Грешница по контракту

— Мне хорошо — ядовито усмехается Дэн, уставившись на меня потемневшими глазами.

— Иди, Глаша. У меня есть нянька на эту ночь. Так ведь, дорогая? Ты ужасно переживала за меня. Настолько, что явилась в мою спальню в, весьма очаровательном, неглиже.

— Денис, думаю Кате, все же стоит вернуться в свою комнату — Глаша говорит тихо, но убедительно. Как с ребенком, который не хочет слушаться.

– С тобой мы потом поговорим, нянюшка. Не думал, что у тебя настолько куриные мозги, что бы поселить красавицу рядом с моей опочивальней. Иди, не заставляй меня злиться — приказывает, пытающейся возражать женщине. Он послушно кивает головой и исчезает, оставив меня один на один с саркастичным монстром, разглядывающим мое тело, словно товар на рынке. От быстрого бега поясок на халате развязался, и я стою посреди его владений в идиотской, ничего не скрывающей ночнушке. От осознания позора, чувствую, как густая краснота заливает мои щеки.

— Да, проститутка из тебя никакая — весело смеется Дэн, и подвинувшись на кровати, хлопает рукой по смятой простыне, рядом с собой. — Ложись рядом — приказывает хлестко, и видя, что я не сдвинулась с места, хватает меня за руку и с силой тянет на себя. Руку обжигает боль. Видимо, когда он в своем безумии, вывернул ее, то, что — то повредил.

— Что с тобой? — спрашивает Дэн, видя, как я морщусь — Неужели, я не слишком хорош для королевы дешевки?

— Мне больно — чеканя каждое слово, произношу я, глядя прямо в глаза хозяина. — Вы мне повредили руку.

— Прости — наносная бравада с него слетела, и я вижу перед собой измученного, уставшего молодого мужчину. — Я хочу, что б ты провела эту ночь в моей спальне, пока не наступит утро. А потом уйдешь, как мы и договорились.

— Как скажете, хозяин — усмехнувшись, отвечаю, и ложусь на кровать, туда, куда он приказал. — Кто девушку заказывает, тот ее и танцует, не так ли? Я останусь, только потому, что вы оплатили мои услуги — нервно хихикаю. Он, приподняв идеальную бровь, смотрит на меня, как на дурочку. Жалкую, глупую идиотку.

— Не бойся. Я не буду тебя трахать, если ты, конечно, меня об этом не попросишь. Просто полежи рядом.

Он действительно засыпает, почти мгновенно, положив тяжелую руку мне на грудь. Я лежу, ощущая его мускусный аромат, прижавшееся к моему боку горячее, мускулистое мужское тело, и дыхание на своей щеке, пахнущее дорогим виски и чем — то сладким. Чем — то таким, от чего у меня внутри все переворачивается с ног на голову. И мне хочется реветь в голос от унижения, и горячего, жгучего, срамного возбуждения, свившегося в районе лобка, в тугую, стальную пружину.

— Детка, ты вернулась — шепчет он сквозь сон. Разбивая душу на миллионы впивающихся в нее осколков — я больше никуда тебя не отпущу.

* * *

— Слышь, мужик, ты чего тут трешься? — здоровый битюк, охранник вырос словно из под земли, с брезгливостью глядя на плохо одетого мужичка, оценивающе разглядывающего хозяйский лимузин.

— Прости сынок. Больно уж машина красивая, никогда таких не видел — заискивающе ответил он, удовлетворенно наблюдая, как с лица парня уходит напряженное выражение — В нашем селе, разве ж увидишь красоту такую. Твоя?

— Нет, хозяйская. Слушай, отец, давай только не долго. Я ж тоже деревенский, понимаю. Повезло мне, бать, такую работу найти.

«Ох и дурак» — мальчишеское лицо, вызвло в нем жгучую ярость. Шавка хозяйская. Гордится еще, холуй. Он до сих пор не мог забыть, как из сильного, уверенного в себе властителя, в одночасье превратился в мерзкую шестерку. Мужчина подавил желание сплюнуть горькую, тягучую слюну. Воспоминания о годах проведенных на зоне, всякий раз ослепляли его.

— Эй, с тобой все в порядке? — дурак никак не желал исчезнуть с горизонта, мешая мужчине выполнить задуманное. «Видно, сам черт ментяру оберегает» — подумал он, и словно невзначай провел рукой по огромному колесу, закрепив под днищем автомобиля, маленький беспроводной маячок, купленный на «горбушке» на деньги злобной фурии, о смерти которой мечтал с тех пор, как откинулся.

— И, что, хозяин то полный урод, наверное? — хмыкнул, не глядя на охранника.

— Нет мужик. Таких людей, как Николай Георгиевич, единицы. Слушай, вали давай от греха подальше — нахмурился битюк.

— Ладно, ладно — мужчина поднял руки в примирительном жесте. Злоба клокотала, в самом сердце. «Мента я убью первым» — успокаивая себя, решил он, и зашел за угол, под пристальным взглядом холуя.

Этого сопливого лейтенантишку, он возненавидел сразу, едва только увидел на пороге камеры для свиданий. Приперся, гаденыш с документами на усыновление выродка. А потом, сам же и утопил его, смешал с землей на судебном процессе. Двадцать пять лет страха, унижений и побоев от сокамерников он ждал. Месть — блюдо, которое подают холодным. Он уничтожит их, всех, по очереди. Сотрет с лица земли, не оставив следа. От возбуждения мужчина задохнулся, в груди защемило, словно раскаленная игла впилась в сердце, уже в который раз за последнее время. Он тяжело привалился к высокому каменному забору, наблюдая издалека, как Николай Георгиевич вышел на улицу и приветственно похлопал по плечу молоденького охранника, открывшего перед ним дверцу лимузина.

Глава 7

Дэн

Кровать все еще хранит тепло ее тела, и тонкий, женственный аромат. «Ушла» — думаю я с сожалением, прокручивая в гудящей от похмелья голове, свое идиотское поведение. А потом, просто утыкаюсь лицом в подушку, гоня прочь мысли о странной шлюхе. Встать сразу не получается, комната кружится в глазах, словно карусель.

— Твою мать — рычу я, едва не упав на диван, на котором спит она, свернувшись калачиком. — Какого черта ты здесь делаешь? Я кажется велел тебе убираться.

Она вздрагивает, и с трудом размыкает веки. Дурацкая, ничего не скрывающая, ночнушка задралась, обнажив вполне себе аппетитные полукружия ягодиц, от чего мой член мгновенно оживает и рвется в бой.

— Простите, хозяин — шепчет Кэт, приводя меня своими словами в еще большее возбуждение — я только недавно заснула.

— Вопрос, почему ты спишь здесь, а не рядом со мной, как я тебе велел? — приподняв бровь, смотрю на нее, не в силах отвести взгляда от вздымающейся груди, просвечивающей сквозь паутину кружева.

— Вы очень неспокойно спите — с вызовом говорит она, прожигая меня ведьмячьими своими глазищами — Я несколько раз оказывалась на полу.

— На, оденься — бросаю ей свою пижаму, извлеченную из недр гардероба. Если она не прикроет свои прелести, я не сдержусь и просто накинусь на нее. Кэт проследив мой похотливый взгляд устремленный в район ее груди, спохватывается и, покраснев, прикрывает ладошками заострившиеся соски.

— Да уж, — смеюсь я, пожирая ее глазами, которые лишившись объекта внимания, опускаются ниже, к темному треугольнику волос, внизу плоского, женского животика. Рот тут же наполняется тягучей слюной, а желание становится невыносимым. Жгучим, словно кайенский перец. — Жаль, что у тебя всего две руки. Успокойся, ты не в моем вкусе.

— А помоему, как раз в вашем, — насмешливо говорит эта наглая сука, явно намекая на мою эрекцию.

— Не обольщайся. Я так реагирую на любую бабу, разгуливающую голышом по моей комнате.

Она тут же становится бордовой, и начинает натягивать на себя мою пижаму. Я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать от разочарования. Что мне мешает просто взять ее, и трахнуть, прямо здесь и сейчас? Она приподнимает ногу, пытается попасть ею в штанину, и я теряю контроль над собой, опрокидываю на кровать, стараясь не смотреть в расширившиеся от ужаса глазищи, рывком сдергиваю с себя, ставшие мне тесными, дорогие «боксеры». Пелена горячего возбуждения накатывает волнами, лишая разума. Я не вижу молчаливых слез, стекающих по щекам Кэт, ослеплен разрывающей тело похотью.