Гранит не плавится

Отбросить врага лобовой атакой было немыслимо. Мы остановились, зарылись в землю. Бои приняли позиционный характер. Наступило время работы разведчиков.

Каждую ночь из своего окопчика я наблюдал, как с наступлением темноты маленькие группы отправлялись в тыл врага за «языком». На рассвете некоторые возвращались обратно, но с пустыми руками. Другие погибали, попадая в засаду или подрывались на минных полях. Достать «языка» долго не удавалось.

Я был разведчиком и не мог равнодушно наблюдать за неудачами моих товарищей. День и ночь думал об этом, в голове рождались десятки планов. Но что мог сделать я — рядовой боец первой роты третьего батальона двести тридцать шестого стрелкового полка?

Однажды днём, во время затишья, ко мне в окопчик спрыгнул политрук Головков. Совсем молоденький, он только перед войной окончил институт имени Баумана и, зная, что я тоже инженер, часто беседовал со мной.

— Ну, как воюем, товарищ инженер, как самочувствие? — спросил он и протянул кисет с табаком.

— Воюем неплохо, самочувствие у меня тоже нормальное, а вот разведку ведём плохо, товарищ политрук, — ответил я.

— Как это так — плохо?

— Очень просто: зря губим людей, а «языка» взять не можем!.. Не знаю, говорили ли вам, что до академии я был чекистом. Правда, в военном деле мало что смыслю, однако разведчики отличаются особым складом ума, это у них профессионально. Мне, например, кажется, что неправильно каждую ночь засылать людей в тыл врага…

— Как же иначе? «Язык»-то нужен!

— Но ведь «язык» не самоцель! Важны сведения, которые он даст. Не так ли?

— Разумеется…

— В таком случае я бы всё организовал по-другому.

— Как же?

— Мне думается, что следовало бы сколотить крепкую группу, снабдить её рацией, дать ей человека, хорошо знающего немецкий язык, и перебросить в тыл с заданием: обратно не спешить. Поймали немецкого солдата или, ещё лучше, офицера, допросили его на месте — и нужные сведения передайте по радио. Да и сами ведите наблюдение — узнавайте номера частей, их количество, уточняйте по возможности месторасположение огневых точек. Берите под контроль дороги, наблюдайте за движением вражеских частей, техники, обозов. И — держитесь в тылу до последнего! Ну, а возвращаясь, можно захватить с собой и «языка»…

Головков задумался.

— Интересно, — сказал он немного погодя. — Но… знаете, вероятно, командование нашло целесообразнее организовать разведку именно так!.. В штабах ведь целые разведывательные отделы с квалифицированными кадрами… Впрочем, хотите, я доложу командованию о вашем предложении?

— Доложите.

Головков оставил мне свежую газету и ушёл.

Я лежал на дне окопчика и, чем больше думал о своём разговоре с политруком, тем сильнее загорался желанием организовать разведку в ближайшем тылу у немцев. Будь я начальником разведотдела дивизии или даже полка, непременно попробовал бы! Конечно, успех такого дела решали люди. Любого не пошлёшь, тут ведь требовались смекалка, находчивость, опыт. Риск был большой — группа могла погибнуть или попасть в лапы фашистов. Но ведь на войне без оправданного риска не обойтись!..

На следующий день утром меня вторично вызвали в штаб полка. Уже знакомый мне майор Титов дожидался меня у дверей хаты. Недалеко стояла наготове «эмка».

— Здравствуйте, Силин! Садитесь в машину, поедем в штаб корпуса. Нас ждут, — сказал он.

По дороге он рассказал, что доложил о моём предложении в разведотделе дивизии, а те в свою очередь сообщили в корпус. Там заинтересовались и приказали ему явиться вместе со мной.

— Пожалуй, стоит попробовать… Рискуем же мы каждый день жизнью десятков лучших бойцов, отправляя их к немцам… При удаче можем сделать большие дела! — Титов говорил, словно рассуждал сам с собою.

Было тёплое солнечное утро. Мы проезжали через густой лес. У маленького ручейка майор приказал водителю остановить машину и вышел напиться. Перекликались птицы. Титов долго стоял, прислушиваясь к их звонким голосам, потом вернулся, сердито хлопнул дверцей, и мы опять тронулись…

Как я понимал Титова!.. Всегда так: сидишь на передовой под огнём неприятеля и всё забываешь. Но стоит отойти чуть подальше, посмотреть на зелёную траву, ощутить медовый запах цветов, услышать птиц, как внутри что-то подымается, протестуя. Человек рождён для мирной жизни, для радости, для созидания, а не для истребления себе подобных!!.

Начальником разведотдела корпуса оказался полковник средних лет, напомнивший мне своей подтянутостью нашего комиссара Власова. Он пригласил нас сесть.

— Изложите, товарищ Силин, ваш план поподробнее, — предложил он мне.

По мере того как я развивал свои мысли, полковник кивал головой в знак одобрения, а когда кончил, неожиданно предложил:

— План продуман хорошо. Вот мы и поручим вам его осуществление. Согласны?

— Разве вам не докладывали, что я недавно из лагеря? — спросил я.

— Докладывали!.. Но сейчас вы — солдат, к тому же в прошлом опытный разведчик. Уверен, что вы честно исполните свой долг. О некоторых деталях мы ещё поговорим. Людей тоже подберём вам стоящих, а майор Титов обеспечит переход линии фронта.

— Спасибо за доверие!.. Можете не сомневаться, сделаю всё, что в моих силах, — испытывая сильнейшее волнение, ответил я.

— В этом мы уверены! — полковник улыбнулся.. — Есть у вас какие-нибудь просьбы?

— Есть, — ответил я. — Помогите, пожалуйста, отыскать семью. Перед моим арестом моя женя с двумя сыновьями осталась на Урале. Жили мы в заводском посёлке. Я написал три письма — и никакого ответа…

— Добро, попробуем! — Полковник записал сведения о Елене.

Обратно в часть я не вернулся. Остаток дня с помощником начальника разведотдела корпуса капитаном Мосляковым отрабатывали детали предстоящей операции. Капитан оказался знающим фронтовую обстановку офицером и дал много дельных советов. Вечером он представил мне моих спутников.

Их было шесть человек: молодой радист Замаренов, долговязый переводчик в очках Левин и четверо боевых, загорелых ребят из разведроты — Шумаков, Сажин, Агафонов и Костенко, не раз побывавших в тылу у немцев. Старшим среди них был Шумаков.

Вооружение наше состояло из автоматов, финских ножей и гранат. В вещевые мешки уложили запас боеприпасов, сухой спирт, необходимые медикаменты, концентраты и сухари на пять дней.

— В случае, если придётся задержаться дольше, еду придётся доставать на месте, — сказал капитан, проверяя наше снаряжение.

Взяли мы ещё сигнальные фонари, ракеты, маскировочные плащ-палатки и в сопровождении капитана поехали в штаб полка.

Титов приказал нам поесть и лечь отдохнуть.

— Переход в два ноль-ноль. Мы вас разбудим, — сказал он и оставил нас в хате одних.

Спать я не мог, хотя не испытывал ни страха, ни особого волнения. Спутники мои дружно храпели, а я думал о Елене, о семье. Почему-то теперь я был уверен, что скоро узнаю о них. Я и не заметил, как подошло положенное время.

На наше счастье, небо затянуло облаками, луна скрылась. Нужно было спешить. Оделись, пошли к передовой. Майор Титов шёл с нами. По дороге он отстегнул свой парабеллум и протянул мне с двумя обоймами:

— Берите, Силин, пригодится!..

Короткое рукопожатие, пожелание успеха — и мы спустились к оврагу. Впереди полз Шумаков. За ним Сажин, радист, переводчик и я. Замыкали Агафонов и Костенко.