Грехи людские

– Мелисса уже знает? Кто-нибудь сообщил ей? Элен убрала с лица непокорные волосы.

– Не знаю. Может, ей позвонил кто-нибудь из персонала больницы. Меньше всего я сейчас думаю о Мелиссе.

– Но ей следует сказать! – с жаром произнесла Элизабет. – А я сейчас попытаюсь пробраться в палату. Сестра наверняка знает, предупредили ли Мелиссу.

– А если нет? – спросила Элен, и на ее прекрасном лице с немного тяжелым подбородком отразилось беспокойство.

– В таком случае мне придется сказать ей, – заявила Элизабет и, оставив удивленную подругу, решительно направилась к посту дежурной медсестры.

– Нет, мы еще ничего не сообщили миссис Эллиот, – сказала дежурная медсестра извиняющимся тоном. – Насколько я знаю, миссис Эллиот сейчас где-то на Новой территории.

– Да, они больше не живут вместе, – произнесла Элизабет и перевела взгляд на дверь палаты Рифа, как раз напротив поста дежурной сестры. – Она сейчас здесь, в своем доме, и ей обязательно нужно сообщить о случившемся.

– Ну разумеется... – Медсестра заколебалась. – Если вы из друзей миссис Эллиот, может, вы и сообщите ей? Ведь недолго испугать человека...

– Да, пожалуй, – сказала Элизабет, не сводя глаз с двери палаты Рифа. – Я непременно ей позвоню и все расскажу. После того как увижусь с мистером Эллиотом.

– Увы, но мистера Эллиота прооперировали всего два часа назад. К нему можно будет прийти не ранее чем через сутки, – любезно сообщила медсестра.

Элизабет повернула голову и выразительно посмотрела на нее.

– Пожалуйста, разрешите мне его увидеть! Я вовсе не хочу приезжать сюда завтра, когда, возможно, миссис Эллиот будет здесь.

Медсестра тяжело вздохнула. Впрочем, то был сочувственный и понимающий вздох. Ей и в голову не могло прийти, что прекрасная миссис Гарланд примчалась в больницу вовсе не из дружеских чувств к пострадавшему Эллиоту.

– Прошу вас! – настаивала Элизабет с явным нетерпением.

Медсестра, поколебавшись, сочувственно произнесла:

– Ну хорошо. Только не больше пяти минут. И не рассчитывайте, что он сможет вам о чем-то внятно рассказать. Он должен отойти от анестезии.

Элизабет торопливо пошла за медсестрой к палате. Риф, казалось, чувствовал себя превосходно.

– А, привет! – сказал он, едва завидев Элизабет у своей койки. – Я тебя люблю, Лиззи!

Слезы заволокли ее глаза.

– Я тоже люблю тебя, – мягко сказала она, пораженная бледностью его лица.

Он через силу усмехнулся.

– Чертовы бандюги! – выразительно прошептал Риф. – Ничего толком не умеют сделать! Собирались убить Тома, а чуть было меня не отправили на тот свет.

Элизабет взяла его за руку.

– Ну, чтобы тебя отправить, одних бандитов недостаточно! – с улыбкой сказала она.

Риф нежно пожал ей руку.

– Очень хорошо, что ты вернулась. Еще неделя, и я ринулся бы в Сингапур, чтобы привезти тебя. С Адамом или без Адама.

Она вспомнила, каким взглядом Адам провожал ее. Он был бледен и явно шокирован – ее страсть к Рифу была для него очевидной.

– Не думай об Адаме, – сдержанно сказала она. – Я больше никогда не оставлю тебя, любовь моя.

Сестра выжидательно стояла в дверях палаты.

– Пять минут истекли, миссис Гарланд, – сказала она. – Все посещения больного – в установленное время.

Элизабет пожала руку Эллиота.

– Мелисса еще ничего не знает. Я сегодня же вечером позвоню ей.

– Хорошо, – устало сказал Риф. – Она будет тебе признательна. Доброй ночи, моя славная Лиззи!

Она нехотя отняла у него свою руку.

– Спокойной ночи, любимый! – Она наклонилась и поцеловала Рифа, понимая, что с этой минуты ее жизнь неразрывно связана с ним. Больше нечего выгадывать и ловчить. Никого другого у нее быть не может.

Дверь за Элизабет закрылась.

– Так вы сообщите миссис Эллиот? – переспросила медсестра, стараясь не выказывать своего любопытства, которое, судя по всему, сжигало ее.

– Да. Если можно, я позвоню прямо от вас.

Сестра кивнула. Она будет слышать разговор и убедится, что супруга больного поставлена в известность о случившемся.

– Конечно. – Она указала Элизабет, куда идти. – Скажете телефонистке, чтобы соединили с городом.

Когда Элизабет вернулась в холл, Элен по-прежнему была там.

– Ну как Риф? – вскочив с кресла, поинтересовалась она. – Тебе разрешили увидеться с ним?

Элизабет кивнула.

– Пять минут. Так странно было видеть его бледного, слабого, на больничной койке.

– Но с ним все будет в порядке? – озабоченно поинтересовалась Элен, не в состоянии представить себе Рифа бледным и слабым.

– Да, непременно, – ответила Элизабет, когда подруги выходили на вечернюю улицу. – В конце недели его обещают выписать.

Голос ее звучал устало, будто Элизабет вдруг лишилась всех жизненных сил.

– Может, заглянем куда-нибудь и пропустим по рюмочке? – предложила Элен, отлично понимая состояние Элизабет. – В «Пенинсулу», например? Или в «Грипс»?

Элизабет покачала головой:

– Нет, Элен, мне надо домой. Я должна поговорить с Адамом.

Они остановились у машины Элизабет. Элен озабоченно посмотрела на подругу. В неверном уличном свете Элизабет казалась изможденной и едва ли не больной.

– Надеюсь, ты сейчас не собираешься рассказать ему о Рифе?

– Что рассказывать? И так все ясно, – устало произнесла Элизабет. – Он уже все знает.

На лице Элен отразился ужас. Элизабет нагнулась и открыла дверцу машины. Она совсем не хотела говорить с подругой об Адаме. Во всяком случае, сейчас не лучшее для этого время. А может, и вообще не следует говорить о нем с Элен.

– Ты так и не сказала мне, что с Ламун? – усаживаясь за руль, спросила Элизабет. – Ей тоже досталось?

– Нет. Во всяком случае, я думаю, что с ней ничего не сделали, – задумчиво произнесла Элен, мысли которой сейчас витали где-то далеко. Она не могла не думать об Адаме. Как воспримет он объяснение с женой? Из всех известных Элен мужчин Адам менее всего заслуживал подобного удара судьбы.

– Где она сейчас? – поинтересовалась Элизабет.

– Ламун? Понятия не имею. – Элен заставила себя не думать об Адаме. – И едва ли кто-нибудь ответит тебе на этот вопрос. Не уверена, что мы еще когда-нибудь увидим Ламун или услышим о ней.