Гремучие скелеты в шкафу Том 2

В этом же духе были выдержаны и выступления ведущих эстонских профессиональных ансамблей — «Витамин», «Махавок», «Караван» — на фестивале «Тарту-86». Притяжение «золотой (?) середины» настолько сильно, что в ее орбиту в последнее время все более явно вписываются «Автограф» и «Диалог» — группы, тяготевшие к симфо-року, а также мелодичные «бард-роковые» ансамбли. Есть у нас авторы-исполнители, очень удачно работающие в этой стилистике: у Сергея Сарычева, Владимира Кузьмина, Александра Барыкина соединение «шлягерного» мелодизма, роковой техники и ритмов «новой волны» получается органичным и достаточно убедительным. Однако большинство ансамблей работает на уровне штампов. Раньше предметом насмешек был «типовой» ВИА: длинный ряд молодцов в униформах, торжественно застывших у микрофонов… Теперь не менее стереотипен образ «рок-группы»: несколько искусно взлохмаченных молодых людей в аляповатых спортивно-вечерних нарядах (весьма популярно, например, смелое сочетание смокинга и кроссовок), совершающих сдержанно-конвульсивные движения а-ля брейк-данс и приседающих в полуэкстазе во время инструментальных соло. Если ВИА можно было как-то идентифицировать по орнаменту на костюмах, то «рок-группы» — разве что по маркам инструментов. Все остальное, как правило, — «общий знаменатель»: холодное бодрячество, максимум внешней помпы, дискотечная поверхностность. Очевидно, что эта унификация мышления, мягко говоря, не способствует развитию жанра. В чем же причины наступления серятины на профессиональном «рок-фронте»? Главная из них — конъюнктурный, нетворческий подход музыкантов к своему делу. У нас принято — и справедливо! — ругать западную поп-музыку за ее «коммерческую» направленность. Увы, нечто похожее происходит и у нас. Основные доходы авторов песен — процентные отчисления от исполнения их произведений в ресторанах и кафе; основные доходы исполнителей — от выступлений во Дворцах спорта и на стадионах, оплачиваемых в полуторном размере. Отсюда — непременный прицел на «шлягер» (притом вполне определенного толка) и бездумный стадионный «завод». Вряд ли зги нехитрые калькуляции заслуживают большой похвалы — однако концертные организации и их худсоветы они полностью устраивают— коммерчески выгодно и «безопасно», — и все отклонения от нормы принимаются ими в штыки. И вроде бы в выигрыше оказываются все — кроме самого жанра и той части аудитории, которая не хочет, чтобы ее «покупали» так дешево.

Поймите правильно: я вовсе не против доступности и «развлекательности» рок-музыки. Это ее имманентные свойства. Но, во-первых, она не должна быть развлекательной вся и во всем, а во-вторых, и этой самой развлекательности можно добиваться куда более интересными, нештампованными способами. В этом смысле наглядный урок на «Рок-панораме-86» преподнесла московская группа «Браво». Программу этого ансамбля (в основном рок-н-ролл и твист) никак не назовешь «серьезной», однако ее отличали вкус и точное чувство стиля, лаконизм и изобретательность аранжировок, искренность и тонкий артистизм исполнения. Этих немудреных, но дефицитных качеств вполне хватило для того, чтобы выделиться на фоне остальных участников и заслуженно получить все главные призы фестиваля. Поразительным (и глубоко символичным) фактом является то, что группа «Браво» была единственным самодеятельным коллективом на «Рок-панораме»…

* * *

По традиции художественную самодеятельность воспринимают или как хобби и личное дело каждого, или — в лучшем случае — как некую ступень, «подготовительный класс» для перехода в профессионалы. Наверное, это совершенно справедливо для балетных кружков или кинолюбителей. В рок-музыке — совершенно иная ситуация. Не думаю, чтобы кто-либо из специалистов взялся утверждать, что любительские рок-ансамбли — явление более низкого порядка (разумеется, в творческом, а не в техническом отношении), нежели ансамбли филармонические. Скорее, наоборот.

Фото В Конрадта

«Браво»

Корни этого парадокса — в самой спонтанной природе рока. Можно считать аксиомой, что лучшая рок-музыка рождается в сугубо «непрофессиональной» молодежной среде (за исключением «Диалога» и «Круиза», я не могу назвать ни одной заметной нашей рок-группы, которая пришла бы не из самодеятельности). Возникает, однако, ряд объективных (ограниченное число ансамблей при филармониях) и субъективных (мнения худсоветов) факторов, которые отрезают массе существующих рок-музыкантов путь на профессиональную сцену. Строго говоря, это вполне естественно. Большинство самодеятельных групп действительно неважно играет и поет и занимается в основном корявым копированием своих кумиров — будь то «Машина времени» или Ричи Блэкмор. Вместе с тем определенный консерватизм, коммерческая ориентация, а зачастую и элементарная неосведомленность и нерасторопность концертных организаций приводят к тому, что за их бортом оказываются очень интересные, художественно зрелые исполнители.

На самодеятельной сцене царит то самое разнообразие и атмосфера поиска, которых так не хватает в профессиональном роке. Каждая республика, каждый город имеют свою, самобытную «школу» — недавние региональные рок-фестивали убедительно это доказали.

В Эстонии музыканты экспериментируют главным образом в области крупных форм и последовательно ищут пути синтеза рока, симфонической, камерной и старинной музыки. На фестивале «Тар-ту-86» были исполнены, в частности, «Концерт для электрогитары и симфонического оркестра» и «Рок-оратория» Игоря Гаршнека, нынешнего руководителя популярной группы «Руя», а также цикл песен Франца Шуберта в эксцентричной обработке Петера Волконского (ансамбль «Е = mc²»). Притом, что многое в этих работах спорно или даже явно недоработано (скажем, заметно скомканный финал «Концерта для гитары»), — они очевидно не носят дилетантского или спекулятивного характера. Это серьезные работы, продолжающие уже давно существующую в эстонском роке традицию: на тартуских фестивалях прошлых лет с огромным успехом были исполнены «Симфония для шести исполнителей» Эркки-Свена Тюура и оратория «Прекрасная земля» Рейна Раннапа, «Концерт для пишущей машинки ре мажор» Ало Мат-тисена и сюита «Пять танцев последней весны» П. Волконского. Замечательные камерно-инструментальные программы показали ансамбли гитариста Рихо Сибула, пианиста Маргуса Каппеля, группа студентов консерватории «Куллер». И все это — «самодеятельность»… Но как много она дает — и жанру рока, и музыке в целом! Тог же Эркки-Свен Тюур, основатель и руководитель рок-группы «In Spe», выдвинулся сейчас в ряд интереснейших композиторов-симфонистов Эстонии, буквально ошеломив слушателей великолепной ораторией «Конец века». Подлинными мастерами обещают стать и другие нынешние «рокеры».

Конечно, и в Эстонии есть проблемы. Между сугубо развлекательным («Рок-отель», «Апельсин», «Витамин») и сугубо «серьезным» полюсами образовался некий вакуум. В республике есть, пожалуй, лишь одна группа — «Турист», — работающая в современной динамичной манере и поющая, что называется, на злобу дня. У остальных музыкальные поиски явно превалируют над содержательным аспектом, и это, разумеется, тоже своего рода перекос.

Противоположная ситуация в Ленинграде. Здесь слово всегда стояло во главе угла — иногда даже в ущерб музыкальной форме. Четвертый смотр-конкурс, проведенный в июне старейшим в стране (пять с половиной лет стажа!) рок-клубом, выявил тенденцию к заострению социальной и гражданской проблематики песен. Философская лирика «Аквариума» и ироничные скетчи «Зоопарка», еще недавно вызывавшие строгие суждения, сегодня выглядят зрело и достаточно «бесспорно». В центре дискуссий оказались программы молодых ансамблей — резких, задиристых, критичных. Все эти качества проходят со знаком «плюс», если критика позитивна и призвана служить движению вперед. В таком духе были выдержаны выступления групп «Алиса», «Кино», «Телевизор»: их лейтмотивом можно считать название программной песни «Кино» — «Мы ждем перемен». Имел место и иной подход — мрачный и безысходный, однако вызывает уважение тот факт, что и таким ансамблям дают возможность высказаться. Чтобы работать с музыкантами, надо их понимать, а чтобы понимать — надо к ним прислушиваться.

Бытует мнение, что рок-клубы — это своего рода загоны для трехаккордных рок-экстремистов. Абсолютно неверное представление: к примеру, стилистическая амплитуда ленинградских ансамблей варьируется от традиционного ритм-энд-блюза («Зоопарк») и изысканного фолк-рока («Аквариум») до электронной «новой волны» («Телевизор») и алеаторического симфо-джаза («Популярная механика»). Особенно изобретательны трио «АВИА» (смесь традиционных танцевальных мотивов, джаза, рока и… музыкальной клоунады) и инструментальная джаз-роковая группа «Джунгли», руководимая исключительно сильным гитаристом Андреем Отряскиным. Кстати, ни тот ни другой ансамбль не имеют прямых аналогов на профессиональной сцене. Ансамбли, целенаправленно ищущие «свою» музыку, сознательно избегающие подражательства, есть и в Московской рок-лаборатории («Звуки Му», «Николай Коперник»), и в рижском рок-клубе («Желтые почтальоны»)… Можно вспомнить еще несколько ансамблей, но все же список их не окажется внушительным. Приходится констатировать, что и на самодеятельной сцене поиски новых форм, оригинального звучания являются уделом меньшинства, а не творческой нормой. Такой богатейший источник музыкальных идей, как фольклор, к сожалению, почти не используется. Если в содержательном, текстовом отношении наша рок-музыка усилиями своих талантливейших авторов вполне обособилась, выработала самостоятельные поэтические и смысловые концепции, то работа по утверждению самобытных музыкальных черт советской школы рок-музыки только начинается. И именно от молодых любительских ансамблей в первую очередь можно ожидать открытий в этой сфере.

* * *

Среди множества проблем, стоящих перед нашей рок-музыкой, проблем, от которых в определяющей степени зависит ее дальнейшее творческое развитие и социальная эффективность, важнейшей является проблема информации. Под этим подразумевается и широкая пропаганда достижений жанра, и оперативный анализ всех новых явлений (в том числе и зарубежных), и своевременность доступа исполнителей к каналам массовых коммуникаций (пластинки, ТВ, радио), и многое другое. Один из самых насущных вопросов этого круга — организация обмена опытом, общения собратьев по жанру. До сегодняшнего дня наша рок-сцена совершенно разобщена: если профессионалы еще могут «поймать» друг друга в столице или случайных точках гастрольных маршрутов, то любительские ансамбли повсеместно изолированы и могут судить о творчестве коллег из других городов разве что по записям (опять же, как правило, любительским). Выход единственный: проводить больше межрегиональных и всесоюзных фестивалей. Первый из таких фестивалей, «Тбилиси-80», дал в свое время сильнейший импульс к утверждению жанра рок-музыки в контексте нашей музыкальной культуры, однако почин этот не был продолжен. Лишь спустя шесть лет опыт был повторен — хотя и в более скромных масштабах. На фестиваль «Литуаника-86», организованный Литовской госфилармонией и Вильнюсским горкомом комсомола, были приглашены ансамбли, совершенно разные по своему статусу, степени известности и стажу работы. С рок-знаменитостями из Москвы, Таллина, Ленинграда сцену разделили группы из регионов, до последнего времени считавшихся сугубым «захолустьем» на карте рока… И, как и следовало ожидать, состоялись многочисленные открытия. Группы из Литвы и Белоруссии, Калининграда и Латвии доказали, что рок вне признанных «столиц» не только существует, но и принимает весьма интригующие и далекие от провинциализма очертания. «Белых пятен» осталось предостаточно, и можно не сомневаться, что «глубинка» преподнесет еще не один сюрприз — благо, что рок-кпубы уже активно работают и на Украине, и в Сибири, и на Урале.

Масштабные фестивали крайне полезны и в плане выявления объективных тенденций в жанре. Все познается в сравнении, как известно: реакция аудитории и коллективное мнение экспертов позволяют реально оценить достоинства и перспективность тех или иных «школ» и направлений, определить суммарный вектор движения рок-музыки. (Этим вопросам была посвящена и небольшая конференция, проведенная в Вильнюсе сразу после фестиваля.) Необходимость этого очевидна — как для исследователей молодежной музыки, так и для сугубых практиков.

Первое, на что нельзя не обратить внимания, — рок становится более «персонифицированным». Ансамбли, даже прекрасно играющие, но лишенные выраженного личностного начала, явно проигрывают. Именно наличие ярких индивидуальностей, фокусирующих в себе музыкальный и текстовой образ, выдвинуло в лидеры такие коллективы, как «Аквариум» или «Браво». Абсолютно неизвестные доселе «Антис» из Каунаса и «003» из Калининграда были приняты в Вильнюсе куда теплее, чем многие более солидные исполнители, потому что публику буквально заворожили удивительно искренние, по-человечески достоверные солисты этих ансамблей… Многие группы сейчас делают ставку на «шоу» — однако проблема несколько глубже. Аудиторию сейчас интересует не столько чисто зрелищный, сколько именно человеческий фактор.

Параллельно наблюдается и иная тенденция — тяга к моторному, «заводному» началу в роке. Частным проявлением этого стала растущая популярность немного подзабытого «тяжелого рока» — или «тяжелого металла», как его теперь называют. Пожалуй, наибольший успех в Вильнюсе выпал на долю «Группы Гуннара Грапса», сочетающей эту моторику с несомненным личным обаянием и артистизмом своего лидера. Здесь случай непростой: и эстетические каноны, и механизм воздействия на слушателей музыки, утверждающей примат интенсивного ритма и звукового давления, большой симпатии не внушают. Очевидно, однако, что и эту проблему нельзя решать давнишними запретительными методами, полностью игнорируя конкретные запросы аудитории.