Гремя огнем, сверкая блеском стали - 2

ВЛ: -Замечательно. Полагаю практически для всех там у вас эта тема закрыта.

В.Ц: -"Там", "у вас"?

ВЛ: -Именно. Для тех, с кем я общаюсь здесь, внутри игры, сложности только начинаются.

Медалью "Китайско-советская дружба" награждается по ходатайству командования "Союза общих интересов" гвардии подполковник Лунин Всеслав Глебович:

– за всемерную поддержку "Союза общих интересов" альянсом "Свои" в борьбе с общим врагом.

Я положил медаль на стол, полюбовался золотой звёздочкой на ленте: -Красивая.

Прошёлся по кабинету, заложив руки за спину, сел напротив Инь Иня.

– Включи, товарищ гвардии капитан, режим видеозаписи нашей беседы.

– Не включается, командир.
– пожал плечами Инь.

– Верно. В личном кабинете могу блокировать эту функцию. Надеюсь, не думаешь, что из-за недоверия к тебе?

Инь не выдержал - рассмеялся: -Шутишь? Всегда пилю тебя за излишнюю доверчивость. Думаю оттого, что хочешь затеять исключительно личный разговор. Как это говорится по-русски... по душам...

– Верно. Хотя разговор хочешь затеять ты, я бы без него с наслаждением обошёлся. Перемоем мои косточки, да? Иначе никак после публикаций в интернете, верно? Что ж, давай. Итак, какой из вариантов тебе больше нравится: а) Всеслав Лунин - коматозник, которому не выйти из игры до самой смерти; б)командующий альянсом "Свои" - чертовски гениальная цифровая программа, написанная русским программистом; в)я -оцифрованное человеческое сознание. Поехали!

Инь грустно покачал головой: -Верно, командир, животрепещущая тема для бывшего сотрудника госбезопасности КНР, прикованного к постели. Поначалу я не сомневался, что наши состояния очень похожи... твоё, конечно, хуже... В общем, вариант "а" казался мне наиболее реальным. Но вот кто-то раскопал обстоятельства твоей смерти и опубликовал их. Никто не стал опровергать и убеждать, что документы - фальшивка. Да и не фальшивые они, как специалист вижу. Версия "б"? Ах, какая великолепная дезинформация! В неё поверят все! Кроме меня и тех немногих слепых русских ребят, кто начинал игру рядом с лейтенантом Луниным. Следовательно - "в".

Инь Инь впился в меня взглядом: -Как это произошло, командир? Ведь понимаешь же, что это для меня значит - отвязаться от бездвижного тела, но не исчезнуть, не умереть, а полностью перейти в игру, как сделал ты!

– Инь...
– я печально опустил голову.
– Поверь, если бы был хотя бы один-единственный шанс из ста миллиардов... Неужели я утаил бы его от тебя?! Да вот шанса-то, прости, нет. То, что произошло с моим сознанием, это... Понимаешь, произошло невозможное сочетание обстоятельств. Характер моего смертельного заболевания, подаренный мне бракованный игровой шлем, мои резонансные с искусственным интеллектом игры действия, еще что-то такое, о чём даже представления не имею, и вот...

– Значит, невозможно...

– Никак, Инь. Мне жаль. Очень жаль. Но есть и ещё одно обстоятельство, из-за которого не стоит лезть в мою шкуру. "Огонь и сталь" скоро прекратит существование. Коммерческий проект многократно окупился, а значит себя исчерпал. Его вот-вот закроют. Игра исчезнет и гвардии подполковник Лунин вместе с ней. Незавидная участь, правда? А тебе от души желаю успехов в другой игре. Вот так-то, дружище.

Наступило тягостное молчание.

– Что ж, невесело, командир.
– Инь криво усмехнулся.
– Но всё равно и как бы там ни было, знай, что до последней минуты буду здесь рядом с тобой. А с интернами, как ты их называешь, проведу работу. Пусть считают тебя искусственно созданным качественным НПС-ом. Заодно перестанут изумляться твоим жене и дочери и тому, что ты отлично ладишь с неписями.

Инь Инь сдержал слово. Он сумел переговорить на щекотливую тему с Сергеем Росомашко, Ириной Пантериной (а заодно и с Хрюном Моржовым), Олегом Тигрицким и Владимиром Львовым. Те были потрясены услышанным, но, кажется, игровое бытие приучило их ко многому. Если честно, я ожидал шока, но хвала всем богам войны, не дождался.

Вечером того же дня я собрал интернов на седьмом подземном этаже "Лунинграда" у каскада бассейнов. Пригласил и Людмилу с генералом.

– Рушится авторитет начальствующего состава.
– самокритично сказал я, когда вся братия в купальниках и плавках расселась у мраморного стола, заставленного разнообразной снедью.
– Упомянутый состав, то есть товарищ генерал и я не должен появляться перед подчинёнными без штанов.

– Дык не совсем же.
– с присущей ему прямотой заметил Хрюн.
– Все в рамках приличий. И цвета - по чинам - у вас с товарищем генералом плавки с красными лампасами. А у Люды и... эээ... майора Луниной купальники -вообще отпад.

Это да, что отпад, то отпад. Надя и Люда добрый час перебирали фасоны, прежде чем поручили мужьям реализовать выбранное.

Лгать на этот раз не стану - поначалу чувствовалась напряжённость, но ИскИн оказался на высоте. Взяв на этот раз роль тамады на себя, он расшевелил дюжиной тостов всю компанию, после чего дал слово мне.

– Тост который сейчас произнесу, знаю, надоел присутствующим, ведь произношу его всегда и постоянно. Но однообразие несколько извиняется тем, что каждый раз говорю от всей души: -"За вас, друзья! За то, что вы есть у меня". Только сегодня как-то тревожно: вдруг сейчас услышу в ответ: -"Гусь свинье не товарищ! Неписи твои друзья и сам ты непись". Поди-ка, начитались в интернете всякого... Да и иьиневская беседа тоже...

Я грустно улыбнулся.

Такого выражения лица у Людмилы не видал ни разу. Не девица, а штурмовой танк в лобовой атаке: -Ну, Всеслглебч, вы даёте! Не ожидала! Обидеть хотели? Так не удастся, хотя очень стараетесь. Да плевать мы хотели на то, что там пишут... разные и всякие... Вы для нас - живой, добрый и хороший, правда, ребята? Конечно, очень хотелось бы, чтобы там, вне игры, вы были живы и здоровы... Но что бы ни было и как бы ни складывалось там, а здесь у нас есть близкий и дорогой всем человек. Именно человек и никто другой. Скрывать не стану - сплетничали о вас... бывало... Но никогда этой темы не затрагивали. И не будем - подтвердите, интерны!

Собрание ответило дружным одобрительным шумом.

– Видите.
– укоризненно сказала Людмила.
– Два года мы вместе с вами в игре и никаких изменений не замечали, не замечаем и замечать не хотим. Всеслглебч, родной, пусть у вас и тени сомнения на этот счёт не будет! А еще про каких-то гусей толковали. Как не стыдно!

– Спасибо.
– я проглотил комок в горле.
– За вас!

Едва мы выпили (для Анютки, естественно, стоял кувшин с вишнёвым соком), как Хрюн вскочил с полной рюмкой (когда успел налить?) и гаркнул: -А щас-с без перерыва - за нашего единственного в мире командира, за Всеслава Глебовича!

– Ура!
– поддержали все. Генерал довольно улыбался. Едва здравицы затихли, как он мягко заметил: -Замечательно. Молодцы "лунинградцы"! Но всё же хочу попросить одной услуги. Сделайте одолжение, если кто-нибудь когда-нибудь и где-нибудь будет расспрашивать о Всеславе Глебовиче (а расспрашивать будут, уверен), не уклоняйтесь от бесед, но постарайтесь отвечать в том смысле, что ваш командир производит впечатление непомерно развитого НПС-персонажа. Договорились?

Интерны закивали, хотя по глазам было видно, что просьба ИскИна сокрушила в них последние попытки понять что-либо. Ну, они-то ладно, а вот то, что Надя морщила лоб и озадаченно моргала... Из присутствующих радовала только Анька, воспользовавшаяся тем, что взрослые временно не обращают на неё внимание и в одиночку подъехавшая к торту из мороженого с фруктами.

Потом вся компания устроила соревнования по падениям, обрушиваниям и сваливаниям (именно так, а вовсе не по прыжкам) в овальную чашу бассейна в древнеримском стиле. Наяды и дриады озадаченно смотрели с мозаичного купола, мраморный Нептун не менее изумлённо воззрился на безобразие из своей ниши. Провозгласив Анютку победительницей, все поплыли по каналу-туннелю в тёмный "Лунный грот", восхитились звёздами на неровном гранитном небе и мутным лунным диском, перебрались в сталактитово-сталагмитовую пещеру с горячей минеральной водой. По окончании путешествия вернулись к прерванному пиру. Я заметил, что некоторая скованность в общении теперь совершенно исчезла. Ну что ж, кажется и с этой стороны всё улажено. Ну, или почти всё: возможно Надя всё же когда-то задаст вопросы, на которые мне вовсе не хочется отвечать.