Гражданская жена
Шрифт:
***
Вот он, миг победы. Бесповоротной и окончательной. Долгожданный итог ее борьбы. Триумф.
Она сделала Верховцева. Доказала.
Он списал ее в утиль, а она доказала!
А теперь пусть катится к своей куколке, пусть хоть на стенку лезет!
Пусть. Он. Что хочет делает.
Ей надо просто пройти мимо.
Но судьба судила иначе.
***
В этот момент зазвонил ее телефон.
Незнакомый номер. Глянула мельком и хотела было отключить, потому что всегда отключала гаджеты на время заседания, но в эту секунду зазвонил телефон у Верховцева.
Вера приняла
глава 57
Из трубки неслось что-то, а разум отказывался воспринимать. Вера слушала, и по мере того как осознание все-таки происходило, ледяной ужас впивался в затылок. Кошмарной, гигантской волной наваливалась действительность, чтобы погрести ее под собой.
Жизнь сделала петлю, возвращая в самый страшный миг ее прошлого.
Звонили из больницы.
Маршрутка, в которой ехал Вовка. Столкновение произошло, назвали улицу, она только смогла понять, что где-то недалеко от школы. Маршрутка загорелась... Сильно обгорел... Когда пришел в себя, назвал эти два номера.
Вере показалось, свет померк, закрыла рот рукой, чтобы не заорать в голос, не упасть на колени прямо тут. Потому что... Господи... Опять проклятая гордыня! Все было почти в прошлый раз, она снова забросила ребенка из-за своих дурацких амбиций...
Рядом что-то быстро и сосредоточенно выспрашивал по телефону Александр. К ней приблизился Панкратов:
– Вера Дмитриевна, что случилось?
А у нее и сил не было ответить. Бежать надо, бежать к сыну...
– Начинайте без нас!
– рявкнул Верховцев, прерывая вызов.
Схватил ее за руку и потащил за собой:
– Вера! Пошли скорее! Я знаю, куда ехать, все выяснил.
Он быстро шел впереди, а она бегом, чтобы не отстать, рядом. Потому что сейчас, перед лицом свалившегося на них горя не было места ни личным счетам, ни обидам. Вовка! Ее сын... Их сын!
Вера начала задыхаться от рыданий, а он стиснул ее руку крепче:
– Не плачь! Не плачь, я не позволю, чтобы с ним что-то плохое случилось.
Затолкал ее в свой джип, и по пути уже стал объяснять, что удалось у дежурного врача выяснить. Но на месте, конечно все оказалось еще ужаснее.
***
Повреждения, ожог III А, обширный, есть небольшая потеря крови.
По счастью, у Вовки та же группа крови, что и у него. И резус. Четвертая отрицательная. Пока делали анализы на спиды-вассерманы-гепатиты-гистосовместимость, пытался успокоить Веру. На ней лица не было. Мертвецки бледная, глаза потухшие, губы синие.
– Это моя вина. Моя...
Шепчет, а у него сердце кровью обливается.
– Это моя вина. Только моя, слышишь!
А время тянется бесконечно. Летит и тянется бесконечно... И неизвестность, убивающая неизвестность. Наконец, спустя черт знает сколько лет жизни результаты анализов пришли. Кровь он сдал сразу. Благо за своим здоровьем всегда следил и кровь у него была чистая.
Сейчас он был готов отдать хоть всю свою кровь.
Вернулся врач, ситуация немного прояснилась. Да, Ожоги III А, бок и часть спины. Волдырями. Но состояние не тяжелое, и операцию по пересадке кожи можно проводить уже хоть сегодня. В принципе, чем скорее, тем лучше. До развития воспалительных
реакций в ране, тогда все пройдет менее болезненно для мальчика и рубцов не будет. Искусственная кожа...– Кожа?
– только это и услышал.
– Возьмите мою!
Он же знал, слышал или видел где-то, что в экстренных случаях делают прямую пересадку. А он идеальный донор. У него и шкуры много, анализы в норме, отторжение не должно пойти.
Врач посмотрел на него и кивнул.
***
Все и так вертелось у Веры перед глазами, а сейчас завертелось еще быстрее. Александр вместе с врачом ушли куда-то, а она осталась одна в этой кошмарной звенящей пустоте. Страшно. Очень страшно. Очень-очень.
И перед этим меркнет ВСЕ. Нет ни гордости, ни амбиций, ничего, кроме жизни и здоровья близких. Вера не знала, как высидела, выстояла, выходила все то время, пока длилась эта неизвестность. Казалось, прошли годы, пока появился врач и сообщил, что все прошло удачно. А потом добавил:
– Ваш сын в реанимации, но мужа вы можете видеть.
Хотела она его сейчас видеть?
– Да, спасибо. Да.
– Я провожу вас.
Как шла за ним по больничным коридорам - не помнила. Просто внезапно оказались перед стеклянной дверью палаты. Врач сказал:
– Входите, только недолго, - и ушел.
Вошла. А он бледный как полотно, на койке вытянулся, но маловата ему койка. Большой же... Увидел ее весь как-то подобрался, глаза блеснули лихорадочным весельем.
– Пришла...
– Как ты?
– только и смогла выдавить.
– Хорошо, - усмехнулся сипло.
– Но, как же наркоз...
– А мне под местной делали. Что со мной станется, я же здоровый как бык.
Да... Он здоровый. Как бык. Не удержалась, слезы потекли.
– Иди сюда, Вера, сядь и успокойся. И не плачь, с Вовкой все хорошо будет.
– Откуда брали?
– С боков, там шерсти нет, - пошутил он.
Потом шумно сглотнул и сказал:
– Верка... Знаешь, это мне, наверное, сам Бог шанс дал хоть немного вину свою перед пацаном загладить.
И засмеялся. По его бледному лицу бисеринками выступила испарина, плохо ему, а туда же, хорохорится. Подошла, села рядом. Он откинулся на подушки и вдруг пробормотал вполголоса:
– Что на тебе сейчас? Чулки?
Чулки? Господи, чулки?!
глава 58
Не будь Вера такой измотанной физически и эмоционально, сгорела бы от стыда и абсурдности ситуации. Потому что именно этот момент выбрала медсестра, чтобы войти в палату. Услышала, конечно же.
Теперь идиотская шутка Верховцева станет достоянием гласности и весь медперсонал будет от смеха давиться. Господи... О чем она только думает...
А ему все-таки тяжело пришлось, какой бы он здоровый и сильный ни был, прикрыл глаза и вырубился. Вера смотрела на непонятно уже, своего или чужого, или все-таки своего, мужчину, узнавая и не узнавая.
Дались ему эти чулки... Придурок ненормальный.
Впрочем, она могла понять. Ему просто нужен был якорь, что-то такое держать в голове, чтобы держаться самому, не терять лицо. Он же не привык смиряться и проигрывать. Победитель по жизни.