Грешная одержимость

Мы с Беном так давно не встречались, и я сияю от мысли, что смогу провести с ним день.

— Угу, — говорю я и цепляюсь за его локоть.

Он смеется, направляя меня в сторону своей машины.

Это короткая поездка, и вряд ли она стоит потраченных на поиск места для парковки минут, но я не против. Я люблю проводить время со своим братом, и сегодня Бен, кажется, в лучшем настроении, чем я когда-либо видела.

— Так что происходит, старший брат? — Спрашиваю я, когда он ведет меня в лабиринт стен, украшенных прекрасными произведениями искусства и захватывающими фотографиями. — Что у тебя нового?

— Ну, если тебе интересно, я думаю, что наконец-то нашел работу, которая мне действительно подходит.

— Ты? Вечный каучсерфер? Нееет.

Бен смеется игриво толкая меня в плечо:

— Я серьезно.

— Ну что это за чудо-работа? — Спрашиваю я.

— В настоящее время это должность офис-менеджера. Михаил Сидоров как бы взял меня под свое крыло, и я координировал его встречи, устанавливал беседы и вел для него некоторые бизнес-операции. В основном это связано с его ресторанами. Это чертовски круто. Мне удалось встретиться со звездным шеф-поваром Мишлен, который управляет кухней «Вольер».

Мой желудок сжимается при упоминании имени Михаила, но я изо всех сил стараюсь контролировать свою реакцию, потому что не хочу портить парад моего брата. Хотя нам определенно нужно поговорить о Михаиле, но я хочу разделить волнение моего брата, хотя бы на некоторое время.

— Правда! — Я тороплюсь, сосредотачиваясь на оптимистичной части информации. — Тебе вообще доводилось смотреть, как он готовит?

— О, детка. Нет, но я сделал все возможное. Я имею в виду свежие лобстеры из штата Мэн и стейки бизона, прилетевшие из Монтаны — отпад. И мы с Михаилом распили бутылку «Кристалл», просто чтобы прочувствовать вкус.

Мы останавливаемся перед драматической картиной, выполненной в абстрактном стиле. Яркие красные, синие и желтые оттенки, прорезающие белый гобелен, имитируют хаос в моем мозгу прямо сейчас.

— Ух ты. — Говорю я, сглатывая тошноту, услышав имя Михаила второй раз за столько же минут.

— Не пойми меня неправильно. Я имею в виду, льготы были потрясающими. Но впервые в жизни я чувствую, что действительно делаю что-то полезное со своим временем. Что-то, что меня интересует. И Михаил видит во мне перспективу. Он думает, что когда-нибудь у меня даже хватит сил стать такой же большой собакой, как он. — Бен одаривает меня еще одной блестящей улыбкой.

Затем он, кажется, действительно впервые видит меня, и постепенно его лицо падает.

— Что? — Спрашивает он, слегка сдуваясь.

— Ничего, — говорю я, направляя его к следующему произведению искусства, пытаясь обуздать выражение лица.

— Дани, я знаю, когда ты лжешь. Ты выглядишь искренне расстроенной. Это потому, что меня так часто не было в последнее время? Обещаю, это не та работа, и теперь, когда у меня есть голова на плечах, я буду приходить домой чаще. Я клянусь.

Его искренний тон затрагивает струны моего сердца, и я изо всех сил стараюсь порадоваться за него. Но я просто не могу. Не в том, что произошло между мной и Михаилом той ночью, и уж точно нет, если он имеет какое-то отношение к предупреждению Ефрема о русской Братве.

— Я рада, что ты постараешься приходить чаще. — Говорю я, пытаясь улыбнуться.

— Но…?

— Я не знаю, Бен. Я просто… не доверяю… Михаилу.

— Не доверяешь ему? — Спрашивает Бен, останавливаясь, его лицо мгновенно меняется с открытого и заботливого на настороженное. — Почему ты так говоришь?

Сейчас мы даже не пытаемся рассматривать искусство, поскольку он открыто противостоит моим опасениям. Я кусаю губу, внезапно нервничая, чтобы сказать что-нибудь. Бен наконец-то связался со мной, чтобы провести со мной время. Что, если я скажу что-нибудь, и это оттолкнет его?

Но предупреждение Ефрема продолжает звучать в моем мозгу.

— Я услышала кое-что… ну, знаешь… что у него могут быть какие-то темные связи?

Боже, я говорю так неуверенно, хотя я без тени сомнения знаю, что этот парень подонок. Возможно, у меня нет веских доказательств его связи с Живодерами. Тем не менее, я на собственном опыте убедилась в том, что он подлец.

Бен тяжело вздыхает, скрестив руки на груди.

— Мы уже это обсуждали, Дани. Я не понимаю, где у тебя хватает смелости критиковать людей, с которыми я предпочитаю тусоваться, когда тебя буквально только что посадили под арест за то, что ты уехала из города, чтобы потусоваться с Петром Велесом. Я уверяю тебя, что Михаил гораздо лучший человек, чем этот нечестный кусок дерьма.

— Бен! — Я задыхаюсь, потрясенная тем, что он сказал о Петре что-то такое низкое без тени раскаяния.

— Нет, серьезно, Дани. Достаточно. Ты всегда пытаешься заставить меня восстановить связь с Петром, который, как я знаю, продает наркотики по всему городу и убивает людей, Дани, из-за какой-то дурацкой границы, которую он нарисовал в своей голове. Но Михаил — законный бизнесмен, с которым я тесно сотрудничаю, и я никогда не видел, чтобы он делал что-то хотя бы отдаленно сомнительное. Так что, возможно, тебе не стоит верить всему, что слышишь.

Это громко сказано от парня, который всего месяц назад говорил о том, что мне не следует тусоваться с Петром, основываясь на дошедших до него слухах. Но я не хочу спорить с братом, поэтому закрываю рот.

Бен сдерживает гнев еще минуту, стоически молча и хмуро глядя на меня. Затем, наконец, он, кажется, расслабляется, отпуская все это, чтобы мы могли приятно провести время вместе.

— Прости, что я на тебя напал. — Говорит он.

— Прости, что я подняла этот вопрос, — добавляю я, благодарная, что он готов загладить свою вину.

Несколько минут мы бродим по галерее молча, снова обращая взгляд на искусство.

Когда я осмеливаюсь взглянуть на Бена краем глаза, его губы поджимаются в молчаливом веселье.

— Что? — Спрашиваю я, слишком хорошо зная этот взгляд.

— Ничего, — говорит он небрежно, отворачиваясь, чтобы исследовать новую стену искусства.

— Бе-ен, — хнычу я, подпрыгивая, чтобы догнать его, как надоедливая младшая сестра, которой я и являюсь.

— Хорошо, хорошо. Просто в последнее время ты, кажется, очень притягиваешь взгляды людей, — слегка поддразнивает он.

— Что ты имеешь в виду? — Спрашиваю я, оглядывая пустую комнату, чтобы убедиться, что я что-то упустила.

— Ну… Ефрема, и тогда тех ребят, с которыми я выпивал, то есть, я так и не услышал конца того, как мне следует начать чаще приводить тебя к нам в компанию. А теперь, Михаила… — Бен ухмыляется. — Как будто все перестали видеть в тебе мою младшую сестру, и ты резко выросла или что-то в этом роде.

— Фу. — Я вздрагиваю при его упоминании о Михаиле и неприятном воспоминании, которое приходит на ум.