Грешница по контракту

Глупая идиотка, девчонка, словно собачка, сама пошла за ним. Поверила, дурочка, что его выдуманной дочери плохо. Он, едва сдержался, чтобы не растерзать ее прямо на улице. Напрягало только, что очень уж легко он смог убедить эту красивую, без налета заносчивости, девушку. Странная, могла бы ездить на шикарной машине, высоко задрав, свой курносый, покрытый мелкими веснушками нос, с таким то женихом, и не обратить никакого внимания на плохо одетого мужчину с трясущимися, как у горького алкоголика, руками. Ан нет, откликнулась, пописав себе приговор. Мужчине, даже жаль ее стало, но он задвинул это жалкое чувство на самые задворки своей черной души. Ненависть, к ублюдку, разрушившему его жизнь, и его матери, которую уже больше двадцати лет драли в аду черти, ослепляла, лишала разума.

— Что же вы, Анна, такая доверчивая? — спросил он, глядя в полные слез глаза, невесты выродка. — Отпустите меня. Я беременна — умоляла его девушка, — мой жених заплатит вам, сколько нужно.

— Это же прекрасно — хмыкнул он. Глаза Анны засветились огнем надежды. Мужчина ликовал. — Такого подарка, я не смел даже ожидать.

Нет, ему не нужны были деньги, он хотел отмщения. Вопли девчонки, до сих пор, райской музыкой звучали в его голове. Сначала он переломал ей пальцы, медленно, один за другим, представляя как выдирает куски из тела ненавистного, зажравшегося ублюдка. Он бил Анну по животу, до тех пор, пока с удовлетворением не заметил кровь, стекающую по ее белым ногам. Глупышка цеплялась за жизнь, до последнего вздоха, пока он просто свернул тонкую шею. Девка повисла в его руках безвольной куклой, и только тогда он почувствовал ликование, смешанное с невероятным сексуальным возбуждением. Мужчина запихнул изломанное тело в дурацкую, маленькую машинку, похожую на смешную букашку и вывез тело за город, где просто спустил машину с небольшого обрыва, предварительно сунув в открытый бензобак горящую футболку девушки, всю измазанную в крови.

* * *

Убийца сидел в грязной, захламленной кухне и пил теплую, омерзительную водку, прокручивая в памяти свой триумф пятилетней давности. Сегодня увидев ЕГО, сильного, самоуверенного, держащего за руку испуганную красавицу, у него вновь появился смысл жизни.

— Я отниму все, а потом приду за тобой — шепнул он в пустоту, запивая горькую ярость дешевым пойлом.

Глава 5

Дэн

Кэт исчезла, я не нашел ее там где оставил. Только бокал из под шампанского, с отпечатком светло розовой, какой — то девчачьей, помады, оставленный на барной стойке, как доказательство, что мне не привиделась эта непонятная девушка, вызывающая странную бурю эмоций. Окинув взглядом зал, полный жующих и веселящихся людей, чувствую гулкую пустоту внутри, словно из меня вышел весь воздух. Я знаю это чувство, и боюсь его до одури. Потеряв Анну, я ощущал себя именно так. Вина за то, что не уберег ее, выжигала внутренности. «Автомобильная авария» — равнодушно сказал мне следователь. И тогда я впервые познакомился с тяжелой, оглушающей пустотой.

— Что, брат? Потерял красавицу — насмешливо спросил Давид, будто появившийся из — под земли, вырывая меня из страшных восспоминаний. — Где ты только находишь таких дурочек? Хотя, она милашка, конечно.

— О, это очень легко — едва скрывая раздражение, выплюнул я в самодовольную физиономию братца — Я ее купил. С потрохами. У Борюсика.

— В смысле? — ошарашенно спросил Давид, пытаясь найти в моих словах какой — то скрытый смысл, которого не было. Я с трудом сдержал смех, глядя в вытянувшееся лицо родственника.

— Да, расслабься, а то тебя сейчас кондрашка расшибет, — хлопнул я его по плечу, и медленно пошел к бару, за очередной порцией коньяку.

— Совсем с ума сошел? — злобно зашипел Давид, усаживаясь на высокий стул рядом со мной — Такого я даже от тебя не ожидал. Притащить проститутку на семейный праздник. Отец тебя в порошок сотрет, если узнает.

— Ну, если он и узнает, то я, по крайней мере, точно буду знать, кто ему доложил — хмыкнул я, делая глоток великолепного напитка, который огненным смерчем пронесся по пищеводу, вытесняя отвратительную пустоту.

— Ты много пьешь, Дэн. Родители будут недовольны — Давид поморщился, глядя, как я, беру еще одну порцию алкоголя. В голове приятно зашумело.

— Да плевать я хотел на ваше недовольство — говорю насмешливо, но в голосе сталь. — Сегодня я намереваюсь напиться в хлам. Знал бы ты, как мне осточертело, что вы лезете в мою чертову жизнь, навязывая свои стереотипы — уже кричу, привлекая внимание гостей, глядящих на меня с неприкрытой жалостью, которую я ненавижу. И, вдруг чувствую прикосновение легкой руки к моему плечу, от чего сердце пускается в пляс, и я едва не падаю с высокого барного табурета.

— О, моя дама сердца вернулась — улыбаюсь издевательски, глядя в серьезные, разноцветными крапинками глаза. — Где ты шлялась, дорогая. Я то подумал, грешным делом, что рыбка сорвалась с крючка. Она молчит, смотрит на меня с отвращением и, как мне кажется жалостью, от чего сердце заполняет лютая ярость. Ненавижу, когда меня жалеют.

— Ваша мать просила помочь ей отнести подарки — спокойно говорит Кэт, — Прости, я не знала, что ты рассердишься.

— Не думаю, что ты заслуживаешь таких эмоций с моей стороны — зло выплевываю в милое лицо. Давид пожирает глазами покорную шлюху, которая почти плачет. В глазах застыли хрустальные слезинки. Возбуждение тугим комком свивается внизу живота. Хочется заломить ей руку за спину, и трахнуть прямо здесь, у гребаной барной стойки, на глазах у жирующей толпы. — Мы едем домой, — хриплю, не обращая внимания на брата, который с интересом наблюдает за тем, как я унижаю несчастную девчонку. Я сам себе противен.

— Да, Катя, думаю это самое правильное решение. Водитель отвезет вас домой, пока родители не заметили, как этот безобразник надрался — ухмыляется Давид. Она смотрит на него с благодарностью. Черт, а ведь он прав, как, впрочем, и всегда. Я беру ее за руку, и тащу к выходу из ресторана. Она не сопротивляется. Безвольно подчиняется. Внутри меня растет глухое раздражение. Она лучше меня эта дешевая блядь, я знаю, чувствую. Но поделать ничего с собой не могу. Потому что знаю, кто я на самом деле. Живу с этим всю свою жизнь.

Кэт

Ненавижу. Я ненавижу его. Больной ублюдок, считающий себя королем мира. Он спит рядом, по — хозяйски положив руку мне на бедро, а я сижу и боюсь пошевелиться. Странно, но вместе с тем, мне почему — то его жаль.

— Спаси меня — шепчет он, сквозь сон, и вдруг, обхватив меня руками, прижимает к себе. Я чувствую запах дорогого алкоголя, жар его тела. Почему мне не хочется отстраниться? Он вдруг выныривает из своей дремы и отталкивает меня от себя, как паршивую собачонку. Лицо Дэна пересекает кривая ухмылка. Неестественная, как и вся его жизнь.

— Ну, как тебе моя семейка, Кэт? Понравилась? — Приятные люди — тактично отвечаю, боясь вызвать новую вспышку гнева у хозяина.

— Я не просил тебя давать оценок. Достаточно простого да или нет — буравит меня он, ледяными глазами.

— Да, хозяин — покорно отвечаю, умирая от желания вцепиться в наглую физиономию моего нанимателя.

— Приехали — наконец, говорит Ден, после двадцатиминутного ледяного молчания. Автомобиль останавливается возле циклопических размеров, особняка, украшенного белоснежными колоннами, и утопающего в буйно цветущей, сочной зелени. Дом прекрасен. Я стою, замерев от восторга, разглядывая величественное строение, пока Денис безуспешно ковыряется ключом в замке. Дверь распахивается сама, и он, потеряв равновесие, буквально падает в руки стоящей на пороге пожилой, миловидной женщины, которая с непередаваемой любовью глядит на этого хищника, в человеческом обличии.

— Ох, Динька — притворно серьезно говорит она строго — Опять ты за старое взялся.

— Я еще не бросал, няня — смеется он, и я от удивления едва не вскрикиваю. Столько любви и нежности в его голосе я еще и не слышала, за все то время, которое провела рядом. — Ты знала, что я приеду, и потому напекла моих любимых пирожков? Запах одурительный. Я голоден, как тигр. В этом — дурацком ресторане, подавали только идиотских устриц, терпеть их не могу.

— Идем уж, горе — улыбается женщина, но вдруг замечает меня и с вопросом смотрит на своего воспитанника — Что ж ты, паразит этакий, девушку свою у порога держишь?