Грехи отцов. Том 2

— По крайней мере, она не претенциозна. Все другие пьесы претендуют на глубину, но их мысли так же пусты, как и стихи.

Она остановилась и уставилась на меня.

— Но ты ничего не понял! — сказала она. — Часто кажется, что персонажам нечего друг другу сказать, но Кевин как раз и пишет о пустоте, когда люди не могут общаться друг с другом!

— Это то, что говорят критики, да? Но я этого сам не понимаю. — Мы вышли на улицу. Воздух был холодный, и слева от нас бесплодная неоновая пустыня Бродвея освещала резким светом кричащий ландшафт. Я чувствовал себя окруженным пустыней, пустыней, через которую Роланд, герой Браунинга, путешествовал многие годы во время своего бесконечного поиска, и внезапно меня охватило одиночество, которое я не мог больше выносить. Взяв ее снова за руку, я крепко сжал ее в своей.

— Пойдем обратно к тебе.

— Разве мы не поедим чего-нибудь?

— Конечно! Извини. Я часто забываю о еде. — Я посмотрел на ее норку и бриллианты и прикинул, куда бы ее можно было повести поесть. Я был не прочь остановиться у Недикса съесть бутерброд с горячей сосиской и выпить апельсинового сока.

Я остановил такси.

— Пожалуйста, «Времена года», — сказал я, когда открыл дверцу для Вики.

— Прекрасно! — воскликнула Вики. — Я очень люблю «Времена года».

Наконец-то, по-видимому, я сделал что-то правильное.

В ресторане Вики выпила большой бокал мартини; это ее подготовило к тому, чтобы сначала есть устрицы, а затем палтус по-дуврски. Она выпила также полбутылки шампанского. Я выпил немного лаймовой газировки, съел половину грейпфрута и порцию филе-миньон с зеленым салатом. Мне было трудно есть.

Только я успел подумать, сможем ли мы уйти, не дожидаясь десерта, как почувствовал, что кто-то приближается к нашему столику, и тут же Вики воскликнула с восхищением:

— Кевин, какой прекрасный сюрприз!

— Вики, дорогая, ты выглядишь очаровательно! — он взглянул на меня и отвесил мне краткий поклон.

Я поклонился тоже. Нам с Кевином нечего было сказать друг другу. Он давно чувствовал, что его произведения не производят на меня никакого впечатления, и, естественно, его тщеславие было задето. Иногда он делал Корнелиусу злобные замечания относительно меня. Я знал об этом, потому что Корнелиус всегда передавал их мне, будучи уверен, что они скорее меня позабавят, чем расстроят. В каком-то смысле мне было жаль Кевина. Не так уж приятно быть пожилым гомосексуалистом, и теперь он выглядел и действовал в соответствии со своими наклонностями.

— Как поживаешь, Кевин? — спросила Вики нежно. — Что у тебя нового?

— Дорогая, я так рад, что ты задаешь этот вопрос. Я настолько счастлив, что все смотрят на меня и отворачиваются от зависти. Жизнь начинается в пятьдесят пять, моя дорогая, и пусть никто не говорит тебе, что в двадцать один год все кончено! Пройдемте к моему столу, я вас познакомлю с Чарлзом. Он мой английский друг и приехал по делам из Лондона на пару недель. Совершенно случайно я встретился с ним благодаря Себастьяну, когда был в Лондоне прошлым летом, и, черт возьми, я опять вспомнил... послушай, я просто сражен новостью о Себастьяне. Я думаю, Нейл совсем сошел с ума.

Я сразу же поднялся.

— Вики, нам пора идти. Извини нас, пожалуйста, Кевин.

— Но, Скотт, подожди минуту! — Вики была озадачена. Она повернулась к Кевину. — Что все это значит?

Кевин выглядел удивленным.

— Разве Скотт не рассказал тебе? Я думал, что, поскольку он был одним из главных актеров утренней драмы в банке на Уиллоу- и Уолл-стрит...

— Что за драма?

Я шагнул вперед.

— Я предполагал рассказать тебе позже, — сказал я, обращаясь к Вики. Я пытался скрыть свой гнев, но это было трудно. — Я не хотел испортить нам вечер.

— Расскажи мне, что произошло? Что такое? Ради Бога, что случилось? — Вики была встревожена и расстроена.

— Расскажи ей ты. Я вижу, тебе не терпится. Я не знаю, почему такие парни, как ты, всегда любят сплетничать.

— Парни, как я? — спросил Кевин. — Ты имеешь в виду парней, которые искренне беспокоятся о людях, в противоположность парням, подобным тебе, которые тесно связаны с миром, из которого люди умышленно исключаются?

Я не выдержал. У меня был тяжелый день, мое терпение иссякло, пока я ждал, когда мы с Вики останемся одни, а злостное вмешательство Кевина совсем выбило меня из колеи.

— Нет, — сказал я, — я имею в виду парней, подобных тебе, которые не могут трахаться должным образом, и их охватывает нервная дрожь, когда они слушают рассказы о парнях, которые могут это делать.

— Скотт! — изумленно сказала Вики.

— Боже, как смешно! — воскликнул Кевин. — Как я могу устоять перед подобным вызовом? Разреши мне купить тебе немного содовой или чего-нибудь еще, Скотт, — содовая в ресторане «Времена года»! Какой шик! — а теперь ты должен объяснить мне, что ты вкладываешь в выражение «должным образом», когда используешь его в связи с выражением «трахаться»?

— Как-нибудь в другой раз. — Я был уже взбешен, что играл ему на руку. Бросив несколько купюр на стол, я подошел ближе к Вики. — Пойдем, дорогая, — сказал я, легко взяв ее за руку. — Я отвезу тебя домой.

Вики отдернула руку.

— Я хочу знать, что случилось с Себастьяном.

Я старался сохранить самообладание и сказал беспристрастно:

— Он сегодня уволен из банка Ван Зейла. Он сам в этом виноват. Он пытался объяснить твоему отцу, как управлять фирмой.

— Ох, извини меня, — сказал Кевин как ни в чем не бывало, — но я думаю, что Вики должна знать правду, вместо твоей сильно искаженной версии событий!

Я повернулся к нему.

— Это не твое дело! Что, черт возьми, ты знаешь об этой истории?

— Почти все, что там произошло. Себастьян и Нейл были у меня сегодня по очереди, и каждый выпил со мной виски «Уайлд Тюрки».

— В таком случае ты слишком пьян, чтобы вступать в разговоры!

— Я никогда не бываю слишком пьян, чтобы вступать в разговоры, но полагаю, что ты всегда слишком скрытен, чтобы разговаривать. А жаль. В некотором смысле мне очень жаль тебя. Вики, дорогая, ты представляешь ясно, какие проблемы встанут перед тобой вместе с этим парнем?

— Ну, ты проклятый ублюдок...

— Скотт, пожалуйста! Кевин...

— Это его проблемы, дорогая. Он слишком запутался, чтобы общаться с кем-нибудь подобающим образом. Он может иметь дело лишь со своим честолюбием. Если бы он не был так опасен, он был бы просто жалок.