Грешник. Моя навеки

— Я нормально там справлялась! Но ты...

— Сама же говоришь, что сын меня хочет видеть. А без тебя он вообще не останется, Лер.

— Рамиль, прекрати! Я не ребенок! Совсем не ребенок, чтобы ты меня уговаривал, протянув конфетку! — отстраняюсь от него как можно дальше и заглядываю в его глаза, зрачки которых становятся еще темнее от злости. — Я работала до пяти. Забирала сына из сада и возвращалась домой. А через пару часов ты приезжал. Что сейчас происходит? Что ты с нами делаешь? Ты опять наступаешь на те же грабли! Назад дороги в этот раз не будет! Не будет! — голос срывается.

— Ты себя накручиваешь, Лера, — спокойно отвечает. Однако краем глаза замечаю, как он сжимает руки в кулаки. По его лицу ходят желваки, а венка на шее вздувается. — Я работаю до утра. Ради нас.

В глубине души я ему верю. Но почему-то злость берет верх. Он что-то от меня скрывает, и это выбешивает меня окончательно.

Думаю одно, но произношу совсем другое, заметив, как Рамиль смотрит на наручные часы, поджимает губы.

— Ты мне изменяешь! — отчаянно кричу, позабыв, что в соседней комнате спит наш пятилетний сын. А муж, черт возьми, молчит! Поджимает губы и молчит!

— Что ты несешь, Лера? — выговаривает после длительной паузы. Смотрит, хмурясь. Будто совсем не ожидал это услышать. И от услышанного ему стало больно.

— Ты мне изменяешь, Рамиль! Вышвырнул из компании! Дома сутками не появляешься! Забыл о своем же сыне! Может быть, еще скажешь, что он не твой, как сделал это пять лет назад? — шепчу сквозь слезы, непроизвольно гладя живот.

Так и тянет сообщить долгожданную новость. Но Рамиль снова молчит. Не пытается оправдаться или же убедить меня в обратном, чем задевает еще сильнее.

— Да, изменяю! Стало легче от моего признания?!

Как удар под дых, который весь воздух из легких вышибает. Отшатываюсь от его слов. А он .. он разворачивается и уходит. Просто уходит, ничего не объяснив. Тем самым подтверждая мои догадки, в которые я верить совсем не хочу.

Глава 2

Я должна была просто взять и уйти. Взять сына и покинуть этот дом, в котором провела много счастливых лет своей жизни. Но я останавливаю себя через силу, решая не давить и не рубить с плеча.

Он был зол. И устал. Сказал на эмоциях, понимаю. Но как же тараканы в моей голове? Почему сердце говорит одно, а разум — другое? Почему я стою словно меж двух огней, не зная, куда двинуться дальше?

Или уйду, поверив в его измену. Или же приму, что это совсем не так и Рамиль ляпнул те слова от злости. Именно со вторым вариантом соглашается мое сердце.

Сын еще не проснулся. Сегодня выходной. Надо сходить куда-нибудь с ним, чтобы он отвлекся. Я, естественно, тоже. В области груди настолько тяжело, что дышать становится почти невозможно. Воздух испарился, его нет. Хочу откинуть в сторону мысли о Рамиле, о его словах. Но у меня не выходит.

Готовлю завтрак, чувствуя за спиной чье-то присутствие, но не оборачиваюсь, потому что в глазах стоят слезы, которые вот-вот начнут течь по щекам ручьем. Не хочу показывать свою слабость. Я сильная. Переживу. Чего только не переживала.

— Лерочка, — ударяется в спину голос свекрови. Я не реагирую. Даже пикнуть не могу. Сглатываю застрявшие в горле слезы. Не проходит. Боль в области груди становится невыносимой. — Лера, моя хорошая... Посмотри на меня.

Конфликты с мужем были всегда. Ну у кого их не бывает, ведь правда? Однако в последнее время я чувствую его холодность. Чувствую, как избегает меня. Дома редко появляется. Но то, что он мало времени уделяет сыну... Это я принять никак не могу. И именно равнодушное поведение к малышу убивает меня больше всего.

Вот в такие времена я жалею, что когда-то согласилась жить вместе со свекровью. Она хороший человек, светлый. Любит нас безумно. Доверяет мне так, как не доверяет родным детям. Но все же... Она по одному взгляду понимает, что мы с Рамилем в ссоре. И тогда начинаются вопросы... На которые я не могу ответить. Не хочу.

Не хочу, чтобы кто-то вмешивался. Не могу забиться в угол и плакать. Не могу опустошить душу. Господи... Дай мне сил, пожалуйста.

— Да, Лариса Петровна, — все-таки оборачиваюсь. — Что-то случилось?

Она хмурится. Подходит ко мне и вытирает со щеки скатившуюся единственную слезинку.

— Этот вопрос я должна задавать, Лерочка. Что между вами происходит? — осторожно интересуется она. — Все из-за того, что он поздно появляется?

— Поздно? — горько усмехаюсь я. — Вы это называете поздно? Ради бога, только не надо Рамиля защищать. Я вас умоляю! Вы же сами видите, что он дома практически не появляется! — слова вылетают очень грубо, но ничего с собой поделать не могу.

Когда-то сама его обвиняла в том, что нужно было все разузнать и уж потом твердить, что я ему изменяю. Теперь сама в той же ситуации. Обвинила, не разобравшись. И дело не в том, что я ему не доверяю. Как раз-таки доверяю, но... Черт!!! Как иначе объяснить его поведение? Холодность, отстраненность?! Ну как?!

— Я не стану его защищать. Ты умная у меня, понятливая. И лезть в вашу жизнь не буду. Вы не дети, в конце концов. Просто... Мне больно видеть вас в таком состоянии. Сын там убивает себя, ты тут... Нельзя так, Лерочка. Он переживает, я же вижу. Может быть, есть что-то, с чем он поделиться с тобой не может.

— Он убивает себя? — сквозь слезы. — А меня убивает то, что он не делится со мной. Я хочу быть рядом, поддержать. Но я ни черта не понимаю. Прихожу в бешенство, когда он приезжает лишь для того, чтобы принять душ и переодеться. Убивает, понимаете? Уничтожает! Я не хочу развивать эту тему. Пожалуйста, дайте мне остыть. Могу ляпнуть что-то лишнее, а потом буду жалеть, совесть замучает. Лучше к Сашке поднимусь.

Она лишь кивает.

Быстрыми шагами направляюсь на верхний этаж, вытирая слезы с лица. В горле стоит ком. Нужно срочно покинуть этот дом, подышать свежим воздухом. Иначе с ума сойду.

Нахожу сына в кровати. А рядом с ним красная гитара. Он трогает пальцами струны, улыбается так искренне... Готов летать от радости.

— Мама! — ребенок замечает меня. — Смотри, что мне папа купил!

Папа купил, значит?! Таким образом, Рамиль, ты хочешь смягчить мальчика, чтобы пару дней он не лез к тебе? Занялся своей гитарой и не плакал?! А сам снова исчезнуть хочешь?! Вот так?! Браво! Нужно аплодировать стоя!

— Где твой папа, Саша? Когда он это принес? — киваю на музыкальный инструмент. — И куда ушел?

Еле сдерживаю себя, чтобы не заорать. Чтобы не вцепиться в Рамиля. Сглатываю раз за разом, чтобы унять злость. Но не получается. Никак не получается, черт возьми!

Разворачиваюсь, чтобы покинуть комнату сына, пойти в нашу с мужем спальню. Он наверняка там и, черт знает, чем занимается.

— Ма-а-ам, — вдруг позади раздается мягкий голос ребенка. Он уже спустился с кровати и направляется ко мне. — Ты будешь злиться на папу, да?