Гражданская война
Шрифт:
– - Да его-то и не было с час... но он наверняка был у Марии, он, бывает, заходит к ней.
– - В котором часу?
– - С трех до четырех...
– - Элен Скотт уехала в это время?
– - Да.
– - Вам ничего не показалось странным?
– - Пожалуй, мсье... мадемуазель едва не снесла ворота, притормозив от них в каких-то сантиметрах...
– - Она ничего не сказала?
– - Мсье, у хозяев нет привычки докладывать нам.
– - Конс, скажите, а можно ли проникнуть в парк, на виллу, минуя вас?
– - Хм... если я скажу "да" -- меня надо уволить... Не думаю, мсье...
В этот момент их беседа прервалась -- приехала полиция...
Меня и Рейна Пани довел до ворот, сам он пока не собирался покидать виллу. Я шел и думал об Элен. Где она? Что с ней? Думал о ней и Пани.
– - Мсье де Санс, кстати, как складывались отношения отца и дочери, у них не имелось причин для вражды?
– - Послушайте, вы!!!
– - возмутился я собственной догадке, -- к чему вы клоните?
– - Во всяком случае, этого нельзя исключить...
– - мягко сказал Пани.
– - Бред, -- отказывался верить я.
– - Будем надеяться, что скоро все проясниться...
Я подвез Рейна до города. Расстались мы очень сухо. Только в те минуты я понял, насколько он мне неприятен, и, вероятно, Рейн это почувствовал.
Слишком многое вместил в себя тот день... Смерть Томашевского, загнанного в угол собственным гением... Смерть охотников, ставших дичью, и тех, кто вытянул несчастливый жребий, оказавшись утром в больнице Ретуни... Смерть Скотта, до конца мной никогда не понятая, и что если справедливая... но, увидев его мертвым, я не мог избавиться от щемящей сердце тоски... Когда-то я называл его своим другом и теперь его не стало, совсем...
Вокруг сеяли смерть. Но это была лишь прелюдия к кошмару, который ждал всех нас впереди...
Уик-энду, пронесшемуся черной тучей, не суждено было уйти мерной поступью. Ровно в полночь новости одной из государственных телекомпаний вышли с сенсационным материалом: некто, пожелавший остаться неизвестным, передал журналистам документы частного расследования по террористической организации "Адам и Ева". В течение десяти минут телеведущая смаковала будоражащие воображение подробности гибели десятков мутантов. О Ретуни еще не знали...
30.
Спустя два дня хоронили Скотта. Было около полудня, по-летнему ясно и солнечно, по-осеннему ветрено и нежарко. Всего несколько человек провожали Вильяма в последний путь: двое его коллег -- врачи клиники Рикардо, знакомая вам Мария Кантера, я, Филидор, Андрэ Пани и священник. Все были одеты в траур, хранили скорбное молчание, никто не плакал... Священник произнес надгробную речь...
Когда гроб опускали в могилу, к богатому фамильному склепу приблизилась пышная похоронная процессия;.. им всем еще предстояло пройти горестный ритуал от начала до конца, нам же оставалось только положить цветы. Мир праху всех умерших...
Скотт вскоре остался один. Я и Андрэ Пани чуть отстали от ушедшего вперед Филидора; мы шли неширокой, открытой для света аллеей, справа, слева от нас оставались кресты, склепы, надгробные плиты, маленькие часовенки... царство покоя...
– - Есть что-нибудь новое?
– - спросил я у Пани.
– - Немногое... В него стреляли трижды, возможно, из его же пистолета, он до сих пор не найден, потом перетащили из кабинета
в спальню. Он был, вероятно, еще жив, но одно из ранений оказалось смертельным, он не мог долго протянуть... Отпечатки пальцев -- только Элен и служанки.– - Значит, Элен? Ерунда!
– - А если она каким-то образом узнала о старых прегрешениях отца? В конечном итоге немалая часть его состояния нажита преступными деяниями...
– - Андрэ, она любила своего отца...
– - Поссорилась, вспылила, выстрелила, когда опомнилась -- перенесла отца в спальню, но было поздно, испугалась и сбежала.... так или иначе, а это одна из версий, разрабатываемых полиций...
– - Это невозможно... Я хочу сказать, что она не могла стрелять в него.
– - Надеюсь, полиция ошибается.
Мы слышали стенания женщин, ветер донес дым кадила... Почувствовав чей-то взгляд, я обернулся... Прячась среди окруживших гроб людей, на меня смотрела Элен. Я мгновенно отвернул голову... Мне необходимо было встретиться с ней...
– - Я, пожалуй, пройдусь среди могил... хочется побыть одному, -- сказал я как можно более естественным тоном, затем окликнул Велье:
– - Филидор! Не жди меня, встретимся вечером... Прощайте и Вы, Андрэ.
Все же Андрэ Пани, как мне тогда показалось, что-то заподозрил. Он метнул быстрый взгляд в сторону склепа, где кто-то из друзей или родственников почившего протяжно и громко говорил проникновенные слова, затем внимательно посмотрел мне в глаза, однако простился очень просто, молвив:
– - Я все понимаю...
Я дождался, пока Филидор и Пани скроются из виду, подошел к группе людей в черном, осторожно пробрался к Элен и встал у нее за спиной.
– - Элен, -- зашептал я ей на ухо, -- нам надо поговорить.
Мы отошли недалеко, но на достаточное расстояние, без опасений быть кем-то услышанным. Глаза Элен застилали слезы, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
– - Это ужасно, Морис, ужасно.
– - Девочка моя... дело гораздо серьезнее, чем ты, может быть, думаешь: полиция подозревает в убийстве тебя.
– - Как ты сказал?
– - Полиция...
– - Нет, нет, я не о том... ты сказал: "Девочка моя"... Ты ведь любишь меня, несмотря на ни что, правда?
Бог мой! Я готов был поклясться всеми святыми, что это правда. Я готов был подхватить ее на руки и целовать, целовать, целовать... Только сознание того, что кладбище не совсем подходящее для этого место, сдерживало меня, и я произнес коротко:
– - Я люблю тебя.
– - Милый, -- прильнула ко мне Элен, и меня захлестнули ранее неведомые чувства.
Мы стояли так несколько минут, обнявшись, не говоря ни слова.
– - Элен, нам лучше уйти, тебя повсюду разыскивают, и, может статься, здесь будут искать в первую очередь. Где ты сейчас живешь?
– - наконец сказал я.
– - В гостинице.
Это была дешевая гостиница: двухэтажная, грязная, отвратительная, в номере с обшарпанными стенами и посеревшим от сырости потолком не было ничего, кроме кровати, стула и умывальника с разбитой раковиной и протекающим краном.
Хозяйка, немолодая женщина с распухшим лицом, неимоверно толстая, вручая нам ключ от комнаты Элен, понимающе улыбнулась и, вероятно, для того, чтобы подчеркнуть свою проницательность, добавила: