Грешный маркиз

– Нет! Да. Не знаю. Он не сказал прямо, что не любит. Просто сидел и смотрел на меня с разинутым ртом, как полный болван. – Эмма с ужасом поняла, что плачет. Она смахнула слезы и прикусила губу.

Больше всего ей хотелось закрыть лицо руками и разрыдаться. Она чувствовала себя маленькой девочкой вроде Клер, заброшенной, никому не нужной.

– Он сказал, что я ему нравлюсь, и, конечно, я ему дорога. Он говорил и говорил и совсем запутался в собственных словах. – Ее лицо пылало, но Эмма смогла прошептать: – Думаю… он меня хочет. Вот и все.

– Мисс Петерсон, Эмма! – Герцогиня погладила ее плечо. – Успокойтесь, не все так плохо. Наоборот, все хорошо. Вот, возьмите, утрите слезы.

Эмма взяла носовой платок, который протягивала ей герцогиня – ее личный платок, – и вытерла слезы.

– Где вы разговаривали?

Эмма снова покраснела.

– У меня в комнате.

– В вашей спальне?

– Да. Вас, должно быть, это удивляет, знаю, но…

– Нет, я не удивлена. – Она улыбнулась. – Впервые муж увидел меня в номере гостиницы. В постели. Голую.

Эмма разинула рот. Впрочем, герцогиня ведь американка. Поэтому возможно… Нет, нельзя представить себе, чтобы американские нравы так сильно отличались от английских.

Герцогиня рассмеялась.

– Произошла череда смешных ошибок, и потребовалось немало времени, прежде чем мы во всем разобрались. Однако я просто счастлива, что Джеймс воспылал желанием в тот же миг, как меня увидел, – герцогиня покраснела, – а он увидел достаточно! И я тоже очень его хотела. Плотское влечение – это не так уж плохо, если приводит к свадьбе.

– Похоть – это хорошо? – Такого ее отец никогда не говорил в проповедях!

– Да, я так думаю, если называть похотью сильное влечение друг к другу.

Эмма не помнила, как жили ее родители в браке. Она была слишком мала, когда мама умерла. Но миссис Бегли только что намекала на неизбежность поцелуев… и чего-то еще. И уж конечно, ее встречи с Чарлзом были не только духовными. Например, встреча на озере.

– Поймите, без плотского общения не было бы детей. – Герцогиня улыбнулась и положила руку на живот. – Не следует забывать также, Эмма, что мужчины часто не находят нужных слов. Намного лучше у них получается действовать.

– Как это – действовать?

– Я хочу сказать – мужчины во многом отличаются от женщин. Разумеется, я не знаток мужчин. Но в последнее время много думала об этом.

– Ну, это я понимаю. – Эмма постаралась скрыть разочарование. Ей-то хотелось получить ответы, а не выслушивать избитые истины.

Герцогиня засмеялась.

– Не считайте меня идиоткой. Разумеется, всем ясно, что у мужчин другая внешность. Но многие женщины даже не подозревают, насколько мужчины отличаются от нас внутренне.

– Я вас не до конца понимаю.

– Конечно, не понимаете. Потому что в это трудно поверить. Я тратила недели – да что там, месяцы – на споры с Джеймсом, пытаясь с ним хоть как-то договориться, хотела выяснить, как устроена голова у английского аристократа, – трудная задача для республиканки из Штатов, уверяю вас. Например, мне никогда не понять британской системы первородства или… Ну, да это к делу не относится. – Она склонилась ближе: – Мужчины мыслят по-другому, не так, как мы, Эмма. Представьте, что одна из прихожанок после службы в церкви сделала вид, что вас не видит. То есть не то чтобы она явно выказала пренебрежение, нет! Просто не поздоровалась. Что бы вы подумали?

– Наверное, попыталась бы вспомнить, не обидела ли я чем-нибудь эту даму.

– Именно. Вы бы встревожились и стали думать, что такого вы ей сделали.

– Наверное, так и было бы.

Герцогиня кивнула:

– Женщины вникают в каждое событие, разбирают малейшее движение чувств, стараясь угадать их смысл, значение. А мужчины – нет. Уверена, если бы какой-нибудь джентльмен прошел мимо Джеймса не поздоровавшись – правда, такого я не припомню, наоборот, кругом сплошные льстецы… Если бы такое случилось с Джеймсом, он решил бы, что парень его просто не заметил. – Улыбнувшись, герцогиня добавила: – На самом деле так легче жить.

Эмма нахмурилась:

– Я все-таки не понимаю. При чем тут Чарлз?

– Когда вы спросили Чарлза, любит ли он вас, вы заставили его разбираться в своем чувстве к вам. Вероятно, он не знал ответа, потому что не задавался подобным вопросом. Он просто знал, что хочет вас, вот и все. – Герцогиня усмехнулась: – Могу предположить, что во время разговора вы не сидели чинно в другом углу комнаты?

Эмма вспыхнула.

– Нет, но… Как можно отличить, что чувствует мужчина – любовь или просто похоть?

– Эмма, вы все еще рассуждаете как женщина. Вероятно, сейчас для Чарлза это почти одно и то же. Стоит ему получить то, что хочет, и он сможет подумать и понять, любит ли он вас Сейчас он думает отнюдь не головой. Кое-чем другим. – Герцогиня порозовела.

– Кое-чем другим?

– Я уверена, что Чарлз сам с удовольствием объяснит это. Я и пытаться не стану.

– Сара!

Герцогиня обернулась и радостно улыбнулась:

– Я здесь, Джеймс.

К ним шел герцог. Его лицо сияло – он смотрел только на жену. Однако Эмма заметила в его взгляде кое-что еще.

Знакомый блеск – она видела такой же в глазах Чарлза, когда он смотрел на нее.

Глава 12

Чарлз сидел в кабинете, заваленном бумагами. Как же ему нужен был сейчас секретарь! Он мог бы поклясться, что в прошлый раз, когда он сидел в кабинете, бумаг было значительно меньше. Они что, плодились, как мыши?

Чарлз откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой. Что он был бы рад делать, так это плодить с Эммой маленьких Дрейсмитов. На озере она была такая отзывчивая, чувственная. При виде ее невинной страсти он чуть не выплеснул семя себе в брюки.

Он умирал от желания обнимать ее, но чтобы одежда им больше не мешала. Чувствовать ее кожу своим телом. Проникнуть внутрь…

Ему стало неудобно в кресле.

Когда Эмма оказывалась в его объятиях, он чувствовал себя, как в раю. Нет, скорее, в чистилище. Рай будет в постели, чудесной мягкой постели, куда они отправятся вместе.

А как он провел время в ее комнате? Не лучшим образом. Чарлз нахмурился, взъерошив волосы. Все шло прекрасно, пока она не спросила, любит ли он ее. Следовало ожидать этого вопроса, но он оказался к нему не готов.