Грешная одержимость

Киска Дани напрягается, ее тело дрожит от предвкушения, пока я медленно перехожу от стимуляции ее узкой дырочки к ослаблению вибратора внутри нее.

— О, черт! — Она задыхается, когда я осторожно вталкиваю его в нее на несколько дюймов.

И хотя она сжимает мой член, ее задница начинает расцветать, приглашая меня проникнуть в нее глубже. Я могу сказать, что ей нравится, и кажется, что ее бедра живут собственной жизнью. Она раскачивается назад и перекатывается вперед, пока я медленно ввожу игрушку глубже и непреклоннее в нее, одновременно трахая ее.

Сжимая челюсти, чувствуя вибрацию игрушки возле головки члена, я стараюсь держать себя под контролем, трахая ее киску и задницу в одном и том же ритме. И Дани сходит с ума.

Почти крича при каждом глубоком проникновении, Дани принимает все это с жадным возбуждением. Мои яйца сжимаются так сексуально, пока она раскачивается, чтобы встретиться со мной, пока ее тугая задница расцветает для меня, когда вибратор стимулирует ее к подчинению.

И я знаю, что как только я коснусь ее клитора, все будет кончено. Потому что она идет по лезвию бритвы, готовясь превратить яблоко в блаженство.

Вид ее разваливающейся вокруг меня, ощущение ее тугой, влажной киски, когда я проникаю в нее, и эротический звук ее хныкающих криков — все это слишком сильно. Я жестко трахаю ее, мое тело поглощено необходимостью взять ее, наполнить своим семенем и заставить ее кричать мое имя.

Я так близко, что чувствую, как кровь стучит внутри моего члена, раздувая его до такой степени, что становится почти больно. И я тянусь вокруг Дани, чтобы еще раз найти ее клитор.

— Произнеси мое имя, Дани, — приказываю я, нажимая на крошечный узел, как на кнопку.

— Ефрем! — Кричит она, ее спина выгибается, а мышцы напрягаются, когда она испытывает оргазм с поразительной силой.

Горячая сперма хлещет из ее киски, когда она сжимает мой член, как тиски. И я врезаюсь в нее, кончая с силой, изливая взрыв за взрывом глубоко в ее сердцевину.

30

ДАНИ

Ощущение горячей спермы Ефрема, наполняющей меня до тех пор, пока она не начинает сочиться из моей киски, усиливает возбуждение, растекающееся по моим венам. Его имя срывается с моих губ, как молитва, потому что это единственный рай, который я когда-либо хотела познать.

Я никогда не думала, что что-то может быть лучше, чем кончить с впечатляющим членом Ефрема, похороненным глубоко внутри меня.

Воздух вырывается из моих легких, я тяжело дышу, когда Ефрем пульсирует, его член реагирует в такт моим волнам эйфории облегчения. Я никогда не чувствовала ничего настолько всепоглощающего и подавляющего.

Кажется, почувствовав мою электрическую перегрузку ощущений, Ефрем выключает вибратор. И я не могу сдержать стон, поскольку мое тело продолжает пульсировать и пульсировать, а мой клитор трепещет под его пальцами. Я никогда в жизни не кончала так сильно.

Удовольствие от такой огромной стимуляции было почти болезненным. У меня было такое чувство, будто каждый мой нерв загорелся. А потом, когда он коснулся моего клитора, меня уже не было. Охваченная приливной волной эйфории, я не могла слышать, не могла дышать, не могла думать. Я могла только чувствовать. И это было похоже на тысячу покалывающих взрывов, освещающих мое тело.

И в то же время прохладное онемение смывает любой намек на боль, оставляя после себя лишь сильное облегчение.

Последствия толчков продолжаются так долго, что я не могу удержаться от дрожи в конечностях. И когда Ефрем медленно вытаскивает вибратор из моей задницы, я содрогаюсь от восхитительно чужеродного ощущения. Полностью измотанная, я медленно соскальзываю с дивана, и Ефрем прижимает меня к своей теплой, сильной груди, его руки, как железо, прижимают меня к его мускулистому телу.

— Тебе стало хорошо цветочек? — Дышит он мне в ухо.

Я издаю недоверчивый смешок.

— Не мог бы повторить вопрос? — Недоверчиво прошу я.

Низкий, раскатистый смех вырывается из груди Ефрема, вызывая новое возбуждение, пробегающее по моей спине. Поворачивая голову, я поднимаю подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом через плечо, и он захватывает мои губы в сверкающем поцелуе.

Затем он подхватывает меня на руки и несет в свою спальню. Я позволяю ему это сделать, наслаждаясь нашей сильной связью. Это так приятно после дня, полного такой боли и потерь. Но Ефрем того стоит. И если мои родители не видят, какой счастливой он меня делает, то я рада тому, что сделала.

Укладывая меня на кровать, Ефрем растягивается рядом со мной, и я придвигаюсь ближе, кладя щеку ему на грудь. Его рука прижимает меня к себе, его пальцы легко скользят по моей плоти, и я прослеживаю узоры на его татуированном рукаве, демонстрируя свое удовлетворение.

Лежа в объятиях Ефрема я уверена, что приняла правильное решение. Он заставляет все чувствовать себя хорошо после целой жизни, полной контроля, неестественности и фальши. Мне не нужно притворяться перед ним или изображать фальшивую улыбку. Он любит меня такой, какая я есть, и это очень раскрепощает.

— Кто они? — Спрашиваю я, впервые внимательно изучая лица на его татуировке.

Поначалу они казались почти призраками, судя по тому, как их лица поднимаются из клубящегося дыма дизайна рукавов. Но когда я присмотрелась, я обнаружила, что они почему-то кажутся мне очень знакомыми.

— Моя семья. — Говорит он, поворачивая руку, чтобы показать лицо пожилой женщины, стоящей ближе к его плечу, с тремя мужскими лицами, похожими на него, хотя и гораздо более мягкими, и молодыми.

— Твоя мама и братья? — Спрашиваю, отмечая явное отсутствие отца.

— Да. Мои братья — Матвей, Левин и Александр. Это помогает мне держать их рядом. — Объясняет он, пока я прослеживаю тонкие линии их черт.

— Красиво. — А черно-белые чернила напоминают мне фотографию Ефрема, висящую в художественной галерее. Подняв подбородок, чтобы посмотреть на то же поразительное лицо надо мной, я спрашиваю: — Тебе понравился вчерашний сюрприз?

Изменение незначительное, но я чувствую, как Ефрем слегка напрягается, вызывая неприятную дрожь по моему телу. Но он улыбается, глядя мне в глаза.