Грешная одержимость

— Честно говоря, у них сложилось не очень хорошее первое впечатление о моей семье. — Говорит он.

И я наклоняю голову, внезапно осознавая, что не знаю начала их истории любви, знаю только то, что они встретились, когда Петр переехал в Чикаго, чтобы поступить в колледж, в котором училась Сильвия.

— Я чувствую, что мне нужно больше деталей, — заявляю я, когда Сильвия сильно краснеет.

Она открывает рот, как бы возражая, но прежде чем она что-то говорит, в кармане громко звонит телефон. От неожиданного шума я подпрыгиваю.

— Извините, — говорю я, вытаскивая его, чтобы заставить его замолчать. Затем я хмурюсь, глядя на неизвестный номер.

— Что-то не так? — Спрашивает Сильвия.

— Я так не думаю. — Говорю я, но меня охватывает чувство беспокойства. Кто будет звонить в такое время ночи, если у меня нет их номера?

— Ответь, — уверяет меня Петр, и я закусываю губу.

— Простите, — говорю я еще раз. — Я быстро. Уверенна, что ошиблись номером или что-то в этом роде.

Поднявшись со стула, я направляюсь в гостиную, легко касаясь рукой груди Ефрема, проходя мимо него.

— Алло? — Отвечаю, как только оказываюсь одна.

— Дани? — Я сразу узнаю маслянистый голос Михаила Сидорова и на заднем плане пульсирующие звуки музыки.

— Что ты хочешь? — Требовательно говорю я, и мой тон мгновенно меняется. И откуда у тебя мой номер?

— Я звоню по поводу Бена, — заявляет он, переходя сразу к делу и заставляя мое сердце колотиться. — Он подрался в одном из ночных клубов. Он жив, но ранен и просит тебя. Он хотел, чтобы я позвонил.

Ледяной страх сжимает мою грудь при его словах. Бен не звонил бы, если бы это не было серьезно. И тот факт, что ему понадобилось, чтобы Михаил позвонил за него, повергает меня в настоящую панику. Конечно, сейчас он жив, но что, если его травмы опасны для жизни?

— Какой клуб? — Требовательно говорю я, мчась обратно на кухню.

— Я брошу тебе булавку.

— Я уже в пути. — Я кладу трубку и возвращаюсь на кухню, и, судя по лицам Петра и Сильвии, они услышали мою половину разговора.

— В чем дело? — Спрашивает Сильвия, вставая из-за стола.

— Бен. Он вступил в драку, ранен и нуждается во мне. Мне очень жаль, но мне нужно идти.

— Кто говорил по телефону?

Низкий голос Ефрема заставляет меня повернуться, и сердце колотится в груди.

— Михаил.

Сухожилия его челюсти лопаются, когда Ефрем скрипит зубами и подозрительно наклоняет голову.

— Мне пора идти, — повторяю я, молча умоляя Ефрема понять.

— Конечно, иди, — сострадательно прерывает Сильвия.

Я благодарно ей улыбаюсь и быстро обнимаю.

— Какой клуб? — Ефрем давит деловым тоном, но я вижу напряжение в его плечах.

— Эм… — Взглянув на телефон, я проверяю значок, который прислал мне Михаил. «Калейдоскоп», — читаю я. Затем я нажимаю на булавку и обнаруживаю, что он расположен на восточной стороне Манхэттена.

— Будь осторожна, Дани, — предупреждает Петр, сжимая мои плечи.

Я киваю.

— Ребята, скоро увидимся, — обещаю я, а затем мчусь к входной двери.

34

ЕФРЕМ

Мои ноги несут меня в прихожую, следуя за Дани, прежде чем я успеваю обдумать свои действия. И я сжимаю кулаки, понимая, что не могу следовать за ней. У меня есть обязанности. И все же Михаилу Сидорову я совершенно не доверяю. Я хочу пойти с Дани, чтобы обезопасить ее, потому что что-то не так.

— Ты думаешь, она в опасности? — Спрашивает Петр позади меня, и я напрягаюсь.

Поворачиваясь, я пытаюсь привнести разум в свой тон.

— Мне не нравится, что она одна идет на территорию Живодера.

Но умные глаза Петра видят меня насквозь, мгновенно замечая глубину моего внутреннего конфликта.

— У вас с Дани что-то происходит. Не так ли?

Его голос грубый, возможно, пронизанный неодобрением. Но прежде чем я успел ответить, вмешалась Сильвия.

— Я думаю, Ефрему следует последовать за Дани, — настаивает она, держа Ислу на бедре. — Проведи ее домой в целости и сохранности. После того, что со мной случилось, я не хочу рисковать безопасностью Дани, а она только что провела с нами день.

Петр поворачивается к ней, его брови хмурятся, и я знаю, что он обдумывает вероятность того, что ей причинят вред. Сейчас не имеет значения, встречаюсь я с Дани или нет. Она идет в логово льва, имея под защитой только своего раненого брата.

Затем гостиную наполняет оглушительный грохот, и я делаю шаг вперед, чтобы защитить Петра и его семью, когда они вздрагивают. Дом мгновенно приходит в движение, Вэл выбегает из-за угла холла. Несколько наших мужчин направляют пистолеты к разбитому окну и виновато валяющемуся посреди пола кирпичу.

— Защищайте Пахана, — рявкаю я по-русски, вытаскивая пистолет и целясь в зияющую дыру в стекле.

Что-то темное быстро движется под подоконником, и я делаю шаг вперед, прицеливаюсь и стреляю. Исла кричит позади меня, а в ушах звенит от выстрела. Но в награду я слышу ворчание, которое говорит мне, что я достиг цели. Однако это не останавливает коктейль Молотова, который мгновением позже вылетает в разбитое окно.

— Уходите! — Ору я, поворачиваясь, чтобы выгнать Петра и Сильвию из комнаты, пока огонь жадно лижет ковер. Один из наших ребят выругался, и его нога загорелась. Он падает и перекатывается.

Мне нужно доставить моего пахана в безопасное место.

Образуя плотный круг вокруг Петра и его семьи, мы с Вэлом вместе с несколькими дежурными солдатами Глеба быстро направляемся через кухню к задней двери. Потому что мы не убежим через фронт. Тихое бегство было бы неплохо, но пронзительные крики маленькой Ислы предупреждают тех, кто идет за Петром и его семьей, что мы уходим. Сильвия делает все возможное, чтобы успокоить бедную малышку, но из-за шума, огня и явной тревоги ее родителей этого просто не происходит.

Наблюдая за входной дверью, пока от сильного грохота входная дверь стонет, я держу пистолет наготове, готовый выстрелить, если кто-нибудь пройдет. Вэл берет на себя инициативу, открывая заднюю дверь в общественную зеленую зону за кварталом домов из коричневого камня, составляющих район Петра.

Только после того, как наша сплоченная команда охраны захватила моего пахана, и никто не последовал за нами через дом, я обращаю внимание на путь отхода. Но его нет. У меня сжимается желудок, когда я вижу стену живодеров, выстроившихся в тени зелени, отрезающих нам путь к отступлению.