Грехи

– Но это великолепно, – сказала она, одновременно указывая, где свернуть. – Что ты пишешь? У тебя есть псевдоним? Я никогда не видела книг Дэнни Лайтнера. – Но тут она вспомнила несколько газетных статей о местном авторе. – Погоди! Д.А.Лайт. Верно?

– Верно. Откуда ты знаешь?

Она сказала, что следила за местными новостями по газетам.

– Но я никогда не связывала это имя с тобой. Мне это и в голову не могло прийти. Я думала, ты давным-давно стал священнослужителем.

– Кэрри работала внештатным сотрудником в «Бэннер» – она брала у меня интервью, когда моя вторая книга стала бестселлером, а потом еще раз, примерно год назад, когда я праздновал свою первую публикацию в «Нью-Йорк Таймс». Мы стали встречаться как друзья, никто из нас не стремился зайти далеко… Однажды я сказал ей правду – что я люблю ее. Вероятно, это не привела ее в восторг – она заплакала. Мы сидели в библиотеке, делая вид, что работаем, хотя уже несколько раз в неделю встречались просто, чтобы поболтать. – Он поставил пикап на стоянку за ее «чероки» и выключил двигатель. – Предложение выпить пива еще остается в силе?

– Конечно, пойдем. Но предупреждаю, – сказала она, открывая дверцу машины, – у меня еще не было времени навести порядок, тебе придется расчищать место, чтобы сесть.

Через несколько минут они вошли в дом, она протянула ему банку пенистого пива «Бад Лайт» и кивком пригласила в гостиную, где уселась на диван, а он расположился в кресле напротив.

– Итак, продолжай. Ты сказал, что любишь ее, и она заплакала. Что ты предпринял?

– Я увел ее оттуда. Помнишь Ванду Мей, которая работала в библиотеке практически с того момента, как был заложен первый камень здания? Величайшая сплетница в этих краях. Я решил, что, увидев Кэрри в таком состоянии, она в ту же секунду позвонит ее матери. Как бы там ни было, я привез ее к себе домой. Я ничего не хотел от нее, клянусь Богом, я только хотел, чтобы она знала о моем чувстве. Кроме того, я отдавал себе отчет, что она замужем, и был осведомлен о ее предубеждении против католиков.

– Тогда почему она не разведется?

– Видишь ли, Рикки, ты же знаешь Кэрри и должна помнить, как для нее важно, что о ней думают люди. Я понимаю, это не самое лучшее качество, но это часть ее, и я его принимаю.

– Очевидно, она несчастлива в своем замужестве с Бретом, иначе она не влюбилась бы в тебя.

– С Бретом нелегко жить, он строгий и требовательный, и порой мне кажется, что она боится его.

– Значит, ты просто довольствовался тем, что был возле нее.

– Стоп, я вовсе не сказал, что довольствовался этим. Иногда мы спорили по этому поводу, но она начинала плакать, а я не мог спокойно смотреть на ее страдание.

– Но ты, должно быть, понял, что у Кэрри никогда не хватит мужества оставить его, – признайся себе в этом. Ее всегда слишком беспокоило, что думают о ней другие.

– Теперь ты не слишком высокого мнения о ней, да? Мне больно это слышать. Я помню, как вы с ней были близки. – Он поставил пиво на край стола, наклонился иперед и зажал руки между колен. – Ты знаешь, она все еще рассказывает о тебе. Однажды она даже сказала, что ей хотелось бы, чтобы ты была здесь, ты бы знала, как помочь ей уйти от Брета. Она сказала, что у тебя хватило бы мужества.

Рикки отвернулась и смотрела в опустившуюся наконец темноту.

– Она сказала тебе, почему я вернулась? – спросила она, все еще отводя взгляд.

– Она сказала, что ты затеваешь охоту на ведьм. Но, по-моему, не считает это злом. Ее легко напугать, и, думаю, она боится, что ты можешь найти нечто, хотя она никогда об этом много не говорила.

Рикки ответила не сразу.

– Она думает, что Брет мог убить моих родителей? – спросила она наконец.

– Да нет же, Боже правый! Она больше не любит его, Рикки. Конечно, она в некотором смысле боится его, но совсем не по этой причине. Она боится, что он призовет на нее гнев Божий или, еще хуже, гнев ее матери, если узнает о нас. – При последних словах он засмеялся, но Рикки понимала, что он говорил серьезно.

– Похоже, ситуация не сулит победы, и мне очень жаль, Дэнни, я тоже любила ее.

– В прошедшем времени?

Она усмехнулась – ее усмешка была полна сожаления.

– В моей жизни нет ни настоящего, ни будущего времени и не будет, пока за мной стоит прошлое, пока я не дознаюсь, кто убил моих родителей и остальных. – Она слабо улыбнулась ему. – Весьма прискорбно, что у обеих девочек, которые так надеялись преуспеть и жизни, не осуществились их планы, да?

Он встал, пересек комнату, помог ей встать на ноги и обнял.

– Я, возможно, не могу быть священником, Эрика Кэссиди, но я хороший слушатель и, надеюсь, еще лучший друг. Если тебе что-нибудь понадобится, приходи, я буду с тобой.

Рикки тайком смахнула слезу и высвободилась из его рук.

– Сейчас, вероятно, это не самое безопасное… Быть моим другом, я хочу сказать.

Он улыбнулся широкой теплой улыбкой:

– Вот этим мы с Кэрри и не похожи, дорогая. Мне наплевать на осторожность.

– Думаю, Кэрри повезло, что у нее есть ты, Дэнни.

– Думаю, ей бы еще больше повезло, если бы к ней вернулась ее лучшая подруга.

– Может быть, так и будет, когда все останется позади.

Положив руку ей на плечи, он повел ее к двери, и они молча вышли на террасу. Он еще раз крепко обнял ее и поцеловал в лоб.

– Надеюсь, для тебя все будет позади очень скоро.

Она смотрела, как он спустился по ступенькам и уехал. Но, повернувшись к дому, увидела Боу, стоявшего, внизу у коттеджа. Он просто стоял там, облокотившись о подоконник, и шутливо просалютовал ей, подняв руку.

Она слегка вздернула подбородок и улыбнулась, прежде чем войти в дом. Она понимала, что, вероятно, для него эта сцена выглядела чертовски скверно. На самом деле она была рада, что он, вопреки ее желанию, неверно истолковал объятие, которому был свидетелем. Может, теперь он оставит ее в покое. Он не должен знать, что Дэнни принадлежит не ей, а Кэрри, а у Рикки Блю никого нет.

Глава 14

Программа во вторник была во многом похожа на предыдущую, и, покидая радиостанцию в самом начале седьмого, Рикки была также измотана, ноу нее не было времени для расслабляющей прогулки, как это было накануне. В восемь должны прибыть гости на званый обед в Бар-Бер-Кин, и у нее почти не оставалось времени, чтобы привести себя в порядок.

В семь тридцать она, слегка запыхавшись и нервничая больше, чем ожидала, прибыла в курортный отель. Она уже виделась с Эроном, Джуниором и Боу, а сейчас встретится с остальными – впервые со дня похорон родителей встретится лицом к лицу с людьми, которых когда-то называла друзьями и которые теперь были не только чужими, но и подозреваемыми в убийстве. Рикки обошла стол, накрытый на восьмерых, и вздрогнула и похолодела от пришедших в голову мыслей.

Для приема отдельная гостиная была богато обставлена и изысканно украшена, создавая именно то настроение, ради которого устраивалась церемония. Это не должно быть сборище друзей, встретившихся после долгой разлуки, это должен быть откровенный спектакль, которым будет руководить она. Кроме всего прочего, она – единственный человек, который знал сценарий. Эта мысль чуточку успокоила Рикки – сегодня вечером она должна владеть собой. А после приема…