Греческое сокровище
Шрифт:
Надо думать, яркая это была картина! Мужчины в красных фесках с голубыми кисточками, в расшитых куртках с длинными рукавами и в юбочках до колен, на ногах такие же расшитые чулки, ткани все алого или зеленого цвета, с плеч на спину спадают широкие пелеринки; у стариков на боку сабли. Женщины в длинных, вышитых золотом платьях с пышными воланами на груди, голова и плечи покрыты белым газовым платком, иные в длинных пышных юбках, расчерченных белой вышивкой, кружевные воротники, голубые корсажи, туго стянутые в талии, на голове кожаные шапочки набекрень, увешанные кисточками, нитки крупных бус на шее.
В день ее свадьбы с утра ликовало солнце, но в воздухе уже пахло осенью, лето кончалось. Добрую половину дня Софья занималась
Площадь Св. Мелетия была украшена, как накануне большого праздника: меж деревьев натянуты транспаранты, с домов свешиваются флаги, витрины магазинов богато убраны, на столиках перед кафе стоят цветы в вазах.
К вечеру свадебная процессия тронулась из дома. Младший брат нес за Софьей ее шлейф. В руках она держала букет роз, и целая гирлянда из розовых бутонов, почти касаясь земли, спускалась сбоку ее платья. Зная, что Генри будет приятно видеть на ней свой подарок, она надела коралловое ожерелье. Скрытый платьем, на шее висел серебряный крестик, с которым она не расставалась со дня своего крещения.
Друзья и родственники, образовав на площади живой коридор, встретили ее легким похлопыванием в ладоши. Софья шла с застывшей улыбкой, глядя прямо перед собой — нервы у нее были напряжены до предела.
Генри ждал ее у церковных дверей, украшенных ветками лавра и мирта. Он был в строгой сюртучной паре, в накрахмаленной белой сорочке с белым галстуком и манишкой, в белых перчатках, в руках высокая шелковая шляпа. Софье бросилась в глаза его бледность.
Она ступила внутрь прелестной церквушки, шедевра византийской архитектуры, и трепетно вдохнула слабый запах ладана, с благоговением взирая на епископское место, черный мрамор стен, занавес, скрывавший алтарь, на панно в левом и правом приделах, почти в натуральную величину изображавших Марию и Иисуса, святых заступников Мелетия и Иоанна, у которых тяжелые, серебряные оклады оставляли открытыми только лицо и руки, написанные теплыми, живыми красками. Глубоко и кротко религиозная, Софья сразу успокоилась в храме, и страхи отпустили ее.
В самом центре утопали в цветах рака и огромная икона святого Мелетия. Гирляндами из георгинов, желтых хризантем, маргариток, зеленолистых веток был убран весь иконостас, на ступеньках к царским вратам стояли вазы с гладиолусами… Родственники принесли яркие домотканые коврики, чтобы заменить старые, истершиеся.
Перед алтарем протянулся длинный стол, накрытый белым полотном, на столе Библия, кубок с вином и два обручальных кольца, принесенные женихом: на мужском кольце внутри выгравировано «Софья», на невестином — «Генри». Белый венчик красиво смотрелся на ее темноволосой голове. По одну сторону от нее, весь в белом, с высокой толстой свечой в руке, стоял ее младший племянник Костаки; по другую — младшая кузина Евгения, тоже в белом и тоже со свечой в руке.
Церковь была полна. Все стояли, стульев не было. Софье и Генри возложили на головы венцы с флердоранжем; когда с возгласиями регента и пением хора священник трижды обведет новобрачных вокруг аналоя, Спирос, сегодняшний шафер, поменяет венцы местами. Священник читал из Посланий святого Павла и из Евангелия от святого Иоанна о браке в Кане Галилейской. Но не все слова слышала Софья: так сильно стучало сердце.
«Господи святый, вседержитель, сотворивший жену из ребра Адамова и благословивший: «Плодитесь, и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею»… и давший в браке соединиться в одно… Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть… И кого связал Господь, никто да не может тех разлучить…»
Софья приготовилась безропотно вытерпеть все два часа пения, молитв и
чтения Священного писания, ибо с детства Усвоила, что крестины и свадьбу церковь считает важнейшими событиями в частной жизни человека. Вовсе не желая богохульствовать в эту святую минуту, она невольно вспомнила присказку афинских холостяков: «Обряд венчания тянется так долго, что всей совместной жизни едва хватает оправиться от него».Священник благословил и обменил кольца. Софья и Генри пригубили вина из кубка: радость и горе они будут отныне делить вместе. Трижды над их головами священник сотворил венцами крест, именем пресвятой троицы благословив жизнь новобрачных. Паства молилась. Священник перелистал Евангелие.
«Господи всемогущий и благий, яви свою небесную милость рабам твоим Генри Шлиману и Софье Энгастроменос. Сделай эту девицу повинующейся мужу своему, твоему рабу, который есть глава жены, дабы прожили они жизнь по твоей заповеди. Благослови их, Господи, как благословил ты Авраама и Сару. Благослови их, как благословил ты Иакова и Асенефу. Благослови их, как благословил ты Моисея и Сепфору. Благослови их, как благословил ты Захарию и Елисавету. Защити их, как защитил ты Ноя в ковчеге его. Защити, как защитил ты Иону в чреве кита…»
— Держись прямоты, как Рахиль, — наставлял священник Софью, — люби своего мужа и исполняй закон, ибо такова воля божья…
Их огласили мужем и женой.
Ее обнимали заплаканные женщины, мужчины прикладывались к щеке, и каждого подходившего сестренка Мариго оделяла искрящимся засахаренным миндалем в тюлевом пакетике, перевязанном лентой. И в ответ каждый шептал Мариго:
— Теперь твой черед.
Греческая свадьба—праздник открытый, радостный. Отец раздобыл большие металлические бидоны, наполнил их узо; местные виноторговцы прислали несколько бочонков ренины. Мадам Виктория пользовалась славой отменного кондитера, но одна она бы никак не справилась, помогли родственники— каждый пришел с большим подносом: абрикосовый пирог с шоколадным кремом, торт с кремом, золотистый меренговый пирог, медовое печенье, пирог на кислом молоке, ореховые плитки, засахаренный миндаль, миндальное пирожное, слоеные пирожки…
На длинном деревянном столе к вину и узо выставили дразнящую закуску: соленая корюшка, лепешки из икры, соленые бараньи мозги, фасоль, свежие мидии. В центре стола стояли глубокие салатницы; листья латука и эскариоля были для. запаха пересыпаны цикорием, укропом, мятой.
Из пекарни принесли цыплят, кроликов, креветок, рыбные котлеты, тушеные баклажаны, окру, нут, салат из листьев цикория, заправленный яично-лимонньгм соусом, артишоки в масле, тыквенные оладушки, тушеную фасоль, жаркое. Но даже все мобилизованные сковороды не могли вместить угощение на такую ораву гостей, тем более что мужчины подогревали аппетит частыми походами к бидонам с узо и бочонкам вина. На заднем дворе жарили цыплят на рашпере, насаживали на вертела барашков и ярдовой длины бараньи потроха, и дурманящие запахи наполняли не только сад, но и всю площадь перед домом.
Поднявшись наверх переодеться в дорогу, Софья выглянула в окно и обмерла: гостей собралось не меньше двухсот. Пришли не только родственники и близкие друзья, но и просто знакомые, городские и дачные соседи. Продукты сейчас дороги, и шестьдесят долларов, которые дал Генри, не покроют и малой части расходов. Тут нужны все двести шестьдесят! От тревожных мыслей ей сделалось не по себе.
«Где же отец возьмет денег расплатиться? Если он не нашел шестидесяти долларов на венчание, то где он теперь умудрится достать еще двести? Ростовщик даст только под два процента в месяц, а это значит, что он никогда не расплатится. Родители пошли на все это ради меня, они гордые люди и никому не захотели отказать. Теперь я замужняя женщина, свободная от всех забот, я буду радоваться утреннему солнцу в Мессине, а для них каждое утро будет омрачено неоплатными долгами. Я не должна этого допустить».