Грехи ангелов

Более того, у Барби было предчувствие, что на этот раз все закончится гораздо хуже, чем раньше. Она не знала, как убедить Роуз, не находила нужных слов.

— Это несправедливо, — быстро сказала Роуз. — Кроме того, может быть, судьба нарочно заставляет нас в прошлом пережить несчастную любовь, чтобы потом мы не пропустили настоящую…

— Но тогда где он, Роуз? Если ты ему не безразлична, то почему он не позвонил? Он ведь прекрасно знает, что ты сидишь и ждешь! — Барби покачала головой. — Специально нарядилась для него — и все напрасно! Боже мой, Роуз, сколько раз еще тебе нужно пройти через это, чтобы поумнеть?

— Знаю, что ты хочешь сказать. Но, может быть, ты просто не понимаешь, что происходит…

— Что ты имеешь в виду?

— Только не обижайся, — проговорила Роуз, стараясь казаться спокойной. — Дрю и я, мы… А может быть, ты просто нам завидуешь, а?

Барби задохнулась от возмущения.

— Ушам своим не верю! — воскликнула она раздраженно. — Если у тебе поворачивается язык говорить такое, то я напрасно трачу слова. — Барби вскочила. — Ну, как знаешь. А я пойду приму ванну и лягу пораньше спать. Мне здесь действительно нечего делать.

Роуз тоскливо посмотрела на подругу, удивляясь, почему все складывается так ужасно. Она сидела, поджав под себя ноги, и мечтала, чтобы поскорее пришел Дрю. Ей казалось, что еще немного и она не выдержит. А главное, ей хотелось, чтобы Барби убедилась в своей неправоте.

Она видела, что его что-то беспокоит. Когда утром она уходила на студию, Дрю не сказал ей ни слова. А когда она наклонилась, чтобы поцеловать его на прощание, он притворился, что спит. Кроме того, ведь не он, а она сама напросилась на этот «романтичный ужин вдвоем».

Она глубже вжалась в кресло, положила подбородок на поджатые к груди колени и словно ребенок погрузилась в беспокойное ожидание, прислушиваясь к шагам на лестнице.

Джемми нравился вечерний Лондон. Все изъяны города исчезали под покровом ночи, и трудно было остаться равнодушным перед россыпью ярких уличных огней и многолюдными улицами. Когда он смотрел на спешащих мимо него людей, ему казалось, что у каждого из них есть свои важные и интересные дела.

Только у него самого не было никаких дел. Ни важных, ни интересных… Он бросил быстрый взгляд на Дрю, который молча сидел рядом на заднем сиденье такси, скрестив на груди руки и погрузившись в собственные мысли. Когда они вышли из кафе, едва обмолвившись за ужином несколькими словами, Дрю даже не потрудился объяснить, куда они направляются.

Такси свернуло на Бонд-стрит, а потом еще раз направо, развернулось на площади и, промчавшись несколькими переулками, остановилось у какого-то большого белого дома с железными перильцами у крыльца и обшарпанным желто-синим навесом.

— Приехали, — сказал Дрю. — У тебе есть наличные, чтобы заплатить шефу? — поинтересовался он у Джемми, кивнув в сторону водителя. — У меня только кредитные карточки.

Не говоря ни слова, Джемми достал купюру в пять фунтов, которая тут же исчезла в кармане водителя.

— Ну пошли, — сказал Дрю, показав на вход в здание. — Не беспокойся, я член этого клуба.

Джемми последовал за ним и оказался в маленькой прихожей, отделанной малиновым бархатом. Слева была стойка, за которой сидела женщина лет пятидесяти, а рядом с ней, скрестив руки на груди, стоял огромный негр в костюме и черном галстуке.

— Ее зовут Этель, Джемми, — сказал Дрю. — Ну же, поздоровайся с дамой!

Джемми медленно кивнул и увидел, как ее тонкие губы растянулись в привычной улыбке.

— Нам сюда, мой мальчик…

Дрю взял его под руку и увлек по ступенькам в полутемный подвал, из которого доносилась приглушенная музыка.

Когда они спустились туда, в конце коридора обнаружился еще один громила, дежуривший у небольшого зальчика с несколькими потертыми диванами, столиками, отделанными под бронзу, и тусклым освещением. В глубине помещения находился узкий бар. У стойки бара на высоких табуретах примостились несколько полураздетых девушек в тесных юбочках и туфлях на очень высоких каблуках.

— Вперед, парень! — бодро продолжал Дрю. — Я покажу тебе, что такое настоящая жизнь. — Он перевел взгляд с обольстительно улыбающихся красоток на бледное лицо Джемми. — Впрочем, для некоторых праведников, предпочитающих чахнуть над Библией, такая жизнь не под силу… — Дрю усмехнулся с едва скрываемым презрением. — Поверь, я вполне могу понять, что ты немного робеешь. Может быть, даже трусишь… Большинство мужчин, как ни стараются, не способны по-настоящему понять, что такое женщина. Бедные ублюдки… — Он многозначительно помолчал. — Кстати, ты, наверное, девственник, разве нет?

Джемми не ответил.

— Думаю, так оно и есть. Ведь ты у нас бывший священник.

— Я никогда не был священником.

— Ну едва не сделался им, черт возьми!

Джемми отрицательно покачал головой. Ничего подобного. У него никогда не было ни намерения, ни желания становиться священником. Об этом мечтал его отец, а это другое дело.

— Как знаешь, — с легким раздражением кивнул Дрю. — Впрочем, у тебя и так все на лице написано.

— Что написано у меня на лице? — немного смущенно спросил Джемми.

— Что ты не крутой парень, — самодовольно сказал Дрю. — Но у тебя, — добавил он со снисходительной улыбкой, — еще все впереди.

— Ну а ты, значит, крутой?

— Что ты, черт побери, имеешь в виду?

— Ты ведь предпочитаешь женщин в возрасте? Разве нет?

Дрю покраснел.

— Иногда. Для разнообразия. Что тут такого?

— Да нет, ничего, — с невинным видом пожал плечами Джемми.

Дрю внимательно посмотрел на него, но потом успокоился.

— Ладно, — сказал он, — давай лучше выпьем… — Тут он кивнул на девушек. — Они не кусаются, Джемми. Честное слово… Если, конечно, ты сам об этом не попросишь.

Джемми бросил быстрый взгляд на девушек. Они не слишком отличались от тех красоток, которых он видел на окраинах Найроби. Та же готовность услужить. Та же жадность к деньгам.

Они сели на продавленный велюровый диван. В полумраке дешевая мебель вполне могла сойти за шикарную, а толстый узорчатый ковер казался вполне чистым. Тем не менее Джемми догадывался, что, как только наступит утро, все это предстанет совсем в ином свете.