Граничник

Другое дело, что порой попадались среди внешне безобидных амулетов серьезные обереги, напоенные Силой. За ношение таких карали хоть и не смертью, но сурово. Нечего демонам дорожки прокладывать!

— Ну вот, доставили, — проговорил Прол, последнюю версту на Стефана старавшийся даже не смотреть. — Все по уговору.

— Мы понимае, что у тебя нет с собой того, что нам нужно, — добавил Гринь, — Но слову твоему верим. Ждем в «Берлоге», это корчма у торговых рядов. Не заплутае.

— Договорились, — отозвался Стефан. — Сейчас с местными Стражами вопросы улажу, и сразу к вам. А то может вы со мной? Быстрее свое получите.

— Не. Подождем. Слишком много святош, да еще ревнители же…

Мы покивали друг другу с пониманием и разошлись. Охотники направились в сторону торговых рядов, которые в центре селения располагались, мы же с воспитанником окликнули одного из воротников и попросили его проводить нас до штаб-квартиры Ассамблеи. Тот охотно согласился. Ну еще бы — вечером будет всем рассказывать, как с бродяжником накоротке говорил.

— Народу-то сколько! — выдохнул Стефан, едва мы отошли от ворот и окунулись в здешнюю толчею.

В Новгороде так-то людей побольше будет, да и суета не чета здешней. Но для мальца, который не видел ничего больше своей общины на тридцать-сорок дворов, и Малахия казалась огромным городом. Я тоже слегка одичал в походах и испытывал легкий дискомфорт, когда расходиться с каким-нибудь мирянином приходилось едва ли не локтями друг друга касаясь. Постоянно срабатывали охранные протоколы, большую часть которых в селении пришлось отключить.

— Глины… Малахия, то есть, центр здешних земель! — гордо поддакнул воротник.

Представился он, хотя его и не спрашивали, Сергом, и, видать, вообразил себя гидом, который должен гостям городка все о нем рассказать. Такой вот местечковый патриотизм.

Откуда ему, совсем молодому парню, знать, что я тут уже бывал. Еще в теле и силе, когда эмиссары Ассамблеи только взор в сторону здешних земель обратили. Помнил я Глины, тогда просто крупное сельцо на сто, может даже и меньше, дворов, обнесенное худым частоколом, которое откупалось от демонов ежегодными жертвами. Помнил о том, как нас тут приняли, не поверив сперва, что требы чудовищам больше приносить не нужно. И как пришлось начисто вырезать всю здешнюю знать — урожденных магов, тоже помнил.

Сейчас здесь все выглядело почти как в церковных землях. Многие люди ходили без оружия, на улицах гуляли женщины и дети, причем походили они вовсе не на вечно настороженных жителей фронтира. Многие малахийцы, завидев Стража, улыбались и даже кланялись ему — искренне, не держа камня за пазухой.

Единственным отличием Малахии от, скажем, Благодатного, было наличие охотников. То тут, то там встречались суровые мужчины, носившие доспехи, как у Гриня и, такие же как у него, меховые шапки — явно знаки цеховой принадлежности. В отличие от обычных общинников, они смотрели на Стефана неприязненно.

— Не любят они вашего брата, — заметив, как Стефан косится на очередных охотников, произнес Серг. — Раньше-то они в славе были, чуть какая проблема — к ним на поклон шли. У них же и подготовка, и оружие было, да и местность они знают. Теперь все больше к вашим. Это и надежнее, и дешевле, хе-хе. Поговаривают, что охотники вообще хотят из Малахии уйти. Восточнее, куда власть Ассамблеи еще не добралась.

Вполне ожидаемое решение, если это действительно так. Двум хищникам в одном загоне не ужиться, и уходит всегда тот, кто слабее. Но даже так Ассамблея использовала охотников — те первыми придут в совсем уж дикие места, где заложат основы порядка. Церкви лишь останется доделать начатую работу и установить свой закон.

— Но открытых конфликтов не бывает? — уточнил я через Стефана.

— Боже упаси! — несколько нарочито перекрестился Серг. Двумя пальцами, что характерно. — Не надо нам такого! Да и не дали бы мастера-ревнители до такого дойти. Они допреж разговоры разговаривают, смягчают, как это, сердца рьяные.

Столько в воротнике было неестественности, столько показной набожности, что мне даже противно стало. А Стефан — ничего, за чистую монету принял. Примерно так и разговаривали в его родной общине, только вот там-то верили в то, что говорили.

В Малахии же явно имелся конфликт между властью пришлой, то есть Ассамблеей, и прежней, представленной нехристями, многие из которых были урожденными магами. Без Веры, а в их случае — Силы, по местным лесам не особенно-то походишь.

Так, за разговорами, мы и дошли до приметного особнячка, который являлся штаб-квартирой Ассамблеи. Крепкий сруб в два этажа, в котором можно и жить, и оборону держать, узкие оконца, крытая дерном крыша. Большой двор, скрытый от любопытных глаз селян высоким глухим забором, массивная, из толстых досок сложенная калитка, запертая изнутри.

Воротник остановился у нее и постучал. Сильно, требовательно — иначе бы и не услышали. Когда прошла минута и никто на стук не вышел, он пожал плечами, и повторил процедуру.

Стефан ухватился за доски и взлетел на забор. Там и замер, не решаясь спрыгивать. У калитки, метрах в трех, сидели в напряженной позе два здоровенных пса. Молча сидели, не лаяли, только смотрели так, что спускаться к ним не возникало никакого желания. Дескать, слазь, мяско, нас уже очень давно не кормили.

Это были волкодавы, специально натасканные на демонов. Они их чуяли и с некоторыми даже могли на равных сражаться. У каждой звезды Стражей было несколько подобных помощников. Ну, по крайней мере понятно, что мы по адресу явились.

— Хозяева! — закричал Стефан, удивительно легко сохраняя равновесие. — Долго гостям под дверями стоять?

Собаки на его крик только ушами дернули и все. Ни брехать не стали, ни за хозяевами отправляться — сидели, смотрели на Стража и ждали. Наконец, дверь особняка отворилась и на крыльцо вышел ревнитель.

Я сразу понял, что это был именно ревнитель, а не Страж, хотя он был не в форменной рясе, и не носил каких-то опознавательных знаков. Обычный мужик средних лет, одетый в домотканые штаны и рубаху, в овчинном жакете — как ему не жарко, лето же? Лицо у него было характерное. Строгое, с поджатыми губами, и глазами, привыкшими всюду ересь искать.

— Страж Стефан Дуров, — крикнул воспитанник. — Отворяй, брат.

Я, конечно, не ждал, что ревнитель прямо вот так бросится с крыльца открывать нам калитку. Не по чину, инквизиторы вообще такие — хлебом не корми, дай внутреннее достоинство показать. Но и такого настороженного взгляда не ожидал.

Неторопливо спустившись и прошествовав через двор, ревнитель остановился чуть позади собак и осмотрел сидящего на заборе Стефана.

— С какой целью прибыл, брат?

Вот это что сейчас было? Такое ощущение, что селение в опасности, даже в осаде, а ревнитель обращается к брату по вере с вершины крепостной стены, да еще и с подозрением, словно тот врагом послан.