Гремучий Коктейль 5

— Причины?

— Хотя бы то, что сейчас нет в доступности барона Медичи! Он…

— Гостит у меня. Никаких проблем.

— Он отстранен!

— Уважаемый директор, — я чуть нагнулся к старому продажному пердуну, понижая голос, — Признайтесь себе — вы всерьез желаете продолжать находиться между молотом и наковальней? Ладно я, ладно пожелания её императорского величества и их императорских высочеств, но не забывайте, прошу вас, о Терновых, и о том, что им принадлежит. Не берите пример с Андрея Владимировича, господин Древлин уже понял, что если гнуться во все стороны, то отношение окружающих изменится катастрофически…

Старина Древлин с его вечным «очень рад» и поразительным лицемерием, когда дело касалось политики академии, уже воспринимался студентами с легким презрением, за что нужно было благодарить Азова. По самому преподавателю, ценившему свой публичный облик, это ударило настолько серьезно, что не быть в курсе директор не мог.

— Вы же понимаете, что ничего не значите для них? — нахмурился я, — Совершенно ничего, Олег Петрович. Зато если Дайхарды пропадут из академии, велики шансы, что кое-кто утратит к ней интерес. Может быть, настолько резко, что у кое-кого в столице появятся вопросы. Которым я могу поспособствовать. Так что будете делать?

Волосатый дядька, которого крепко защемили за яйца обстоятельства, чувствовал беспомощность и боялся за свою судьбу. Конечно, он гарантированно вызовет большое неудовольствие императрицы, если пойдет навстречу моей просьбе, но, с другой стороны, озадаченный её пожеланиями, но не имеющий возможности их удовлетворить, он пострадает в любом случае. Если только…

— Я уже привлек к происходящему высочайшее внимание, — подлил я масла в огонь, — Если в стенах академии случится хоть что-нибудь, вызывающее резонанс…

Недолго мучилась старушка в бандитских опытных руках. Эмберхарта во мне тошнит от происходящего, меня тошнит тоже, директора тошнит от страха, его секретаршу тошнит, вроде бы, по чисто женским причинам, но дело сделано, договор заключен, экзамены будут сданы. А сто тысяч рублей… какие сто тысяч? Не было никаких денег, вы чего? Ни слова никто не сказал про деньги, все ручками, да на бумажках.

Власть предержащие очень часто забывают, что их гнев и милость являются насквозь эфемерной дрянью. Слишком незначительны бывают те, от кого требуется выполнить то или иное действие, слишком мелочны их запросы, чтобы принимать их во внимание. Поэтому, кстати, многие коронованные особы и сдохли от яда, кинжала или другой напасти. Постоянно забывали, что хорошая порция денег куда более эффективна, чем их большое «спасибо».

— «Хватит, а? Меня сейчас действительно стошнит»

— «Год назад ты бы и не подумал сказать что-то подобное… даже мне»

— «Знаешь, Кейн, временами, глядя, между прочим, на тебя, я немного ностальгирую по своей прежней жизни»

— «Кровавой, беспощадной, в окружении ненавидящих тебя людей, рвущихся к власти и свободе от твоего ига?»

— «Именно так и есть. Любая позиция обладает как плюсами, так и минусами. Не буду скрывать — я долго думал над тем, чтобы предложить тебе заключить контракт с Амадеем. Лучше, конечно, с Адом, но вряд ли бы это было возможно. Подобный союз, как и мои советы, дали бы тебе возможность ликвидировать неудобных без…»

— «А теперь представь, как ты в своем мире… теле, при всех возможностях, нарываешься на кого-нибудь вроде меня. Способного превратить тебя в кусок искристого инея за несколько секунд. Или отбросить Щитом, рефлекторно»

— «…аргумент»

Закончив с делами в академии, я изъял из компании студенток баронессу фон Аркендорф, чтобы увезти её домой. Высадив красноволосую возле входа и получив от охраны отчет, что всё вокруг спокойно, я дал по газам. Предстояла небольшая поездка.

— Век бы не видеть твою угрюмую рожу, сопляк! — рявкнули на меня, как только я вошёл в лавку.

— Как будто твоя харя, старый пердун, вызывает во мне приступы счастья, — ответно оскалился я Орбазу Кинуудену, одному из своих самых старых знакомых в этом мире, — Удивительно, как ты вообще еще жив. Признайся, у тебя в подвале несколько рабов? Не могу поверить, что эти заскорузлые пальцы могут держать иглу!

— А ну послушай сюда, маленький засранец… — начал всерьез заводиться портной, огромный, худой и высокий дед, но внезапно рассмеялся, сменив тон на более дружелюбный, — Еще как могут! Я зарабатывал своим мастерством, когда твой дед еще не влез на твою бабку! Просто послать в жопу Истинного князя — это ж какое удовольствие!

— Времени у меня не особо много, так что только послать и выйдет, Орбаз, — поморщился я, — Мой заказ готов?

— Идём, княже, — махнул рукой мой приятель, — Не просто готов, а ждёт там, где надо.

«Где надо» было подземным ходом, ведущим из подвала лавки в соседнюю, в которой одна из старых знакомых этого высоченного финна занималась продажей сувениров и безделушек. Переодевшись в «заказ», представляющий из себя фальшивую форму посыльного одной из самых известных курьерских фирм города, я вышел через черный ход лавки сувениров внутри соседнего с мастерской Кинуудена жилого массива. Чем, разумеется, отсек любой хвост. За одеждой и мобилем вскоре пребудет наемный слуга, а вот я смогу на короткое время исчезнуть.

Курьеры — те еще невидимки. Достаточно просто быстро идти, чтобы быть проигнорированным окружающими целиком и полностью. Правда, когда влез на трамвай, несколько презрительных взглядов уловил, мол лентяй этакий, но на этом и все. Низко надвинутая кепка хорошо скрывала благородный цвет глаз, ну а если кто и заметил, то предпочел держать это при себе. Через три трамвайные пересадки и пятнадцать минут быстрого шага, я прибыл в выселки, которые в другой реальности пять раз прокляли, семь раз овеяли прахом мертвецов, умерших от безумия и чумы, а затем окрестили как Мурино.

Здесь, почти в сельской местности, была здоровенная харчевня «У Мурлы», чье название я, впервые услышав, воспринял с бодрым ржанием. Заведение, которому я сейчас стремился душой и телом, было легендарным! Ресторан кавказской кухни, море рецептов, готовящихся на открытом воздухе, открытое кафе с турецким кофе, забегаловка, даже бордель. У ресторана была мрачная слава — далеко не все, кто в него заходил, выходили назад живыми и здоровыми. Кто-то умирал, кого-то находили потом с рабским ошейником у османов, а кто-то исчезал, чтобы появиться на другом континенте. Мутное место, опасное, совершенно непредсказуемое для чужаков.

Зато для своих — совсем другое дело.

Кто может быть более «своим» для ублюдков, бандитов, наркоторговцев, сутенеров и прочей мафии? Истинный князь? Вполне. Парочка гвардейцев императора? Обязательно. Хотя… почему парочка?

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — удивился вслух я, вваливаясь в отдельную кабинку со столом, заставленным вкусно пахнущими блюдами, — господин Зальцев, а вы-то тут какими судьбами?!

Молодой верзила, которого как-то раз дали в нагрузку нашей команде, посланной царем-батюшкой в Польшу, поперхнулся осетром и затеял кашлять. Сидящий около него и жующий жареного барана Парадин тут же с видимым удовольствием жахнул ладонью по спине горемыки, от чего тот чуть не укусил столешницу, а затем пояснил: