Грешница в шелках

Да, теперь он вспомнил все. Вспомнил, как, покинув Селию, направился к Каслфорду и как тот, поднявшись с постели и накинув халат, приказал лежавшей с ним женщине удалиться, а затем отвел позднего гостя в эту гардеробную. И тут они, беседуя, осушали один бокал за другим. А потом… Потом он, разумеется, уснул.

В очередной раз вздохнув, Джонатан провел ладонью по волосам – и замер.

– Что за черт?… – пробормотал он. – Что с моими волосами?!

Герцог весело рассмеялся.

– Я велел своему камердинеру подрезать их, пока ты спал. Сейчас все выглядит значительно лучше. Мой камердинер славно потрудился.

Джонатан пристально взглянул на приятеля:

– Ты слишком много себе позволяешь, Каслфорд.

– Но у тебя были ужасно длинные волосы. Я не мог допустить, чтобы меня увидели в городе с таким человеком… Уверяю тебя, ты поблагодаришь меня, как только увидишь себя в зеркале. Теперь женщины будут бегать за тобой по пятам.

Джонатан снова коснулся своих волос. Посмотрев в окно, спросил:

– А который час?

– Около девяти, – ответил Каслфорд, усаживаясь в кресло.

Джонатан со стоном откинулся на подушку. И тут вдруг увидел на ближайшем столике объемистый графин – они с Каслфордом прикончили его всего лишь несколько часов назад. Снова приподнявшись, он спросил:

– А ты что, совсем не спал?

– Сегодня, к сожалению, вторник. Так что, разумеется, я этой ночью не спал. А если я не спал, то и ты почти не спал. Но почему ты заявился ночью с такой траурной физиономией. Ведь перед этим, тем же вечером, ты заходил ко мне ненадолго, а потом ушел в своем обычном состоянии. И вдруг снова явился среди ночи с совершенно безумными глазами. Я еще никогда тебя таким не видел. Скажи, что случилось за эти несколько часов? Может, ты обнаружил, что являешься внебрачным сыном какого-то лавочника, а вовсе не графа, как уверяла твоя мать? – добавил герцог с ухмылкой.

При этом вопросе Джонатан тотчас протрезвел. Ему ужасно хотелось влепить Каслфорду увесистую пощечину, но он все же сдержался.

Герцог же опять рассмеялся. Потом вдруг заявил:

– Я все понял, Олбрайтон. Наверное, виной всему – женщина! Бросила тебя, да? Что ж, возможно, она права. Потому что ты ужасно скучный… – Каслфорд встал. – А теперь мне нужно заняться делами. А тебе нечего делать в моей гардеробной. В этом доме достаточно комнат. По крайней мере три десятка. Так что если ты потерял постель вместе с женщиной, то можешь устроиться в одной из них.

– Ты очень любезен, – пробурчал Джонатан.

– Разумеется, любезен. Герцог обязан быть любезным и великодушным. Особенно – во вторник. Тебе повезло, что сегодня вторник, приятель.

– Но тебе, Каслфорд, следует запомнить: я не собираюсь с тобой пьянствовать, даже если останусь здесь. Я не собираюсь отправляться с тобой в ад.

Герцог с удивлением уставился на гостя:

– Олбрайтон, неужели ты до сих пор не понял, что мы с тобой оба уже давно в аду?

Селия проснулась от солнечного света, бившего в глаза. Осмотревшись, она увидела, что на окнах нет занавесок, а потолок тут был покатый. О Боже, она уснула в мансарде! Селия тотчас же все вспомнила, и сердце ее заполнилось болью.

Да, теперь она вспомнила, как горестно разрыдалась после ухода Джонатана. А потом, очевидно, уснула в слезах. Она хотела удержать его, но почему-то не могла произнести ни слова. И ей было ужасно больно оставаться в этой комнате, где еще находились его вещи и где он, казалось, незримо присутствовал. Оставаться здесь – это было для нее настоящей пыткой, и в то же время у нее не было сил выйти отсюда. И тогда она, уткнувшись лицом в его подушку, разрыдалась…

Ах, никогда еще ей не было так плохо. Даже после того как Энтони разочаровал ее, когда она была совсем молоденькой девушкой. Тогда все было по-другому, не так, как сейчас…

– О Господи, – прошептала Селия, – как же я теперь?…

И тут она вдруг увидела Мэриан, стоявшую у двери. Женщина смотрела на нее с искренним сочувствием и сокрушенно покачивала головой. Селия села в постели и, снова осмотревшись, заметила, что дверь в комнату напротив была приоткрыта; причем оттуда доносились какие-то шорохи.

Тут Мэриан, приблизившись к кровати, проговорила:

– Я не ожидала, что застану тебя здесь, когда несла воду мистеру Олбрайтону. Но дверь была почти открытой, и я, не удержавшись, заглянула.

Селия горестно вздохнула:

– Он ушел, Мэриан. Так что не нужно завтра приносить сюда воду.

Мэриан присела на кровать и по-матерински обняла молодую женщину.

– Милая, не огорчайся так. Ты должна знать, что все мужчины такие. Они не знают, что такое постоянство. И я подозреваю, что этот такой же, как все остальные, не хуже и не лучше.

Селия положила голову на плечо старшей подруги.

– Ох, Мэриан, мужчины, может быть, действительно такие, но дело вовсе не в них, а во мне. Я чувствую себя ужасной дурой…

Но на самом деле она не чувствовала себя дурой. Она чувствовала себя уставшей и опустошенной, чувствовала, что сердце ее разбито. Сейчас, когда она осознала это, ей снова захотелось расплакаться.

Вероятно, у нее с самого начала сложилось неправильное представление об их с Джонатаном отношениях. Похоже, у нее было слишком много романтических иллюзий… А все потому, что она забыла уроки своей матери. Ведь мать не раз говорила о том, что следует держать под контролем свою страсть. А она, Селия, всецело отдавалась страсти и за это поплатилась.

Селия взглянула на вещи Джонатана. Скоро все это будет убрано… В один прекрасный день она вернется от подруг и обнаружит, что комната совершенно опустела. И после этого Джонатан уже навсегда исчезнет из ее жизни.

Впрочем, она с самого начала знала, что их отношения будут недолгими. Просто не думала, что все закончится так быстро. И конечно же, она не ожидала предательства с его стороны. Из-за его предательства она теперь даже не сможет предаться воспоминаниям. Ведь он, оказывается, все это время занимался у нее в доме своим расследованием – даже ночью, когда ложился к ней в постель…

Из комнаты напротив снова стали доноситься какие-то звуки, и Селия посмотрела в ту сторону.

– Это Белла там убирает, – пояснила Мэриан. – Я велела ей устроить большую уборку. Скоро настанут теплые дни, и мы как следует все проветрим. А потом…

Тут раздался какой-то грохот, а затем – пронзительный крик Беллы.

– Ты не ушиблась, Белла?! – закричала Мэриан. – Я же тебе говорила, что ты не должна передвигать мебель без моей помощи!

– Нет, я не ушиблась, – отозвалась девушка. Она вышла из своей комнаты и вошла в комнату Джонатана. – Просто я занялась большим ковром, и из него выпало вот это… – Приблизившись к кровати, Белла протянула Селии плоский деревянный ящичек и добавила: – Ящик был закатан в ковер, лежавший у дальней стены.