Граничник

Нет, так-то понятно, что они могут быть знакомы, да и чем еще заниматься подчиненным, когда начальство беседует с докладчиком, а им самим слова никто давать не собирался. Но… странно, очень странно! Не вписывались их ужимки в строгий церковный устав.

Всех подозрительных я пометил для Стефана, чтобы, оглядываясь, он уделял им более пристальное внимание, нежели прочим. Говорить ничего не говорил, не желал сбивать подопечного с мыслей своими комментариями, ему сейчас нужно быть предельно собранным.

— Расскажите, брат Стефан, о том, как был уничтожен называющий себя Анубисом, — вопрос пастора Акселя вырвал меня из сосредоточенности.

Я сперва не сообразил, почему так на него среагировал, в разных вариациях данный вопрос прозвучал уже раза четыре от нескольких епископов. А потом понял — задан он был священником, которому открывать рот на Трибунале без дозволения начальства не разрешалось.

— Вообще-то он себя предпочитал именовать Импу, — ответил Страж. — И я уже многократно на сей вопрос ответил, пастор.

— У меня есть основания полагать, что вы лжете.

Собрание зашумело в возмущении. Может быть, большинство присутствующих священников и не вполне поверили рассказу Стефана о том, как маг Гринь развоплотил древнего бога, но одно дело — думать, и совсем другое — слушать, как харизмат напрямую обвиняет подчиненного православной епархии. Не выражает сомнение, а именно обвиняет!

Если целью пастора Акселя было собрать на себе все внимание Трибунала, то он ее добился. На него посмотрели все, даже питерские епископы недоуменно полуобернулись в своих креслах — пастор же стоял за ними. И никто, кроме нас со Стефом, не заметил, как начали двигаться те священники, которых я пометил как подозрительных. Слаженно, словно исполняя групповой ритуальный танец, каждый из двенадцати человек скользнул за спину одному из гвардейцев и мягким движением вскрыл ему горло.

[*] Покрывающая спину, плечи и грудь накидка с изображением креста и других орудий страстей Христовых и с вышитыми словами молитвы.

Глава 31

На миг все замерли. Убийцы, опустившие свои клинки, и жертвы, обмякшие у них в руках. Лица епископов, медленно меняющие выражения от возмущенных к шокированным. Парочка ревнителей, приведших нас сюда, вскинувшая руки в защитном жесте. Маслянисто блестящая на белых стенах кровь гвардейцев.

Мы со Стефом самыми первыми поняли — вот оно и началось. То, ради чего Золотоголовый атаковал нас в диких землях. То, чем все по его сценарию и должно закончиться.

— Кровью открываем тебе путь! — заорал один из убийц, вскинув руку с окровавленным ножом. Обычным, видимо, с кухни взятым. Отлично, впрочем, с задачей справившимся.

Его вопль словно разбил застывшую картинку на множество осколков. Собравшихся в зале людей будто освободили от действия заклятья неподвижности, они дрогнули и бросились в разные стороны. Рванул к дверям перепуганный диакон из свиты киевского епископа, но налетел прямо на сектанта и упал на пол, зажимая руками живот. Протестантский пастор Аксель воздел руки к потолку и выкрикнул что-то неразборчивое. Вскочил с кресла и устремился к убийцам нижегородский викарий, размахивая, будто кистенем, массивным своим распятием. Охрана Стража повалилась на пол и принялась молиться.

«Освященная земля!» — выдал мне Стеф, будто я без него был не в состоянии понять, зачем предателям понадобилось массовое убийство внутри кольца кремлевских стен.

«Разлом!» — в ответ я тоже сообщил ему очевидную вещь, давая сигнал нанитам, чтобы те чуть довернули Стража, и он увидел разгорающееся у него за левым плечом пламя портала Высшего демона.

Про то, что первый викарий вовсе не предатель, я добавлять не стал — по его поведению и так все было понятно. Как раз сейчас он проломил голову одному из убийц и едва увернулся от размашистого удара второго. Двигался он, несмотря на избыток веса, легко и технично — все же бывших Стражей не бывает. Судя по его лицу, он даже рад был оказии снова, пусть и ненадолго, стать воином, а не чиновником.

Вот, значит, как решил действовать Золотоголовый. Пока мы искали иуду на самом верху, демон собрал целый пул из еретиков, состоящих в средних церковных званиях. Чем-то их соблазнил, свел в нужное время в нужном месте и устроил на Трибунале резню. Я-то ждал тонкой интриги, а тут все прямо и просто, как удар колуном.

В зале собрания творился полный бардак. Худо-бедно подобие осмысленных действий можно было наблюдать только со стороны отца Владимира, католического инквизитора и питерского харизмата. Первый, как я уже говорил, увлеченно крушил черепа распятием, второй упал на колени и, судя по вытянутым в сторону Разлома рукам, пытался помешать его открытию, а третий… Третий удивил не только меня, но и еретиков.

Пастор Аксель оказался магом. Никаких сомнений — только маги могут швыряться с рук ветвистыми золотистыми молниями, строить мерцающие щиты и отбрасывать противников, не касаясь их руками. Как протестантский священник, да еще и немалого ранга, мог оказаться тем, кого Церковь преследовала, я даже не пытался понять. Питерцы — одно слово! На фоне их вольнодумства даже гданьские католики кажутся вполне вменяемыми людьми. Впрочем, мне ли об этом говорить…

Появление на поле боя мага расклад сил изменило радикально. Еретики, только что собиравшиеся атаковать, понесли потери и перешли в оборону. Ну да, одно дело — ничего не подозревающих людей резать кухонными ножами, и совсем другое — получить отпор, которому-то и противопоставить нечего.

Стеф, пользуясь заминкой врага, перепрыгнул через одного из ревнителей, все еще продолжающих молиться, и бросился к телу убитого гвардейца. Проскользнул под рукой у размахнувшегося предателя в чине иеромонаха, кулаком выбил ему колено, и еще до того, как тот заорал от боли, поднялся с квачем.

— Аббатство! — рявкнул он, вырубая покалеченного еретика ударом рукояти по затылку. — Оли, у этого трутня дворцового батарея разряжена почти в ноль, представляешь?

«Дыхание береги, чадо!» — мысленно я ему еще и подзатыльника добавил. Тоже мне, нашел время жаловаться на то, что гвардейцы службы не знают! Все новостям новость! Хотя по факту негодование его было вполне справедливым.

Страж бросился в атаку. Дымное лезвие квача едва заметно загудело и развалило одного еретика от плеча до бедра. А вот на втором мигнуло последний раз и превратилось в обычный, не слишком острый металлический клинок. Выругавшись еще раз — если выберемся из передряги, надо что-то делать с этой неприемлемой для воина Церкви привычкой — Стеф заблокировал удар второго предателя, а третьему, уже примерившемуся ножом в спину отца Владимира, рубанул по голове.

Оглядевшись по сторонам, он рыбкой нырнул к стене и снова вернулся прикрывать нижегородского викария. Разряженный квач он бросил, забрав у другого мертвеца его оружие.

«Вот это дело уже! — сообщил он мне, хвастаясь почти полной батареей. — А я-то уж думал, у них у всех не оружие, а муляж!»

Прошло меньше минуты с момента неожиданного нападения еретиков, и обстановка в зале Трибунала перестала выглядеть такой безнадежной, как в самом начале. Шестеро оставшихся в живых еретиков прекратили сражаться и отошли к единственным дверям в помещении, встав там живым щитом. По всему, задачу свою — пролить кровь на освященной земле, и таким образом дать возможность Золотоголовому открыть портал — они сочли выполненной. А значит и лезть под удары разъяренного викария, кидающегося молниями мага и вооруженного квачем Стража они больше не считали необходимым.