведь есть какой-то план?

— Для начала успокоиться, — игнорируя истерику супруги, спокойно произнес граф.

— А потом? — с издевкой спросила Кэтрин. Видимо, вино быстро дало ей в голову, иначе она бы никогда не позволила себе такого пренебрежения к супругу.

Ответить Генрих не успел. Франсуа порывисто шагнул вперед и громко провозгласил:

— Проклятый бастард должен умереть!

Сжимая свои маленькие холеные кулаки, он казался сейчас Генриху беспомощным мальчишкой. Особенно после того, как он увидел бастарда Фердинанда в деле. Рукоять меча Франсуа, усыпанная золотом и драгоценными камнями, на фоне его возгласа смотрелась нелепо и неуместно.

— Хочешь вызвать его на дуэль? — приподняв правую бровь, спросил Генрих, при этом в упор глядя на младшего сына.

Франсуа дернулся, как от пощёчины, и подался назад. На его щеках появился румянец. Он обиженно посмотрел на отца, а потом на мать.

— Так я и думал, — хмыкнул Генрих и, не мигая, уставился на сыновей.

— Вы разве не видели, что произошло на балу? — холодным тоном спросил он. — Этот ублюдок мастерски скрывал от нас свою сущность. И он не простой одаренный. О нет. Он — авант! Такого уровня магов в королевстве можно пересчитать по пальцам! Даже не помышляйте о том, чтобы противостоять ему открыто! Он ведь этого только и ждет. Вы ведь понимаете, что он задумал? Он решил отобрать у нас все то, что принадлежит нам по праву!

— Но, отец! — озадаченно воскликнул Франсуа. — Как вообще такое возможно? Он — бастард изменника и заговорщика! Он не может претендовать на главенство в роде! Его никто не поддержит!

— Поддержат, — зло выдохнул Генрих. — Еще как поддержат… Разве вы оглохли? О нем поют песни в каждой грязной забегаловке! О его поединке говорят сейчас в каждом высоком доме! Наши смерти будут для него подарком. Так что не делайте глупостей… А теперь оставьте меня… Я устал…

Сыновья, обескураженные словами отца, быстро покинули кабинет, оставив Кэтрин и Генриха наедине.

— Следи за каждых их шагом, — предупредил граф супругу. — Особенно за Франсуа… Его вспыльчивость может обернуться бедой.

Та, после слов мужа, видимо, немного протрезвела и кивнула.

— Что нам делать? — спросила она. — Мы опозорены. В нашем доме за все эти дни не было ни одного визита. Мариэль не выходит из своей комнаты и все время плачет. Маркиз де Колиньи написал ей, что тяжело болен и не может прийти… Хотя вчера вечером его видели на балу у графини де Савари.

— Может, это к лучшему, — буркнул граф. — Этот де Колиньи никогда мне не нравился. И он не пара нашей дочери…

— О, Анри! — прижав руки к груди, взмолилась Кэтрин.

— Хорошо… — немного мягче сказал Генрих. — Да, у меня есть план. Мы будем ждать, пока не осядет пена этого скандала. А потом, когда мы подготовимся, мы нанесем один единственный удар и уничтожим этого мерзавца!

— Но… — Кэтрин хотела было что-то возразить, но стук в дверь прервал ее на полуслове.

— Войди, — приказал Генрих.

Дверь тотчас открылась, и через порог переступил лакей. На его подносе лежала маленькая бумажная карточка посетителя.

Генрих махнул рукой, и лакей приблизился. Взяв с подноса небольшой прямоугольник, граф прочитал то, что там было написано, и задумчиво взглянул на супругу. В его глазах она распознала знакомый блеск, который всегда возникал во взгляде Генриха в моменты озарения.

— А это любопытно, — пробормотал он и добавил уже лакею: — Проси.

Спустя несколько мгновений в кабинет графа де Грамона вошел невысокий старик с ястребиным профилем. Несмотря на возраст, он двигался легко и энергично, словно опытный хищник, следящий за своей добычей.

Его взгляд был проницателен и остр, а движения резки и решительны. Плотно прилегающий к телу черный наряд подчеркивал стройность и крепость его фигуры, а тонкая серебристая прядь волос на висках добавляла ему аристократичности. Хотя дворянином он не был.

Граф де Грамон, неотрывно следя за посетителем, напрягся в ожидании того, что последует далее.

— Ваше сиятельство, — поклонился старик. — Мадам…

— Приветствую вас в своем доме, — произнес Генрих, вставая из-за стола, и, взглянув на Кэтрин, произнес: — Дорогая, позволь представить тебе купца золотой сотни Паскаля Леграна.

Пока Кэтрин непонимающе хмурилась, видимо, силясь вспомнить это имя, граф продолжил:

— Прошу, мсье Легран… Моя супруга — графиня Кэтрин де Грамон.

— Это честь для меня, — довольно небрежно произнес глава торгового дома «Легран и сыновья» и сел в предложенное кресло.

— Вина? — спросил граф.

— У меня мало времени, ваше сиятельство, — холодно произнес купец.

— Тогда к делу, — легко согласился Генрих. — Самому не терпится узнать, что от меня понадобилось купцу золотой сотни.

— Я слышал о ваших трудностях, — произнес Легран. — И я знаю, кто именно является источником этих проблем.

— Мне известно об этом и без вас, — спокойно кивнул Генрих. — Мой племянник и ваш внук. Именно этот негодяй повинен в тех бедах, что обрушились на мой род.

Кэтрин вздрогнула и вся подобралась.

На скулах Леграна заиграли желваки.

— Я никогда не считал этого ублюдка своим внуком, — зло произнес он. — И так вышло, что он принес моей семье не меньше зла, чем вашей. Именно поэтому я сейчас здесь.