Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Граница вечности
Шрифт:

Верина заказала салат. Она выглядела более привлекательно, чем когда-либо, в белых брюках и черной блузе. Интересно, подумал Джордж, есть ли у нее дружок.

— Ты катишься под гору, — заметил он, когда они ждали свой заказ. — Сначала Атланта, теперь Бирмингем. Переезжай в Вашингтон, а то застрянешь в каком-нибудь захудалом городишке в штате Миссисипи.

Он подшучивал над ней, но не без умысла: если бы она перебралась в Вашингтон, он мог бы пригласить ее на свидание.

— Я еду куда-либо по требованию момента, — серьезно ответила она.

Им принесли заказ.

— Почему Кинг решил избрать

своей целью этот город? — спросил Джордж, когда они приступили к еде.

— Уполномоченный по обеспечению общественной безопасности, а по сути начальник полиции — отъявленный белый расист Юджин Коннор по прозвищу Бугай.

— Мне встречалось его имя в газетах.

— Этим прозвищем сказано все. В довершение Бирмингем вписал самую черную страницу в историю ку-клукс-клана.

— Каким образом?

— Это город металлургических предприятий, но в отрасли наблюдается спад. На высокооплачиваемые места, требующие высокой квалификации, всегда брали белых, чернокожим доставалась малооплачиваемая грязная работа. Сейчас белые стремятся сохранить свои большие заработки и привилегированное положение, а чернокожие требуют свою долю.

Это был краткий и четкий анализ, и Джордж стал относиться к Верине с еще большим уважением.

— В чем это выражается?

— Куклуксклановцы бросают самодельные бомбы в дома зажиточных негров в кварталах со смешанным населением. Город стали называть Бомбингемом. Не приходится и говорить, что полиция никого не арестовывает за такие действия, а ФБР вроде как остается в неведении, кто может заниматься подобными делами.

— Неудивительно. Эдгар Гувер не может напасть на след мафии, но он знает имя каждого коммуниста в Америке.

— Тем не менее правление белых ослабевает. Люди начинают сознавать, что оно не приносит городу ничего хорошего. Коннор потерпел поражение на выборах мэра.

— Я знаю. В Белом доме считают, что негры Бирмингема в свое время обретут то, чего хотят, если они проявят терпение.

— По мнению доктора Кинга, настало время усилить давление.

— Ну а что происходит на бытовом уровне?

— Откровенно говоря, мы разочарованы. Когда мы садимся в обеденный перерыв за стойку, официантки выключают свет и говорят: «Извините, мы закрываемся».

— Хитро придумано. В некоторых городах делали то же самое во время автобусного рейса свободы. Вместо того чтобы поднимать шум, они просто смотрели сквозь пальцы на происходящее. Но такая сдержанность для сторонников сегрегации — нечто совершенно немыслимое, и они стали давать волю кулакам.

— Коннор не дает нам разрешение на проведение демонстраций, поэтому они незаконны и протестующие обычно оказываются за решеткой. Но их так мало, что новость общенационального масштаба из этого не сделаешь.

— Не настало ли время изменить тактику?

Молодая темнокожая женщина вошла в кафе и подошла к их столику.

— Преподобный доктор Кинг готов принять вас, мистер Джейкс.

Джордж и Верина встали из-за стола, не доев свой обед. Как и президент, доктор Кинг не станет ждать, пока вы закончите свои дела.

Они вернулись в отель «Гастон» и поднялись в номер Кинга. Как всегда, он был в темном деловом костюме: жара, казалось, на него не действовала. Джордж снова с удивлением обратил внимание, как мал ростом этот человек и как красив. На этот

раз Кинг был менее осторожен и более приветлив.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил он, показав на диван. Говорил он всегда мягким голосом, даже колкости. — Что имеет сообщить мне министр юстиции, чего нельзя сказать по телефону?

— Он хочет, чтобы вы подумали о возможности повременить с проведением вашей кампании здесь, в Алабаме.

— Почему-то я не удивляюсь.

— Он поддерживает то, чего вы пытаетесь добиться, но он считает, что протестные выступления не ко времени.

— Скажите мне почему.

— Коннор только что потерпел поражение на выборах мэра в борьбе против Алберта Бутвелла. Будет создано новое правительство города. Бутвелл — реформатор.

— Кое-кто видит в нем лишь более достойное подобие Коннора.

— Ваше преподобие, может быть, так оно и есть, но Бобби хотелось бы, чтобы вы дали Бутвеллу шанс проявить себя тем или иным образом.

— Я понял. Значит, мне хотят сказать «подожди».

— Да, сэр.

Кинг взглянул на Верину, словно предлагая ей высказать свое мнение, но она промолчала.

Выдержав короткую паузу, Кинг заговорил:

— В сентябре прошлого года бизнесмены Бирмингема пообещали убрать унизительные таблички «только для белых» на дверях своих магазинов. В ответ Фред Шаттлсуорт согласился ввести мораторий на демонстрации. Мы сдержали обещание, но бизнесмены нарушили свое. Как бывало много раз, наши надежды рухнули.

— Мне жаль слышать это, — сказал Джордж. — Но…

Кинг проигнорировал попытку перебить его.

— Ненасильственные прямые действия имеют цель создать высокую степень напряженности и вызвать ощущение кризиса, под влиянием чего община вынуждена будет осознать проблему и пойти на искренние переговоры. Вы просите меня, чтобы я дал Бутвеллу время предстать в истинном свете. Возможно, Бутвелл менее резок, чем Коннор, но он сторонник сегрегации и не намерен менять статус-кво. Его нужно подтолкнуть к действиям.

Сказанное Кингом было настолько резонно, что Джордж даже не думал возражать, несмотря на то, что вероятность переубедить Кинга быстро уменьшалась.

— В области гражданских прав мы ничего не добивались без давления, — продолжал Кинг. — Честно говоря, Джордж, мне еще предстоит развернуть кампанию, которая была бы «ко времени» в глазах таких людей, как Бобби Кеннеди. Я уже не один год слышу одно и то же до боли знакомое слово «подожди». Оно стало звучать как «никогда». Я ждал наших прав триста сорок лет. Африканские страны со скоростью реактивного самолета несутся к независимости, а мы как на телеге ползем к тому, чтобы у стойки иметь возможность выпить чашку кофе.

Джорджу показалось, что он присутствует на репетиции проповеди, но от этого у него не пропало ощущение, будто он находится под воздействием гипноза. Он потерял всякую надежду выполнить миссию, порученную ему Бобби.

— Большой камень преткновения на нашем пути к свободе — это не совет белых граждан и не ку-клукс-клан. А человек умеренных взглядов, пекущийся больше о порядке, чем о справедливости, который постоянно говорит, как Бобби Кеннеди: «Я согласен с той целью, что вы преследуете, но я не одобряю ваши методы». Он считает, что может составлять расписание свободы для другого человека.

Поделиться с друзьями: