Греческие боги. Рассказы Перси Джексона

— Вот такую… — Афродита постаралась как можно лучше передать выражение лица Афины во время игры на флейте, что со стороны походило на мучающуюся запором утку.

Боги и богини зашлись в хохоте. Оскорбленная Афина бросилась прочь. Вы, может, подумаете, что, будучи богиней мудрости, она может посмеяться и не дать разгореться обиде, но злость оказалась такой сильной, что она выбросила флейту на землю.

И даже наложила на нее проклятье:

— Пусть любого, кто посмеет сыграть на этой штуке вновь, — пробормотала она себе под нос, — постигнет великое несчастье!

Позже флейту подберут, но к этой истории мы еще вернемся…

После этого случая Афина стала с еще большим трепетом относиться к собственному образу. А будучи богиней-воительницей, она давно решила, что никогда не выйдет замуж. Ей совсем не хотелось, чтобы какой-либо мужчина объявил себя ее господином, да и не было у нее времени на весь этот глупый вздор, о котором постоянно трещала Афродита.

Из-за этого Афина очень серьезно относилась к собственному уединению. Как-то ночью она решила отправиться в центральную Грецию, чтобы немного поплавать и расслабиться. Она купалась нагой и, стоя под водопадом и наслаждаясь тишиной и покоем, неожиданно услышала сдавленный хрип.

Обернувшись в сторону берега, она увидела смертного, уставившегося на нее с отвалившейся челюстью и глазами, огромными как драхмы.

Афина закричала.

Мужчина закричал.

Афина брызнула ему в глаза водой и воскликнула:

— Ослепни!

Тут же мужчина ослеп навеки. Его глаза стали чисто белыми. Он подался назад, врезался в дерево и рухнул в траву.

— Г-г-госпожа! — взвыл он. — П-п-простите меня! Я не собирался…

— Кто ты? — спросила Афина.

Бедняга рассказал, что его зовут Тиресий и он просто шел из Фив, что неподалеку. Он понятия не имел, что Афина здесь, и ему очень и очень жаль.

Ярость Афины утихла, было совершенно ясно, что мужчина говорит правду.

— Ты должен остаться слепым, — сказала она, — ибо ни одному мужчине не позволено видеть меня нагой и избежать наказания.

Тиресий сглотнул.

— О… Хорошо…

— Но, — продолжила Афина, — раз это был несчастный случай, я компенсирую твою слепоту другим даром.

— Например… дашь мне новую пару глаз? — спросил Тиресий.

Афина едва заметно улыбнулась.

— Вроде того. С этого момента ты сможешь понимать язык птиц. Я дам тебе трость, а с помощью птиц ты сможешь ходить почти так же свободно, как когда ты был зрячим.

Не знаю, каким образом это работало. Лично я бы наверняка напрягался, как бы птицы не начали надо мной подшучивать, к примеру: «Чуть-чуть вперед. Поверни налево. А теперь — беги!» И я бы сиганул с обрыва или врезался бы с разбегу в кирпичную стену. Но, судя по всему, договоренность с Тиресием работала, и птицы присматривали за ним. Этот случай является показателем того, что Афина все же умела брать себя в руки и могла смягчить наложенное наказание.

Но вот чего она действительно не переносила, так это заигрываний мужчин. И это подводит нас к рассказу о ее отношениях с Гефестом. Советую сделать глубокий вдох, так как речь пойдет об очень странных событиях.

Итак, Гефест был богом-калекой, заведующим кузнечным делом. Подробнее о нем позже.

Сейчас вам достаточно узнать лишь то, что с самого момента, как Гефест помог Афине выбраться изо лба Зевса, он испытывал к ней очень нежные чувства. Что логично, они ведь оба увлекались ремеслами и разными инструментами. Оба отличались глубокой задумчивостью и обожали исправлять неполадки.

Проблема состояла в том, что Афина ненавидела романтические отношения и не желала даже подержаться за руку с каким-либо мужчиной, не говоря уже о замужестве. Будь даже Гефест писаным красавцем, Афина бы ему отказала. Но Гефест был стопроцентным уродом: первый разряд по уродству в промышленных масштабах с дополнительной квалификацией в омерзительности.

Он пытался флиртовать с ней в своей манере: «Эй, малыш, не хочешь посмотреть на мою коллекцию молотов?» И все в таком духе.

Афина на всей скорости уходила прочь, но Гефест упрямо ковылял за ней. Афине претило кричать или бросаться бежать, ведь она не была какой-нибудь беспомощной смертной или одной из этих глупеньких «розовых принцесс» — богинь, которые, чуть что, падают в обморок, хлопают ресницами и прочее. Она была богиней войны!

Так что она продолжала идти, раздраженным тоном приказывая ему оставить ее в покое. Наконец бедняга уже начал задыхаться и стал весь мокрый от пота, потому что ходить на покалеченных ногах была для него задачка не из легких. И он, отчаявшись, прыгнул на Афину и обхватил ее талию руками.

— Прошу тебя! — взмолился он. — Ты идеальная женщина для меня!

Он зарылся лицом в складки ее юбки, хныча и шмыгая носом, и часть его пота и других жидкостей попала на ногу Афины через разрез, и богиня вскрикнула:

— Фу!

Она лягнула Гефеста, высвобождаясь из захвата, и схватила первое, что подвернулось под руку, — платок, салфетка, в общем, какой-то кусок ткани. Она поспешила вытереть божественные жидкости с ноги и выбросила платок, который неторопливо направился к земле.

И лишь после она бросилась бежать.

Казалось, вот и конец истории, но с куском ткани произошло нечто очень странное. На нем оказались частички как Афины, так и Гефеста, и каким-то непостижимым образом, когда платок коснулся земли, он превратился в смертного младенца.

Наверху на Олимпе Афина услышала детский плач. Поначалу она пыталась его игнорировать, но, к ее удивлению, в ней проснулся материнский инстинкт. Она спустилась на землю и подобрала малыша. Способ появления его на свет казался ей отвратительным, но младенец ведь был ни в чем не виноват.

— Что ж, формально ты мой сын, — смирилась она, — хотя я все еще непорочная дева. Я признаю тебя и нарекаю тебя Эрихтонием.

(Ей выдался один-единственный шанс дать имя ребенку, и она выбрала это? Без комментариев.)

— Но чтобы тебя воспитывать, — продолжила она, — я должна сначала сделать тебя бессмертным. Есть у меня на примете один способ…

Она взяла деревянный короб и положила туда ребенка, затем создала волшебную змею, и та тоже оказалась внутри. (Кстати, ни при каких обстоятельствах не пытайтесь повторить это дома.) Змея обвилась вокруг малыша Эрихтония, а тот спокойно заснул.

— Вот так, — сказала Афина. — Несколько дней в этом коробе, и змея усилит твои божественные качества. Твоя смертная сущность сойдет на нет, и ты станешь одним из богов!

Она закрыла короб и отнесла его в афинский акрополь, ее священное место, где отдала ящик дочерям Кекропа, царя Афин.

— Не открывайте ящик! — предупредила она девушек. — Он должен оставаться закрытым, иначе случится беда.

Царевны пообещали, но уже на следующую ночь в них проснулось любопытство. Судя по агуканью и гугуканью, внутри лежал ребенок, и девушки испугались, что малышу плохо.