Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования
Шрифт:
Указанная концептуальная модель воспроизводилась не только в придворной проповеди, но и в более широких обращениях. Так, в «увещательном послании» 1770 г. [363] «ко градам тверской паствы» Платон обращался к различным социальным группам – священникам и монахам, «господам» и «рабам», «судиям» и «подчиненным судиям», родителям и детям, купцам и земледельцам с художниками – с краткими напутствиями относительно правильного выполнения их социальной функции. Эти категории Платон объединял под именем «всех православных христиан, всякаго чина и состояния». Как видим, и здесь присутствуют судьи, купцы, художники и земледельцы. Аналогично и в более раннем «Слове в день рождения Его императорскаго высочества» (1766) Платон, говоря о социальных категориях, упоминает земледельца, корабль (т. е. купца), жнеца и художника [364] ; не хватает только судьи, а земледелец и жнец отсылают к одной и той же социальной страте. Наконец, в «Слове, сказанном при первом посещении града Калуги, 1775 года, декабря дня» Платон увещевал паству исполнять звания, «в какие кто призван от Бога», кратко перечисляя эти звания. Какие же социальные группы назвал Платон?
363
Платон. Увещательное послание ко градам тверской паствы, по посвящении во Архиепископа на Тверскую епархию, октября 10 дня 1770 года // Там же. С. 314.
364
Платон. Слово в день рождения Его императорскаго высочества // Полн. собр. соч. Платона, митрополита Московского. Кн. 2. С. 214.
365
Платон. Слово, сказанное при первом посещении града Калуги в 1775 года, декабря дня // Там же. Кн. 3. С. 435.
Ярким примером того, что функциональная модель социальной стратификации использовалась и при обращении к рядовым прихожанам, являются проповеди Тихона Задонского, епископа Воронежского. В проповеди 1765 г., обращенной к «воронежской пастве», Тихон приветствовал слушателей проповеди, перечисляя разные социальные группы: «Вижу священный чин служителей Бога Вышнего, вижу градоначальников и военачальников, вижу воинов, Церкви святой и Отечества заступников. Вижу в судебных местах заседающих, суд Божий творящих, и их сотрудников, для пользы Отечества, для благого состояния день и ночь неусыпно трудящихся. Вижу изрядное и Отечеству преполезное купечество. Вижу наконец, всякого звания и чина людей множество, вижу старых и молодых». Здесь, как видим, присутствуют священнослужители, «начальники», воины, «судии», купцы.
Интересно, что в продолжении текста проповеди Тихон выделял уже «воина» и «купца» (упомянутых и в начале), добавив к ним отсутствовавшего в первом обращении «земледельца», но не упоминая уже ни «начальника», ни «судию»: «Храброго воина, который желает от Монарха получить высокий ранг, не устрашает треск и звук смертоносный, он идет прямо, подвергает себя всякой опасности. Трудолюбивого купца, который хочет временное и тленное богатство собрать, не устрашает ни беда, которая может прийти от моря, ни беда от разбойников, ни беды от иноплеменников, ни разлука с женой и детьми, ни странствование вдали от сладкого Отечества. Земледелец сколько проливает пота, все лето жаром солнечным сжигаемый, для того только единственно, чтобы вожделенный собрать плод!» [366]
366
Тихон. Слово в день Успения Пресвятой Богородицы // Святитель Тихон Задонский. Собр. соч. М., 2015. Т. 1. С. 488.
В другой проповеди того же года Тихон, призывая паству «отбросить житейские помыслы», обращался поочередно к «земледельцу» (называя его «мужичок пахарь»), «купцу», «воину», «подьячему и секретарю», «судие» и, наконец, «священнику» [367] .
Итак, можно говорить о своеобразной концептуальной модели социальной стратификации, устойчиво воспроизводившейся в творчестве церковных иерархов. Эта модель – представленная в кратко рассмотренных выше проповедях иерархов от Стефана Яворского до Платона Левшина – опиралась на функциональный критерий. Чрезвычайно важно, что в этой структуре не находилось места «дворянству»: функциональный принцип стратификации означал, что дворяне могли представать как воины либо судьи.
367
Тихон. Слово на освящение храма во имя святых апостолов Петра и Павла, что на Акатове, в Воронеже // Там же. С. 475.
Альтернативой были проповеди, произнесенные иерархами при открытии наместничеств и связанные с реформой 1775 г. и созданием системы корпоративного самоуправления на местах. Важным является замечание А. Зерновой о том, что, говоря о реформе, проповедники в первую очередь обращаются к дворянству, в качестве примера Зернова приводит проповеди Самуила (Миславского) и Иоасафа (Заболоцкого) [368] . Добавим, что сходным образом действовал и Платон (Левшин): в «Слове при открытии в Калуге новаго наместничества» (1777) он, называя целью реформы общее благо, подтверждал утверждение краткой характеристикой того, что отдельные социальные группы выигрывают от преобразований. Социальная структура, о которой Платон говорит здесь, отличается от матрицы, обрисованной выше: речь идет о «благородном дворянстве», «почтенном купечестве», «поселянстве» (вместо земледельцев!) и о «духовных» [369] .
368
Зернова А. «Власть без доверия нации – ничто». Губернская реформа Екатерины II в проповедях на открытие наместничеств // Россия XXI. 2013. № 4. С. 153–154.
369
Платон. Слово при открытии в Калуге новаго наместничества // Полн. собр. соч. Платона, митрополита Московского. Кн. 3. С. 478.
Однако важно подчеркнуть, что обращение к дворянству в проповедях, сопровождавших реформу 1775 г., было не правилом, а исключением из правил. Принятая в среде церковных элит манера вести речь о социальной стратификации вовсе не предполагала обращения к дворянству.
Ведь для того, чтобы описать общество, иерархи церкви использовали функционалистский язык, позволявший связать социальные группы с определенными «должностями». Дворянство не было связано с функцией/«должностью» и, соответственно, не попадало в поле зрения проповедников. Конечно, присутствующая практически во всех риторических стратегиях категория воинов подразумевает дворян, поскольку восходит к средневековой ситуации, в которой роль bellatores выполняли феодалы. Однако в реалиях России XVIII в. с ее рекрутской армией язык описания «воинства» оставался амбивалентным и не сводился к дискурсу о военной доблести дворянства. С другой стороны, многие дворяне не служили в армии, а после манифеста 1762 г. ситуация стала и вовсе неопределенной.Функционалистский взгляд на социум предполагал таксономию «чинов», привязанных к широко понятым социальным функциям (например, войне или земледелию). Добродетель «чинов» признавалась по своей сути равной: каждый человек может, старательно исполняя «должности» своего «чина», быть добродетельным и обрести воздаяние. Это касалось не только воздаяния в небесной жизни, о котором говорили церковные проповедники, но и вознаграждения в жизни земной.
Функционалистское описание социума было, по сути, статичным (акцентируя необходимость выполнения «чина»), однако в комбинации с концепцией службы оно открывало возможности для описания динамики внутри социальной стратификации. Усердная реализация «должности» была способна привести к вполне реальному социальному росту при помощи Табели о рангах, устанавливавшей буквально автоматическое воздаяние для тех, кто живет добродетельно.
2.2. Социологический подход: на пути к априорному признанию дворянской исключительности
Альтернативный взгляд на социальную стратификацию был связан с поиском возможностей обосновать особое положение дворянства в социальной структуре.
Петровская Табель о рангах задавала тройственное деление службе, добавляя к «судьям» и «воинам» еще и придворных. Пункт 11 Табели о рангах устанавливал различие между «породой» и «рангом», недвусмысленно отрицая связь между этими принципами стратификации: «Все служители российские или чужестранные, которые осми первых рангов находятся, или действително были, имеют оных законные дети и потомки в вечныя времена лутчему старшему дворянству во всяких достоинствах и авантажах равно почтены быть, хотя б они и низкой породы были, и прежде от коронованных глав никогда в дворянское достоинство произведены или гербом снабдены не были» [370] . Именно это устойчивое деление воспроизвели такие яркие представители административно-придворной элиты первой половины XVIII в., как кн. А. Д. Кантемир и В. Н. Татищев.
370
Табель о рангах всех чинов, воинских, статских, и придворных: Которые в котором классе чины, и которые в одном классе, те имеют по старшенству времени, вступления в чин между собою, однакож воинские выше протчих, хотя б и старее кто в том классе пожалован был. М., 1722. С. 11–12.
В знаменитой сатире «На зависть и гордость дворян злонравных» (1730-е – начало 1740-х гг.) Кантемир исходил именно из функционального взгляда на социальную структуру. Знатное происхождение одного из персонажей, Евгения, не дает ему никакого преимущества перед другими дворянами, получающими чины и знаки отличия благодаря собственным качествам. Благородство – «заслуг мзда» – нельзя унаследовать, поскольку оно заключается не в документах, а в добродетели [371] :
371
Кантемир А. Д. Сатира II. На зависть и гордость дворян злонравных. Филарет и Евгений // Кантемир А. Д. Собрание стихотворений. Л., 1956. С. 71.
В примечаниях к сатире Кантемир отмечал, что «дворянству предлежат три рода службы: военная, судейская, придворная; во всех тех к исправлению должности своей, наипаче в вышних степенях, требуется много различных знаний и искусств». Соответственно, сентенции – заимствованные у Буало и у Ювенала – об изначальном равенстве людей и о том, что благородным человека делает не происхождение, но поведение, Кантемир дополняет описанием функционального характера службы дворян.
Придворная служба равна военной и гражданской, чему Кантемир дает пространное разъяснение: «Филарет столь сильно доказал Евгению его недостатки и пороки, для которых никаким образом требовать бы не должен, чтоб произведен был в морские или сухопутные воеводы, или в судьи и губернаторы, что Евгению ответствовать ничего не оставил. Предвидит, однако ж, что может представить, что придворная служба таких искусств и знаний не требует и что потому обижают его, Евгения, когда ему подобных, каков, наприклад, Клит, производят в камергеры, а он еще забыт остается. Для того Филарет принимается изъяснить, что и придворному человеку нужно не меньше свойств добрых и искусства. В самом деле, плохо те судят, кои чают, что одно дворянское имя и богатство довольны тому, кто в дворе жить уставил; бедства и там предлежат, которых миновать не мало благорассудства требуется; не без труда – достать себе там высших милость, равных любовь, подчиненных почтение» [372] . Итак, во всех трех случаях – военной, гражданской и придворной службы – чины и знаки отличия зависят исключительно от действий самого человека, а не от унаследованного статуса.
372
Кантемир А. Д. Сатира II. На зависть и гордость дворян злонравных… С. 86.