Гражданская жена

Раздался звонок, и Вера невольно вздрогнула. Вроде сидела, ждала, а так внезапно! Чуть телефон не выпрыгнул из рук от неожиданности.

– Да. Ну как? Лучше меня слышите?

Теперь было слышно так, словно говоривший находится рядом.

– Да, спасибо! Здравствуйте, я звоню от Щурова. Самойлова Вера Дмитриевна, по поводу...

– А, от Щурова! Да, да, я помню. Просто в данный момент...
– мужчина то ли хмыкнул, то ли усмехнулся, в общем, странный был звук.
– Я в данный момент на горном склоне...

До Веры таки дошло, что происходит. Входящий из-за границы. Получалось, он сейчас в Австрии. Мелькнуло в разговоре Хинтертукс.

– Вера Дмитриевна, я в буду в Москве через три дня. Давайте через три дня созвонимся, встретимся лично и все обговорим, хорошо?

– Да, конечно, до свидания, Федор Михайлович, - ответила Вера.

А что еще ей оставалось?

Разговор прекратился, она застыла с трубкой в руке. Задумчиво уставившись на себя в зеркало. Да уж... шанс... Все-таки кот в мешке.

Вера покачала головой, невольно отметив про себя, что голос у мужчины приятный, без пренебрежения к просителю и рычащих начальственных интонаций. Но это ни о чем еще не говорило. Задумчиво уставилась в окно, мерно постукивая по бедру зажатым в ладони гаджетом.

Ждать еще три дня и бездействовать было выше ее сил. Решила пока работать по прежнему плану. В конце концов, Бог милостив, что-нибудь обязательно выгорит.

***

Однако вышло не три дня, а больше.

Но через три дня этот самый Панкратов перезвонил, как и обещал. Извинился и сообщил, что возникли непредвиденные обстоятельства, ему придется задержаться тут еще на неделю. Просил перенести встречу.

Вера согласилась, можно подумать, у нее был выбор?

Ситуация зависла, превратившись в какой-то зятяжной прыжок. Пике, из которого еще непонятно, что вырулится. Просто, наверное, она слишком настроилась, а теперь оставалось только собрать волю в кулак и продолжать жить так, будто ничего не происходит.

Но в жизни-то много чего разного происходило.

И если бы не многолетняя привычка сдерживаться и контролировать себя, неизвестно, как бы ей удалось побороть эти эмоциональные качели.

***

Сначала была неделя обивания порогов. Где-то, что-то вроде... но опять не то. Зато ее резервный список рос и пополнялся. И все это отнимало душевные силы.

А впереди очередные выходные.

В пятницу вечером изволил позвонить Верховцев, объявил, что заберет Вовку завтра в половине одиннадцатого, и отключился. Осчастливил. Этот его высокомерный приказной тон...

Вера потом долго сидела, подавляя кипевший внутри протест. А после не могла уснуть, лежала, глядя в призрачный ночной потолок, размышляла о жизни. Как оно могло случиться, что стало вот так? Ведь начиналось все по-другому, хорошо начиналось, волшебно. И она думала, что знает этого человека, видела во всех проявлениях. Ан нет, не знала. А может, он всегда был таким, а она просто не хотела замечать очевидного?

Сейчас Вера чувствовала себя выброшенной гигантской центрифугой куда-то на обочину жизни. И этой центрифугой был он. Но зачем продолжать трепать ее, бить словами снова и снова? Что за жестокое удовольствие?

Она же и так ушла? Освободила место. Что еще ему от нее надо?

В конце концов пришла к выводу, что когда-нибудь Верховцеву надоест, и он оставит ее в покое. Тем более что у него есть, кем заняться на досуге.

Но это же было больно.

***

В субботу она опять ждала его с утра. Убиралась, нервничала, в общем, готовилась, как к походу к гинекологу или дантисту. Вовку заранее покормила как на убой и еще пирожков ему напекла и завернула с собой. На всякий случай, вдруг опять без обеда останется. Тот отнекивался:

– Ма, да зачем?

Но в итоге все сложил в рюкзачок, да еще и бутербродов набрал. Запасливый.

Верховцев заявился точно вовремя. Одетый с иголочки, благоухающий. Вера не могла не отметить, что он все еще красивый мужчина. Но пуловер, джинсы, мягкие мокасины, которые она сейчас видела на нем, их не было в его гардеробе раньше. Мысль о том, что это, скорее всего, покупалось той, другой женщиной, сразу вызвала отторжение.

А он прошел внутрь. Но не в гостиную, словно этой комнаты не существовало в доме, а в кухню. И что уж совсем добило Веру, открыл дверь и заглянул в ее спальню. Внимательно осматривал комнатку, чуть ли не принюхивался, потом уставился на ее кровать, как будто искал там следы преступления.

Это уже был предел.

Только она рот открыла, сказать, чтобы уж и туалет проверил, правильно ли расходуют туалетную бумагу, как он спросил:

– Ну что, нашла работу?

Циничненько так, как бы невзначай, глядя при этом куда-то сквозь нее. Вера похолодела. Это был намек? Он что, собирался...

– Несколько вариантов есть, - сцепила руки в замок и постаралась ответить как можно непринужденнее.
– Я пока еще не решила, на чем остановить свой выбор.

– Выбор?
– скептически хмыкнул он, закрывая дверь в спальню.
– Ну-ну.

В этот момент Вовка как раз появился на пороге гостиной, Верховцев сказал, что привезет его обратно к шести. А потом они ушли.

***

А Вера осталась. И чуть не сползла по стенке без сил. Он ведь не зря поднял вопрос о ее работе, и если этот урод постарается отобрать у нее Вовку... Додумывать дальше Вера просто не могла. В тот момент она Верховцева люто ненавидела.

И снова была борьба с собой. Собрать силы, в конце концов, если уж совсем припрет, Вера готова была устроиться работать хоть уборщицей. Но это же надо пережить выходные!

Желая себя чем-то занять, стала перетряхивать все шкафы, перекладывать заново, перестирывать, лишь бы отвлечься. Работать, не думать. Работать!

Примерно в четыре раздался телефонный звонок, она его еле услышала, жужжал пылесос. Схватила трубку, глянула входящий - Панкратов. Опять сердце запрыгало в горле, почему он звонит сейчас???

– Да...
– проговорила осторожно.

– Здравствуйте, Вера Дмитриевна. Я вот... так получилось...

У нее глаза прикрылись, сейчас уйдет в отказ.

– В общем, я в Москве. И мы могли бы не ждать понедельника, а прямо завтра и встретиться. Если, конечно, вам удобно в воскресенье.

– Да, Федор Михайлович, - как в бреду ответила Вера.
– Конечно удобно.

– Тогда завтра в двенадцать...

Он назвал адрес, договорились встретиться, и мужчина отключился.

А она еще долго сидела неконтролируемо вздрагивая, потом подперла лоб рукой и то ли рассмеялась, то ли расплакалась от облегчения.

глава 30