Грегор и проклятие теплокровных

— Ну как, Воин, работает? — услышал он голос Хэмнета и увидел, что тот смотрит на него в упор. Сам Хэмнет был без меча — у него на поясе был только короткий нож в чехле.

— Полагаю, я смогу понять, когда будет необходимо пустить его в ход, — ответил Грегор, поправляя ножны и цепляя их к ремню с таким видом, будто проделывал это не раз. Но теперь меч уперся ему ровнехонько между ног.

— Сколько тебе лет, парень? — спросил Хэмнет.

Грегор хотел было сказать, что тринадцать или даже четырнадцать — он ведь довольно высок для своего возраста. Может, если он скажет, что старше, чем на самом деле, Хэмнет станет относиться к нему с большим уважением. Хотя нет, это вряд ли.

— Одиннадцать, — ответил Грегор.

— Одиннадцать, — повторил Хэмнет, и выражение его лица изменилось.

Теперь он выглядел почти грустным.

— Вообще-то мне уже скоро двенадцать, — уточнил Грегор.

Он сказал это так, будто это имело какое-то значение, хотя, если честно, это означало лишь одно: когда ему исполнится двенадцать, он должен будет платить за проезд полную цену. И все. Довольно глупая мысль для Воина.

— А что?

— Я подумал, что моей матери было совсем не трудно поймать тебя на крючок, — сказал Хэмнет.

Грегор почувствовал, что свирепеет:

— Послушайте, я не знаю, что у вас с ней произошло. Но я здесь не из-за вашей матери. А скорее из-за своей. Она подцепила чуму…

Мысль о маме расстроила его. Даже слезы навернулись на глаза, хотя он и не собирался плакать. Повернувшись спиной, он посмотрел вниз и снова занялся ремнем — еще не хватало, чтобы этот Хэмнет увидел его слезы.

— Может, вы наконец заткнетесь и займетесь своими делами, а? — сказал он довольно грубо.

— Я заткнусь и займусь своими делами, если ты оставишь этот меч в покое и пообещаешь не прикасаться к нему без особой надобности. Согласен? — ответил Хэмнет.

Грегор молча кивнул. Ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться. Когда поднял голову, он увидел, что Хэмнет помогает Живоглоту фиксировать ремни рюкзака на плечах.

И Грегор почувствовал облегчение. Ему не хотелось ругаться с Хэмнетом. Хватит того, что с ними вместе идут три крысы, которых хлебом не корми — дай над ним поиздеваться. К тому же он и не собирался вытаскивать меч из ножен.

Грегор как-то упустил из виду, что Гребешок, до сих пор сидевшая в своем убежище из лиан, тоже идет с ними. Она вышла, и стало понятно, что она вовсе не такая высокая, как ему поначалу показалось, просто там, в зарослях, она поднялась на задние лапы. Но даже встав на все четыре лапы, она оставалась существом весьма внушительных размеров. К тому же она была примерно шести метров в длину, от носа до кончика хвоста. А эта сине-зеленая чешуя, покрывавшая каждый дюйм ее тела! Гребень вообще был всех цветов радуги — но его можно было видеть, только когда она его раздувала. И лапы, великолепные, сильные лапы, и на каждой — пять длинных пальцев, способных хватать все вокруг.

— Какая у тебя дивная ящерица! — сказал Грегор Газарду.

Мальчик посмотрел на него с удивлением.

— Спас-с-с-с-си-и-и-ибо, — протяжно прошипела Гребешок.

A ведь Грегор воспринял ее как домашнего питомца — щенка или котенка! Он снова совершил ту же ошибку, как в первый свой визит, с летучими мышами. Гребешок так же мало походила на домашнего питомца, как Арес. Она понимала, что говорят люди, — и разве она не выплюнула мячик Босоножки обратно в ладонь Хэмнету?

— Прости, — сконфуженно сказал Грегор. — Я просто не знал, что ты умеешь…

— Ду-у-у-ума-а-а-ать? — просипела Гребешок.

Газард повернулся к ней и издал несколько длинных шипящих звуков, Гребешок ему ответила — и они оба рассмеялись. Грегор никогда прежде не слышал, что люди в Подземье могут говорить на языке других его обитателей.

Гребешок склонила голову, и Газард стал надевать ей на шею рюкзак из змеиной кожи. Они продолжали обмениваться шипением, которое усилилось, когда Газард протаскивал рюкзак через гребень Гребешок.

— Что он делает? — осведомился Живоглот, нахмурясь. — Он разговаривает с этой шипучкой на ее языке?

— Газард разговаривает со всеми. Пытается по крайней мере — со всеми, кто дает ему такую возможность, — не без гордости ответил Хэмнет. — Попробуй поговори с ним на крысином.

— Что? — не понял Живоглот.

— Обратись к нему на крысином, — повторил Хэмнет.

Живоглот, подумав, что-то тонко пропищал. Газард в точности повторил его писк — человеческое ухо не могло бы обнаружить отличие.

— Что это означает? «Здравствуй»? Я немного говорю по-мышиному, но они говорят «здравствуй» вот так. — И Газард снова пискнул, на этот раз повыше, и все три крысы тут же поморщились.

— Что ж, в кои-то веки кто-то из людей пытается разговаривать не на своем языке, — сказал Живоглот. — Это было бы неплохой тенденцией для всех остальных, вынужденных учить человеческий язык, чтобы иметь возможность общаться с вами. А ты — ты тоже так можешь?

— Я немножко владею змеиным, — ответил Хэмнет. — Знаю несколько слов на остальных языках. Но у меня нет такого слуха, как у Газарда.

— Ты просто начал учиться слишком поздно. Смотри — вот она, если начать прямо сейчас, к концу нашего путешествия будет свободно говорить по-тараканьи, — ткнул кончиком хвоста в сторону Босоножки Живоглот. — Да даже наш доблестный Воин… впрочем, нет, про Воина забудь — он несколько месяцев безрезультатнопрактиковался в эхолокации. А ты, мальчуган, береги голову. Не хотелось бы, чтобы такие отличные мозги пропали зря.

Грегор ничего ему не ответил. Но про себя решил, что лучше выкинет креветки в сливочном соусе в расщелину с кипятком, чем даст хоть кусочек Живоглоту. Глупая, противная крыса!

— Итак, мы можем наконец выступать? — спросил Живоглот.

— Да уж, что-то мы засиделись, — ответил Хэмнет. — Гребешок пойдет впереди, я буду замыкающим. Помните: идти следует аккуратно. Старайтесь ничего не трогать. И не сводите глаз со своих продуктов. Летящие не стали бы называть это место Аркой Тантала просто так.

— А что такое этот Тантал? — спросил Грегор, проверяя, прочно ли закреплены у Найк на спине мешки с водой.

— Не что, а кто. Эта история из далекого прошлого. Тантал совершил ужасное преступление и в наказание обречен был вечно стоять по горло в воде посреди сада с чудесными сочными плодами. Его мучили страшные жажда и голод. Но когда он пытался попить — вода исчезала, а когда тянулся к фруктам — тяжелые ветки отодвигались от него.

— Поэтому он и умер? — уточнил Грегор.

— Он был уже мертв, — ответила Найк. — Это — вечная мука, которой нет конца.

Грегор недолго думал об услышанном. Очень скоро он переключился на мысли о том, что ждет их в джунглях. Тем временем их маленький отряд начал наконец движение через арку. Гребешок шла впереди, у нее на шее восседал Газард. Следующими были Пролаза и Коготок, потом Грегор с Темпом и Босоножкой. Живоглот шел сзади вместе с Хэмнетом, а Найк было совсем не видно, ведь она летела над лианами.

Как только они прошли через арку, все моментально переменилось, будто они открыли дверь в другую реальность. Под ногами вместо камня оказался мох. Воздух стал густым и насыщенным ароматами диковинных трав и цветов. И хотя точно измерить температуру воздуха они не могли, Грегор готов был поклясться, что она повысилась как минимум градусов на десять. А звуки джунглей, которые прежде были едва различимы, теперь стали громче и отчетливее.