Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

Такое же противостояние сохранялось и в Валенсии. К середине утра все было готово к началу восстания, несколько тысяч горожан заверили мятежников в своей поддержке, но тут из Барселоны пришли плохие известия. Генерал Гонсалес Карраско, который прибыл из Мадрида возглавить мятеж, внезапно проявил нерешительность. Военный губернатор генерал Мартинес Монхе, который не участвовал в заговоре, тоже заколебался. А к тому времени масса рабочих Валенсии, возглавляемая докерами-анархистами, высыпала на улицы.

Колледж Святого Томаса Вильянуэвского и церковь Двух святых Томасов были разграблены и подожжены. Пока генералы продолжали колебаться, несколько левых офицеров гражданской гвардии начали раздавать народу оружие. К приходу ночи ситуация не разрешилась. Эта нерешительность охватила все побережье от Аликанте и до Гандии. Но не было никаких сомнений в том, что дальше к югу до Алмерии и по всей остальной Андалузии Народный фронт одержал верх. До 18 июля о мятеже тут не было и слышно. К наступлению ночи темпераментная Испания пылала огнем революции.

На Балеарах, где в Мальорке Годед сберег себя для мятежа, сержантский состав и части гарнизона Менорки предотвратили успех мятежника генерала Боша⁵. К ночи офицеры объявили военное положение в порту Маона, но тут же были окружены. Тем не менее на Ибисе и на других мелких островах архипелага мятеж увенчался успехом. 19 июля 1936 года Испанское Марокко продолжало оставаться самым спокойным доминионом Испании – если не считать гнилой колонии на западном побережье Африки, куда еще не дошли известия о мятеже. Генерал Франко, встретившись со старыми друзьями в легионе, назначил место сбора в Тетуане и спланировал переброску Африканской армии через пролив. Боев тут не было, по крайней мере на суше. А вот в водах, омывающих Марокко, сложилась совершенно иная ситуация. На рассвете 19 июля «Либертед» и «Сервантес» вышли из Эль-Ферроля и легли курсом на юг. Они были посланы правительством, чтобы разгромить мятеж в Марокко. Позже единственный исправный испанский линкор вышел из Виго до того, как в этом порту начался мятеж, и тоже направился на юг. На всех этих кораблях, как и на «Чурруке», когда она высадила первую партию мавров в Кадисе, а также на всех военных кораблях в Картахене революционеры одержали верх по примеру тех трех крейсеров, которые за день до этого были посланы в Мелилью. Команды воодушевило послание из Адмиралтейства в Мадриде, обращенное к ним, а не к командирам, – захватить и заключить под стражу тех офицеров, которых они еще не убили. Самая жестокая схватка произошла на «Линкоре», на середине океана, где офицеры оборонялись в кают-компании до последнего⁶. (На лаконичный вопрос, что делать с трупами, – его задал судовой комитет, взявший на себя командование, – Адмиралтейство ответило: «С соответствующей торжественностью опустить за борт».) Так что к вечеру 19 июля внушительная эскадра под командой самозваных судовых комитетов из членов экипажа собралась в районе Гибралтара, чтобы преградить Франко доступ в Южную Испанию. Все же канонерской лодке «Дато» вечером 19 июля удалось переправить через пролив второй отряд войск мятежников. А часть 5-й бандеры Иностранного легиона доставили в Севилью по воздуху тремя самолетами «бреге».

Наконец и в Мадриде начался мятеж, но к этому времени профсоюзы и политические партии были к нему готовы. По настойчивому требованию UGT двери тюрем отворили, и сидящие в них анархисты вместе с обыкновенными преступниками вышли на свободу. Номинальный руководитель мятежа в Мадриде, генерал Вильегас, решил, что эта ноша для него непосильна, и его место занял заместитель Вильегаса генерал Фанхуль, который когда-то был заместителем секретаря военного министерства при Хиле Роблесе. К полудню он появился в казармах Монтанья. В этих огромных зданиях, разбросанных к западу от Мадрида, откуда открывался вид на долину неторопливой речушки Мансанарес, в течение дня собрались офицеры из других казарм Мадрида и некоторое количество фалангистов. Фанхуль рассказал о политических целях мятежа и о его соответствии закону. Затем мятежники сделали попытку выйти на улицы столицы. Но к тому времени у ворот воинской части собралась огромная толпа, часть которой была вооружена – из 55 000 ружей, выданных правительством профсоюзам, 50 000 стволов были здесь, у казарм Монтанья. Теперь покидать эту крепость было бессмысленно. Толпа стояла так плотно, что мятежники физически не могли выйти за ворота. Они решили прибегнуть к помощи пулеметов. Толпа ответила огнем, но до утра события так и не получили продолжения.

Примечания

¹ Под именем полковника Хименеса он выведен в романе Мальро «L'Espoir».

² Энтузиазм жителей Барселоны, когда они увидели на Рамблас группу неторопливо ехавших всадников гражданской гвардии, отдававших пролетарский салют, был просто безграничен.

³ Маньяна – чисто испанское выражение «завтра», обозначающее, что не стоит спешить. (Примеч. пер.)

⁴ Он рассказал об этом в своих записках, но сомнительно, чтобы его собеседница использовала слово «националисты», ибо в те времена оно было не в ходу.

⁵ Не путать с генералом Бошем из Леона.

⁶ Тех флотских офицеров, которых просто взяли под стражу, в августе расстреляли в Картахене. Мемуаристы националистов подсчитали, что 98 процентов офицеров, находившихся во время мятежа на своих кораблях, было убито.

Глава 18

Конец мятежа в Мадриде. – Толедо и Алькасар. – Конец мятежа в Барселоне. – Мятеж в Гранаде. – Валенсия. – Сан-Себастьян. – Севилья. – Ла-Корунья. – Эль-Ферроль. – Леон. – Менорка. – Смерть Санхурхо. – Разделительная линия в Испании на 20 июля.

В течение ночи с 19-го на 20 июля в Мадриде были подожжены пятьдесят церквей. Партии рабочего класса взяли столицу под полный контроль. Утром 20 июля толпа, превышающая размерами ту, что была предыдущим днем, собралась на Пласа-де-Эспанья. Все кричали: «Смерть фашизму!» и «Все на защиту республики!». Крики эти повторялись с восторженной монотонностью. Копье Дон Кихота, чья статуя стояла в центре сквера, энтузиасты использовали как знак, указывающий на казармы Монтанья¹. Уже пять часов продолжался обстрел крепости. К штурму были привлечены авиация и две пушки, которых притащили сюда на волах. Громкоговорители увещевали солдат в казармах поднять восстание. Фанхуль при всей его уверенности не представлял, как ему отсюда связаться с другими казармами в Мадриде. И сомнительно, признают ли они его лидером. Гарнизоны могли поддерживать контакт друг с другом только при помощи сигналов, подаваемых с крыш. Тем не менее именно таким образом Фанхуль смог сообщить генералу Гарсиа де ла Эррану в предместье Карабанчель, чтобы тот прислал подкрепление и освободил их. Но оно не смогло бы пробиться к осажденным. К половине десятого Фанхуль и полковник Серра, предыдущий командир этого гарнизона, получили ранения. Через полчаса в окне крепости появился белый флаг. Толпа подалась вперед в ожидании сдающихся. Ее встретили пулеметные очереди. Это повторялось дважды, взбеленив атакующих. Но со стороны осажденных такая тактика стала не столько хитростью, сколько признаком растерянности. Часть сержантов и рядовых хотели сдаться, предав своих офицеров. «Вперед! К бою! Вперед!» – доносились выкрики из толпы. Наконец за несколько минут до полудня огромные двери казармы поддались натиску атакующих. Толпа, полная маниакальной ярости, ворвалась во двор, где через несколько минут началась резня. Внезапно в проемах окон, выходивших на улицу, появились милиционеры и стали кидать ружья толпе. Один гигант-революционер счел своим долгом выкидывать обезоруженных офицеров, одного за другим, с самой верхней галереи в толпу во дворе, опьяненную бессмысленной жесткостью. Последовавшие зверства не поддаются описанию. Большинство офицеров, включая Серру и даже тех, кто был готов поддержать республику, было убито. Тех же, кому удалось спастись, бросили в Образцовую тюрьму, даже не перевязав им раны. Генерала Фанхуля с трудом спасли от смерти и арестовали, чтобы впоследствии судить. Драгоценные запасы оружия (и боеприпасов) тоже были спасены от разграбления и под охраной милиции доставлены в военное министерство.

Воодушевленные участники штурма маршем прошли до Пуэрта-дель-Соль. Но здесь их шествие было прервано обстрелом со всех сторон. Пока люди лежали, прижавшись к земле, отряд милиции очистил дома, примыкающие к площади. Что же до других гарнизонов Мадрида, офицеры из саперных казарм на Эль-Пардо двинулись на север к Вальядолиду, сказав своим подчиненным, что они идут драться с генералом Молой. Среди тех, кого удалось таким образом обмануть, был сын Ларго Кабальеро, которого немедленно взяли под арест. В пригороде Хетафе офицеры-летчики, верные республике, подавили попытку восстания на авиабазе; артиллерийские казармы в Карабанчеле также были захвачены лояльными режиму офицерами вместе с отрядом милиции. Мятежный генерал Гарсиа де ла Эрран был убит своими же подчиненными. Один за другим сдавались и другие гарнизоны.

Наспех вооруженные отряды милиции, основным, а зачастую и единственным оружием которых был огромный энтузиазм, заполнив такси, грузовики или реквизированные частные автомобили, ринулись на юг к Толедо и на северо-восток к Гвадалахаре. Ибо в обоих этих соседних городах мятеж увенчался временным успехом. В Толедо, пользуясь подавляющим численным превосходством, милиция оттеснила мятежников под командованием полковника Москардо в небольшой и легко обороняемый район с центром в Алькасаре, полукрепости-полудворце, который стоял на возвышенности, господствующей над городом и рекой Тахо. Москардо отверг попытки военного министерства и правительства принудить его к сдаче. В конечном итоге он забаррикадировался в крепости. В его распоряжении оказались 1300 человек, 800 из них были членами гражданской гвардии, 100 – офицерами, 200 – фалангистами или вооруженными сторонниками других правых партий и 190 – кадетами академии (которые были распущены на летние каникулы). Кроме того, полковник взял с собой 550 женщин и 50 детей. И прихватил, по его собственным словам, с собой в заложники «гражданского губернатора со всей семьей и некоторое количество левых политиков (точнее, около ста человек)»². Гарнизон был хорошо обеспечен боеприпасами с соседнего оружейного завода, а вот припасов не хватало с самого начала осады. Что же до отрядов милиции, отправившихся к Гвадалахаре, и этот город, и Алькала-де-Энарес были взяты с относительной легкостью, хотя гражданская гвардия Гвадалахары под командованием генерала Гонсалеса да Лары оказала мужественное сопротивление.

Все это время гражданская гвардия в Мадриде, чья верность правительству вызывала сомнения, была заблокирована в своих казармах. Победа над мятежниками и в Мадриде, и в его окрестностях означала начало революции. Ограждения вокруг Пуэрта-дель-Соль были украшены огромными портретами Ленина и Ларго Кабальеро. Дон Мануэль Асанья, мрачный и ошеломленный, продолжал пребывать в Королевском дворце; портфели в министерствах по-прежнему принадлежали его друзьям, но на улицах власть уже взял народ. Подлинной исполнительной властью в столице стал UGT, возглавляемый социалистами. С помощью левой молодежи, социалистов и коммунистов он соблюдал порядок. В результате антинародного мятежа в Мадриде воцарился синдикализм. 20 июля стало для рабочих днем триумфа.

К вечеру на счету милиционеров, которые стреляли не задумываясь, было уже много жертв. Два надежных офицера-республиканца, полковник Мангада и майор Барсело, организовали в Каса-де-Кампо скорое судопроизводство, чтобы судить офицеров, захваченных в казармах мятежников. Во многих случаях они знали этих людей и всю жизнь относились к ним с ненавистью. Вечером и ночью под их мрачным руководством состоялись первые казни. К тому времени в Мадриде около 10 000 милиционеров были готовы вступить в любой бой, который может начаться.