Грехи прошлого

– Аккурастист, оказывается, Филя, - хмыкнула Алла.
– А шмоток-то у него! У меня и то поменьше единиц одежды. Тут одних костюмов штук тридцать, не говоря уже о брюках-рубашках и прочем.

– Любил себя парень.

– Понятное дело, ему нужно было поддерживать собственный экстерьер на уровне, а хорошая одежка для него - униформа.

– Нужно посмотреть альбом с фотографиями. Тебе на глаза не попадался?

"Черт бы тебя побрал!" - мысленно ругнула она напарника, но виду не подала.

– Не уверена, что у Фили он есть.

– Ну хоть какие-то фотографии должны быть.

– Давай поищем.

Напарники стали методично просматривать все мебельные ящики и наконец обнаружили плотный черный пакет, в котором обычно хранят снимки. Алла углядела его первой, шустро ухватила и сунула в свою сумочку со словами:

– Потом полюбуемся, а сейчас продолжим наши игрища.

Виталий остался в спальне, а его напарница прошла в гостиную-бар и быстро проглядела фотографии. Никого из запечатленных на них людей, за исключением Филиппа, она не знала, снимков Ларисы не было.

"Где-то запрятал, сучонок... Или уже продал их Ларке? Неужели подружка скрыла это от меня?" - задумалась Алла.

– Виталь, меня вот какая мысль посетила - не нужно забирать все фотки, - оповестила она, возвращаясь в спальню.
– Если менты придут сюда с обыском, будет подозрительно, что нет никаких фотографий. Оставим снимки времен детства и пионерской юности Филе, - если он жив, или ментам на память, - если не жив, а остальные незаконно изымем. Мало ли - вдруг с помощью персонажей этих фоток найдем зацепку.

Алла передала ему пакет, а сама продолжила обыск в гостиной.

– Напарница! Я нашел ещё пачку снимков, тут и твои фотографии есть, донесся голос сыщика.

– Да ну!
– Она появилась в проеме двери, скрывая озабоченность - вдруг там снимки Ларисы?
– и произнесла беззаботным тоном.
– Вроде, мы с Филей на память не снимались.

Подойдя поближе, Алла взглянула на разложенные на столе фотографии и сразу успокоилась - фотографий подруги среди них не оказалось. А её собственных снимков и крупным планом, и во весь рост, было много: вот она выходит из дверей офиса "Примы", вот стоит вполоборота возле своего "фольксвагена" и, видимо, что-то говорит кому-то, стоящему за её спиной, вот выходит из дверей ресторана под руку с мужчиной.

– Получается, что Филя все-таки следил за мной?
– изумилась она.
– Мой верный оруженосец попал в точку!

– Зачем это Филиппу?

– Да кто ж его знает! Давай-ка заберем мои фотки, незачем наводить ментов на след. Да и остальные снимки изымем, может, нам сгодятся.

Алла сунула в сумочку свои фотографии и снимки незнакомых ей женщин.

– Пора заканчивать, напарница, долго тут оставаться нельзя, предупредил сыщик.

– Осталось заглянуть в кладовку, и можно сматываться.

– Ну, пойдем вместе.

Они вышли в коридор, Виталий отщелкнул задвижку на двери встроенного шкафа и оба заглянули внутрь. На первый взгляд, там ничего интересного не было - обычное барахло, которое непонятно зачем хранится в подсобных помещениях. С той лишь разницей, что Филипп держал в кладовой складной мольберт, холсты, баночки с красками, а в стеклянной посуде торчали засохшие кисти. Все было изрядно запылено.

– Похоже, Филя сто лет не брался за кисти-краски, - отметила Алла, небрежно перебирая пыльные холсты - несколько весьма посредственных пейзажей и портрет.
– А вот этот сюжетец мне знаком, - хмыкнула она.

Достав картину, верная боевая подруга показала её напарнику. На ней была изображена женщина лет тридцати в наглухо закрытом черном платье, стоявшая в той же позе, что и на подаренных Филиппом ей и Ларисе, - тот же поворот головы, уверенный взгляд через плечо, одновременно призывный и чуть высокомерный.

Некоторое время Алла разглядывала картину, потом посмотрела на сыщика и тихо произнесла:

– Кажется, я все поняла...

– Куда сейчас?
– спросил Виталий, когда они спустились во двор.

– Не испытываю желания держать у себя этот портрет. Давай отвезем его в офис "Самаритянина". Пусть стоит там.

– Ты знаешь эту женщину?

– Нет.

– Но хоть что-то о ней тебе известно?

– Понятия не имею, кто такая.

– Зачем же ты забрала её портрет?

– А, может, именно она укокошила Филю?..

Виталий внес портрет в офис "Самаритянина", следом шла погрустневшая Алла.

– Что с тобой?
– вскинулась Тамара.

– Да ничего особенного, - усмехнулась верная боевая подруга.
– Просто неприятно осознавать себя дурой.

Тома посмотрела на сыщика, но тот развел руками - мол, сам, ничего не знаю. Остальные "самаритянки" переводили взгляд с сыщика на Аллу, пытаясь, понять, что произошло.

– В общем-то ничего особенно нового я не узнала, - начала она, когда все сели за стол в кабинете Матвея.
– В общих чертах мне все стало ясно несколько дней назад, но хотелось напрочь забыть об этом. А теперь мои неприятные воспоминания оживились.
– Алла немного помолчала, ни на кого не глядя.
– Филипп, мой экс-любовник, оказался банальным альфонсом, действовавшим по привычному шаблону. Он заранее высматривал богатую бабу, одинокую или замужнюю, но скучающую, фотографировал её в разных ракурсах, а потом писал картину, поглядывая на снимки, причем, всех в одной позе, с одинаковым выражением лица. Взгляните, - она кивнула на стоящий возле стены портрет, - почти точно такой же не так давно висел в моем кабинете, такой же пылился за столом в Ларкином кабинете. Наверное, по Москве найдется ещё немало квартир, хозяйки которых тоже имеют аналогичные. Филя, возможно, не сам писал, а просил кого-то - в его кладовке краски уже засохли, все пропылилось. Для этого ему и требовались фотографии будущей жертвы. Судя по средненьким пейзажикам, валяющимся в его шкафу, такое мастерство ему не по силам. Все ж картина передает экспрессию, силу характера. А взгляд! Я видела три портрета, включая собственный, и каждая изображенная на нем женщина безмолвно говорит: "Я хороша и прекрасно это знаю!" С самого начала я чувствовала в мальце какую-то фальшь. Мое чутье меня никогда не подводило, а людей с двойным дном я терпеть-ненавижу. Видать, проинтуичила, потому и бортанула его. Вникать, кто он таков и почему ко мне клеился, было некогда - Ларка тогда попала в крутую переделку42, - и я со спокойной душой расплевалась с Филей, не тая на него зла. Оправдывалась, что даже если парнишка с душком, то за талант ему можно многое простить. А если он не сам писал портрет, то и таланта-то, выходит, нет...

Она снова помолчала. Все присутствующие напряженно следили за ней, ожидая продолжения. Наконец Олеся не выдержала:

– Ал, чего ты казнишься-то? Ну, ошиблась в нем, подлецом он оказался, с кем не бывает?! Спроси любую из нас - как часто мы ошибались? И услышишь, что с каждой бывало, и не раз.

– Да как-то неприятно получить такой болезненный щелчок по самолюбию...

– Напарница, по-моему, ты рефлексируешь, - внес свою лепту сыщик.
– Ты встречалась с этим мерзавцем всего трижды, почувствовала, что он не тот, за кого себя выдает, и рассталась с ним. С тех пор прошел год, все давно в прошлом. Чего страдать?

– Ты прав.
– Она уже улыбалась.
– На фиг грешки прошлого!

– Эй, а меня тут ждут?
– послышался из коридора веселый Люсин голос.

– Люлю приехала, - обрадовалась Алла, все остальные тоже. Неунывающая Люся на всех действовала в оптимистическом ключе.

В дверях появилась Люда Бармина собственной персоной, тоже сияя улыбкой:

– Привет, сыщики и сыщицы! Опять совещание в Филях?

Расцеловавшись с сокурсницами, Люлю хотела уже сесть на отодвинутый Виталием стул, и тут её взгляд упал на портрет.