Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Гремучие скелеты в шкафу Том 2
Шрифт:

Четвертое. В свете вышесказанного можно допустить, что мое критичное отношение к собственным теориям, квалифицируемым оппонентами как отступничество, предательство, ревизионизм и оппортунизм, сыграло некоторую роль в формировании у Смирнова И. В. негативного отношения ко мне. Однако главный мотив, побудивший его на разворачивание т. н. «конфликта», был совсем иным. Поясню. Я и практически все мои товарищи, поклонники жанра, пришли в рок как в Храм Удовольствия — т. е. наслаждаться музыкой и между делом ухаживать в разных формах за девушками, употреблять стимулирующие и расширяющие сознание препараты, неформально общаться. Что до Смирнова И. В., то он пришел в рок [73] , как на Арену Политической Борьбы, а Политическая Борьба — это, в конечном итоге, всего-навсего борьба за влияние и власть. Именно этим и занялся Смирнов И. В. с присущей ему целеустремленностью, едва успев освоиться (не без моей помощи) в кругу любителей и исполнителей песен в стиле рок. Я же стал главным объектом этой борьбы, «врагом» — поскольку занимал в тогдашней рок-структуре ту самую нишу (главного философа/публициста), которую вожделел занять Смирнов И. В. Если бы, как в партийно-государственной

иерархии, подобным статусом можно было бы манипулировать — как, скажем, должностью «секретаря по идеологии», — я бы с легким сердцем отказался от него в пользу Смирнова И. В. или кого угодно, т. к. власть меня не интересует. Здесь, однако, все получилось сложнее. Поскольку авторитет мой в рок-кругах был велик и носил сугубо неформальный характер, операция по дискредитации приняла затяжные и маниакальные (со стороны Смирнова И. В.) формы… Такова, товарищи, реальная подоплека т. н. «конфликта», и пусть вас впредь не вводят в заблуждение разговоры об «идейных разногласиях» и «моральной травме», нанесенной Смирнову И. В. Письмом Рок-лаборатории. (Полагаю, что немного было в жизни Смирнова минут столь радостных и вдохновенных, как те, что связаны с этим письмом. Наконец-то парня приметили; наконец-то Борьба пошла всерьез! Наконец-то Троицкий, долгие годы бесивший своим подлым непротивлением, показал хищный оскал!.. Сожалею о Письме, сожалею о подарке.)

73

В годы наших со Смирновым приятельских отношений (1980–1982) он музыку совершенно не знал, не понимал и. подозреваю, не любил. Не думаю, чтобы ситуация в корне изменилась с тех пор. Строго говоря, рок тут вообще ни при чем — сложись обстоятельства чуть-чуть по-другому. Илюша творил бы свою «борьбу» на ниве самодеятельных киноклубов или общества любителей научной фантастики.

Пятое. Если взглянуть на вещи шире, то суть миссии Смирнова И. В. заключалась в том, чтобы насадить в оттяжноотвязном отстойнике советского рока элементы политизированного сознания. Причем не столько в творческой, сколько в чисто «житейской» сфере. Разбить инертную аполитичную общину на противоборствующие фракции и регулярно проводить локальные перевороты и прочие революционные акции под мудрым руководством скромного и неподкупного «Ленина Русского Рока» — Ильи Смирнова. На деле все вышло значительно мельче; ограничилось в основном интрижками и зубодробительной большевистской полемикой в самодеятельных журналах. Пожалуй, это прибавило пикантности нашей рок-жиз-ни, однако общая атмосфера стала заметно гнуснее и ожесточеннее. В не очень здоровый, но по-своему чистый организм нашего рока Смирнову И. В. удалось занести вирусы того, чего там отродясь не было: политиканства, идеологизации, какой-то ублюдочной партийности.

Ничто не живописует доктрину Смирнова И. В. лучше, чем его собственный журнал «Урлайт». Не так давно я впервые прочел один из выпусков (N2 6, 1989) и очень развеселился. Давно я не держал в руках издания, настолько неплюралистичного и идеологически запрограммированного. Градус «партийности» здесь превосходит, я думаю, газету «Правда» 1984 года и приближается к журналу «Корея». Есть один живой классик (Смирнов Илья), на пророческие труды которого постоянно ссылаются другие авторы, а также он сам. Кое-что из его нетленного — трехлетней давности — наследия тут же перепечатано по новой с легкой правкой (в духе времени и текущей политики) — чтобы не забывали. Для полной объективности замечу, что в одном месте классика любовно журят (вероятнее всего, его же собственными устами) за давнишнее сотрудничество с газетой «Московский комсомолец»… На противоположном полюсе — идейно-политические враги и предатели, «Банда четырех» (пяти, шести). Их имена также поминаются всуе, по поводу и без повода, но обязательно в обличительном контексте. Опять же, чтобы люди не забывали: борьба идет, ревизионистская зараза не дремлет… Материалов нейтральных (т. е. соглашательских, бесхребетных) практически нет: всё в «Урлайте» окрашено багрянцем Великого Противостояния героического Русского Рока и вероломной шайки сыто-мажоров (Троицкий, Липницкий, Шумов…) с примкнувшим к ним ренегатом Жариковым. Угроза, по Смирнову и «Урлайту», состоит в следующем: мерзопакостные сыто-мажоры (среди которых есть и предатели-отступники, и продажные государственные чиновники) просочились внутрь многострадального Русского Рока и теперь методично, изнутри подтачивают его духовные нравственные устои, развращают и спаивают нашу рок-общину (втайне ее презирая), гадят на могилы великих соотечественников [74] и готовятся продать за кордон или просто затопить в дерьме все наше честное национальное роковое достояние… Любопытно, что если заменить слова «рок», «роковый» на «народ», «народный», «рок-общину» — на «нацию», а «сыто-мажоры» — на «жидо-масоны», то получится в чистом виде агитационная информация общества «Память».

74

Это практически дословная цитата из Смирнова. Если конкретно, то Троицкий гадит на могилу Высоцкого, а Липницкий — на могилу Башлачева. Кажется, в неостудимой ненависти И. С. к «Салону на Каретном» есть и чисто классовый, пролетарский (разночинский!) оттенок.

Фото В. Конрадта

Артемий Троицкий

Ленинградский автор Борзыкин в свое время абсолютно точно подметил, что дело не в «цвете знамен», а в «симптомах болезни». Смирнов И. В. может называть себя кем угодно — демократом, антифашистом, антисталинцем, — но «симптомы болезни» неумолимо вписывают его в одну компанию с одиозными товарищами, от Лигачева до Сычева. Эти симптомы — нетерпимость, фанатизм, демагогия, политиканство и органично присущее право судить, казнить и миловать. Среди известных мне людей нет никого, кто был бы больном антисталинистом на словах и одновременно большим сталинистом по духу, чем Смирнов. (Странно, даже инициалы — И. В. С. — совпадают.) Интересно, сознает ли это он сам?

Шестое. Неукоснительная одержимость Смирнова

И. В. некоторыми воспринимается как признак благородства и порядочности. Это заблуждение вообще (вспомните роман «Бесы») и в отношении Смирнова в частности. Не бывает порядочности «выборочной»; человек или способен делать подлости, или нет. Смирнов И. В. способен, притом регулярно и целенаправленно. Это я испытал на себе. Можно допустить, что он это делал (и делает), руководствуясь не жлобскими инстинктами (зависть, деньги, женщины), а интересами некоей Благородной Идеи — скажем, всемерного процветания Независимого Русского Рока п/у «Ур-лайта». Что ж, значит, Смирнов И. В. — не просто негодяй, а идейный негодяй. Человек, воплощающий в жизнь сталин-ско-ставрогинскую формулу «Цель оправдывает средства», она же станислав-куняевская формула «Добро должно быть с кулаками». Опять та же компания.

Седьмое. В заключение данной Объяснительной записки я хотел бы сделать перед лицом общественности два коротких заявления.

1. Мириться, ссориться, вести полемику и вообще общаться со Смирновым И. В. я не буду, поскольку как человек он мне несимпатичен, а как автор — неинтересен.

2. Ни праведного гнева, ни зла на Смирнова И. В. я не таю. Буду рад, если он принесет глубокие и искренние извинения за все те пакости, что он мне устраивал. Не обязательно делать это прилюдно в устной форме — можно письменно, можно даже мысленно. Поскольку нужно это не мне, а ему.

21-22 февраля 1990 г.

А. Троицкий

(Публикуется по рукописному оригиналу.)

Русский рок на rendez-vous

Вторая и последняя статья, написанная по заказу кинокритика Юры Гладильщикова, который в то время работал редактором отдела искусств «Литгазеты». Похоже, что это вообще последний большой аналитический материал из всех, что я писал о русском роке, — хотя на завещание/на-путствие он не претендует. Сочинил я это во второй половине 1990 года, после долгого пребывания в Европе, а спустя еще несколько месяцев моя профессиональная жизнь вошла в совсем иную фазу: РТР, Moscow Times, НТВ, Playboy и та к далее. Плюс, разумеется, радио — сначала «Ковчег Дяди Ко», затем (и по сей день) — «FM Достоевский». Я понял, что крутить реальную музыку в эфире мне гораздо интереснее, чем писать о ней словами.

Не стоит лишний раз прибегать к маркетингу: и так ясно, что «советская мода» на Западе издохла. «Соц-арт», «красный рок», «тоталитарный шик» и прочие культтовары, осененные серпами-молотами, звездами, православными крестами и буквами кириллицы, продолжают умилять и удивлять лишь самые отсталые слои в самых отсталых краях.

Западный культурный рынок прихотлив, и ни одно веяние не держится слишком долго, однако в нашем случае лотки свернули особенно быстро. Конечно, катализатором послужила общая девальвация образа Советского Союза. В глазах мирового общественного мнения «пробуждающийся гигант» (название перестроечного бестселлера англичанина Мартина Уокера), интригующий, свежий и динамичный, за несколько лет трансформировался в унылого монстра-попрошайку, неизлечимо больного к тому же каким-то политэко-номическим СПИДом. Все валить на большевиков очень легко. Но до конца ли справедливо? Посмотрим, например, как воспринимается и продается на Западе наша популярная музыка, свободная от идеологических и ведомственных оков.

Последняя сенсационная новость: прерван знаменитый контракт между Си-би-эс и Борисом Гребенщиковым. Таким образом, зреющее в недрах западного шоу-бизнеса разочарование в советском роке приняло вполне осязаемые, почти скандальные формы.

А начиналось все, разумеется, с помпы в духе долгожданной гласности, десятков документальных фильмов и статей о сокровенном, уникальном и все еще полузапрещенном «красном роке». При детальном рассмотрении подпольного феномена неизменно обнаруживалось, что оригинальных идей у музыкантов не много, а исполнительский уровень на порядок ниже западного… И тем не менее соблазн заработать на «русской загадке» был велик, и два гиганта звукозаписи, Си-би-эс и «Полиграм», включились в соревнование по насаждению на Западе советских рок-звезд.

БГ оказался первым: диск «Радио Тишина» вышел в июне 1989-го. Фирма рассчитывала на тираж в полтора миллиона, реально было продано менее ста тысяч экземпляров, что не окупило и трети расходов на запись, рекламу и т. п. Популярная у нас версия гласит: пластинка провалилась оттого, что получилась плохой, а плохой она получилась оттого, что крутые американцы поставили Бориса (который на все соглашался по слабости характера) в неестественные условия. В самом деле, Гребенщикова сначала «выдернули» из «Аквариума», затем уговорили петь по-английски и, наконец, дали ему в начальники знаменитого, но не вполне адекватного продюсера. Да, все это наглядно демонстрирует жестокость и бездушный прагматизм музыкального бизнеса («Добро пожаловать в машину!» — как пели когда-то «Pink Floyd»), но вряд ли объясняет фиаско «Радио Тишины». Я убежден: будь продюсером диска сам Джордж Мартин [75] и играй там весь «Аквариум» вместе с женами и детьми, конечный результат был бы тем же. Виновата вовсе не пластинка (кстати, вовсе не такая уж плохая, на мой взгляд) — а идиотский размах, неоправданная помпезность всего проекта.

75

Бывший продюсер «Beatles».

фото В. Конрадта

Борис Гребенщиков

Давно замечено, что американцы при всей своей ушлости в чем-то демонстрируют наивность, граничащую с тупостью. Например, они легко поддаются гипнозу цифр — особенно тех, в которых много нулей. «Миллионы не могут ошибаться» — этот великий потребительский девиз сыграл злую шутку с руководством Си-би-эс. Прослышав об астрономических тиражах как легальных, так и подпольных записей Гребенщикова на родине, там решили, что артист (благо по-английски он поет практически без акцента), соответственно, преуспеет и за границей. Забытой оказалась немаловажная деталь — то, что у нас иная форма цивилизации, иные механизмы успеха и даже под международным словечком «рок» у нас понимается не совсем то же самое, что в Америке и Западной Европе.

Поделиться с друзьями: