Грешница в шелках

«Видимо, все будет еще хуже, чем я ожидал», – подумал Джонатан со вздохом. Покачав головой, он ответил:

– Ты ошибаешься. Я никогда не использовал яд.

Селия с усмешкой кивнула:

– Что ж, очень мудро. Я слышала, что яд ненадежен. – Снова посмотрев на книги, она добавила: – Похоже, у тебя тут нет ничего о геральдике. А я-то думала, что это – одно из твоих увлечений.

Не зная, что ответить, Джонатан молча пожал плечами. Селия же продолжала:

– Наверное, мне давно уже следовало зайти сюда и все внимательно осмотреть. Возможно, тогда бы я поняла, что ты за человек. Тогда бы ты не был для меня загадкой.

– Я уже не являюсь для тебя загадкой, и ты прекрасно это знаешь.

– Но ты был ею! – Глаза ее снова гневно сверкнули. – Знаешь, прежде я думала, что ты приезжаешь в Лондон лишь на короткое время, а затем снова куда-то отправляешься. Думала, что здесь у тебя не бывает никаких особых дел. Теперь-то я понимаю, что ошибалась. У тебя и в Лондоне множество дел. Более того, у тебя очень важные дела в моем доме, не так ли?

Джонатан и на сей раз промолчал. Селия же, пристально взглянув на него, в ярости закричала:

– Ты оскорбляешь меня своим молчанием! Ты игнорируешь мои вопросы… словно я – шлюха, с которой ты поразвлекся и, расплатившись, собираешься уйти!

– Я не оскорблял тебя. Ты не задавала никаких вопросов. Ты сердишься, но я не понимаю, по какой причине. – Но он, конечно же, прекрасно все понимал. Понимал, но не знал, что ответить на вопросы Селии.

А она приблизилась к нему и пристально посмотрела ему в глаза.

– Значит, не оскорблял? А знаешь, что мне сегодня сказала Одрианна? Оказывается, много лет назад о моей матери ходили… определенные слухи. О ней и о ее французском любовнике. Скажи, ты знал об этом?

Джонатан снова пожал плечами:

– Но ведь это всего лишь слухи, не более того.

– В некоторых случаях вполне достаточно одних только слухов, – возразила Селия. – И моя мать – именно такой случай. – Она немного помолчала, потом спросила: – Джонатан, ты находишься здесь из-за своего задания? Ты расследуешь дело моей матери? Или, может быть, следишь за мной?

– Нет, не за тобой. – Он решительно покачал головой. – И я ничего тут не расследую. Это неподходящее слово.

– А какое же подходящее?

– Меня просили узнать, не оставила ли твоя мать каких-либо записей о своих связях. А цель – защитить невиновного.

Селия отвернулась и в смущении пробормотала:

– Значит, это правда?… О Господи… – Она подошла к окну и, глядя на ночной сад, добавила: – Свекровь Одрианны рассказала ей об этих подозрениях. Я решила, что все это – глупые слухи, но сейчас…

– Дорогая, нет никаких доказательств. И нет оснований думать, что это правда.

– Однако ты здесь, в моем доме…

– Меня просто просили позаботиться, чтобы ни один человек не был запятнан подобными подозрениями. Ведь слухи существуют, от них никуда не денешься.

Селия молча кивнула. И казалось, что она успокоилась. Но Джонатан не был уверен, что это к добру. Пытаясь объяснить ей ситуацию, он продолжал:

– Так что дело вовсе не в тебе, дорогая. Просто я должен помочь людям, бывавшим у твоей матери, но ничем себя не запятнавшим. Алессандра в свое время проявляла деликатность, и я должен был убедиться, что сейчас, после ее смерти, ничего не изменилось.

Взглянув на него через плечо, Селия проговорила:

– Что ж, теперь мне все понятно. Именно ты побывал в другом доме матери сразу после ее смерти. Судя по всему, там ты ничего не нашел и поэтому отправился сюда, верно? Ты обманывал меня, чтобы добиться своего. И теперь ты получил то, что искал, – имена покровителей матери на протяжении всей ее жизни. Осмелюсь предположить, что ты уже составил список этих людей. И если так, то твоя миссия завершена. Полагаю, что теперь ты можешь покинуть мой дом. – Сказав это, Селия снова уставилась в окно, как бы давая понять, что разговор окончен и жилец должен немедленно покинуть ее дом.

– Если хочешь, я останусь, – пробормотал Джонатан. – Если хочешь, я даже… – Он умолк, сообразив, что продолжать разговор бесполезно.

Надев плащ, Джонатан взял кое-что со стола и направился к двери – все остальные вещи он заберет позже.

– А она действительно предоставила тебе эту комнату? – по-прежнему глядя в окно, спросила Селия. – Я никогда не видела соответствующего документа.

– Предоставила, но документа у меня нет.

Тут Селия наконец обернулась и пристально посмотрела на него. Стоя у двери, Джонатан ждал, что она еще что-то скажет. Однако он прекрасно знал: даже если она действительно что-то скажет, это будет совсем не то, что ему хотелось услышать.

– А что же случилось пять лет назад? – спросила Селия. – Ты проявил особый интерес к рисункам того времени. Так мне, во всяком случае, показалось.

Джонатан невольно вздохнул. Какая беспечность с его стороны! Срисовывая в библиотеке гербы, он оставил их все вместе. Селия, оказывается, заметила это, хотя большинство людей просто не обратили бы на это внимания.

– Видишь ли, эти гербы – мое личное дело, – пояснил он. – Они имеют отношение к одному из моих последних заданий во время войны.

– Ты подумал, что те пять гербов помогут тебе в твоем «личном деле»? То есть ты считаешь, что слухи о моей матери могут оказаться правдой?

Селия смотрела на него все так же пристально, однако теперь в ее глазах не было холода.

– Что ж, за это я, наверное, не могу тебя осуждать, – продолжала она. – Личное дело – это мне понятно, это имеет какой-то смысл… Но вот к каким заключениям ты придешь?… – Она умолкла и со вздохом пожала плечами. Джонатан отвернулся и открыл дверь. Потом вдруг снова повернулся к Селии и медленно направился к ней. Взяв ее лицо в ладони, он долго смотрел ей в глаза. Потом тихо проговорил:

– Мне очень жаль, что я разочаровал тебя, дорогая. – Поцеловав ее, Джонатан резко развернулся и направился к двери; он знал, что Селия уже не заговорите ним.

Глава 19

– Ты выглядишь ужасно, Олбрайтон! Быстрее просыпайся, и мой человек почистит тебя и побреет.

Джонатан со вздохом открыл глаза. Перед ним стоял Каслфорд, причем герцог был уже вполне одет и бодр, хотя накануне выпил немало.

Чуть приподнявшись, Джонатан снова вздохнул и осмотрелся. В голове у него немного прояснилось, и он наконец-то сообразил, что лежит на софе в гардеробной герцога. На него тотчас же нахлынули воспоминания о прошедшей ночи, и он болезненно поморщился.