Грешники в раю (Любить и беречь)

– Ничего особенного, – повторил он, встав перед ней. – Не стоило и беспокоиться.

– Давай посмотрим.

Она протянула руку, и он показал свой подарок: жалкий, мокрый, увядший букет анемонов. Она засмеялась над Кристи и его глупыми цветами, но дыхание пресеклось у нее в горле, ее охватило сильное чувство.

– Ты приходил под дождем, чтобы оставить их для меня?

Он пожал плечами.

– У меня был зонт.

– О Боже, я должна поцеловать тебя прямо сейчас. Я непременно должна это сделать. Куда нам пойти?

Единственным подходящим местом была опушка дубовой рощи в двадцати ярдах от них, где начинался парк Линтон-холла. Сдерживая смех, они быстро пошли по дороге, стараясь не бежать. Бросив вокруг взгляд, чтобы убедиться, что кругом ни души, они углубились в лес, чувствуя себя браконьерами. Под ногами хрустели сухие ветки. Лес не был густым, им пришлось далеко зайти, чтобы деревья заслонили их от дороги.

Все еще сжимая в руках злосчастные цветы, Энни дала себя обнять со смехом и вздохом.

– Я совсем без ума от тебя, – сказала она, покрывая нежными поцелуями его лицо. – Ты заставил меня почувствовать себя молоденькой девушкой. Молоденькой дурочкой, витающей в облаках.

– Ты сама во всем виновата. Стащила с меня мое достоинство, как кожуру с банана. А ведь я священнослужитель…

Она поцеловала его, чтобы заставить замолчать, и они сразу оказались у опасной черты, откуда только что с трудом отошли.

– Это необходимо прекратить, – сказала Энни с наигранной твердостью, хотя сама это начала.

– Пока еще нет.

– Хорошо.

Она перестала сопротивляться себе, позволила ему делать, что он хочет, оставляя все на его усмотрение. О, болезненная сладость! Глубокие, жадные поцелуи, нежные и настойчивые прикосновения, шепот любви и желания. Но вот, внезапно, Кристи застыл. Ну, хорошо, подумала Энни, колеблясь между разочарованием и безнадежностью, это должно кончиться, не так ли? Она отклонилась, чтобы сказать ему это, и увидела его лицо. Он был бледен от ужаса и смотрел мимо нее, не отрываясь. В панике отскочив, она обернулась.

Кто-то наблюдал за ними.

– Святая Богоматерь, – выдохнула Энни. Это была миссис Уйди. Она была совершенно голой.

Кристи пришел в себя первым.

– Найди ее одежду, Энни.

С этими словами он тихо пошел мимо нее к пожилой леди осторожными шагами, стараясь не напугать ее. Но она все сильнее съеживалась, пока он подходил; когда он добрался до нее, она присела на четвереньки в сырой листве, глядя на него со страхом.

– Ты слишком большой, – закричала она, отшатнувшись.

Ее волосы выбились из пучка на затылке, длинная седая прядь свешивалась до маленьких увядших грудей. Кристи опустился на колени рядом с ней. Когда он положил руку ей на плечо, она упала на бок, подтянув колени к животу, обхватив их костлявыми руками.

– Энни, – сказал он опять, и она наконец очнулась.

Отойдя с колотящимся сердцем на несколько шагов, она нашла белую фланелевую ночную рубашку и один ковровый шлепанец. Она прошла немного в сторону дороги, и что-то красное бросилось ей в глаза, оно свисало с ветки дерева. Оказалось, это нарядное платье, хотя большинство пуговиц было оторвано или висело на нитках. Она подобрала его и поспешила назад к Кристи.

Он и миссис Уйди разговаривали. Она называла его «Бобби» и спрашивала, пойдет ли он сейчас домой. Он отвечал ей мягким голосом, успокаивая ее не только словами, но и интонацией, а она улыбалась и даже положила руку ему на голову, поглаживая его золотистые волосы, как будто он был маленьким ребенком. Он накинул ей на плечи свой жилет, но казалось, она совсем не замечает своей наготы. Она даже не пыталась прикрыться. Кристи беспомощно посмотрел на Энни, и они поменялись местами.

Должно быть, миссис Уйди недолго пробыла раздетой: она не дрожала, и ее кожа была прохладной, но не озябшей.

– Ты не Джесси, – заявила она, пока Энни пыталась просунуть ее руки в рукава ночной рубашки. Это было похоже на одевание маленького ребенка; никакого сотрудничества.

– Нет, я… я – Энни. – Ситуация была и так достаточно странная, упоминание о леди д’Обрэ довело бы дело до абсурда.

– Я вас знаю? – вежливо поинтересовалась миссис Уйди.

– О, да, – заверила ее Энни, вытаскивая сухой лист из ее спутавшихся седых волос. – Мы соседи, вы и я. И очень хорошие друзья.

– Неужели? Я так рада. Так куда девался Бобби? Вот ты где, гадкий мальчишка. Помоги маме подняться, пора домой. Что ты делаешь в этих сырых лесах с… с… – У нее задрожали губы, казалось, она сейчас заплачет. – Не могу вспомнить, как вас зовут.

– Я Энни. Мы друзья.

Ее лицо прояснилось.

– Энни, – повторила она с облегчением. Кристи наклонился и поднял ее на руки. Энни надела одинокий шлепанец на ее холодную ногу и повязала другую своим платком.

– Готова идти домой, мама? – спросил Кристи ласково.

Миссис Уйди положила голову ему на плечо и улыбнулась.

Мисс Пайн показалась на дорожке перед входом в дом Уйди, когда они вошли в ворота. Без шляпы, с непричесанными волосами, она выглядела взволнованной до предела.

– Слава Богу! Вы нашли ее! – закричала она, увидев их. – Джессика! – Она повернулась и побежала назад к двери, оставив ее открытой. – Джесси, она здесь, викарий нашел ее!

Мисс Уйди проскочила мимо нее с покрасневшим лицом.

– О, слава Богу! – воскликнула она. Слезы радости текли по ее щекам. – С ней все в порядке? Где она была? Мама, ты в порядке? Входите, посадите ее у огня. О, леди д’Обрэ, я вас не заметила!

Даже в таких обстоятельствах она помнила о хороших манерах и отвесила неловкий поклон.

– Я думаю, она в порядке, – сказал Кристи, бережно устраивая свою ношу в старое кресло у очага. – Но вы можете послать за доктором на всякий случай.

– Я пойду, – быстро сказала мисс Пайн и выскользнула из комнаты.

Были принесены одеяла, приготовлен чай, разогрет суп, новые шлепанцы надеты на ноги. Энни тихо стояла, пока Кристи объяснял, как он нашел миссис Уйди. Он не лгал, но с самого начала опустил некоторые детали, например, то, что они с самого начала были вместе. Она не сомневалась, что потом его будет мучить совесть.