Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Ничего. – Он все равно проговаривается. – Не ходи туда. Пожалуйста. Дай слово, что не пойдешь.

– Не пойду.

Даниил хватает меня за руку.

– Нет. Правда, Криста. Поклянись, что не вернешься туда. – Он старается не заплакать. Из носа у него течет, он утирается рукавом. – Поклянись! Поклянись! Нет больше никого. Один я остался. Если ты… тоже исчезнешь…

Он пялится на меня, и я надеюсь, что он не видит, о чем я думаю, потому что знаю: мне придется пойти в башню к Храбену – в точности потому, почему Даниил просит меня не ходить. Даниил – мой единственный друг. Я вспоминаю Князя Тьмы, его здоровенные зубы

и злые глаза. Он делает, что ему хозяин велит. Вряд ли дядя Храбен велит собаке кусать меня, а вот Даниила даст съесть, не моргнув глазом.

– Не дури. Никуда я не денусь.

– Честно?

В доме рядом с зоопарком, где мы раньше жили с папой, была полка с книгами про ковбоев и индейцев, ее написала дама по имени Май Карл63. Некоторые были про Старину Разящую Руку, который стал кровным братом Виннету, индейца апачи. Они вместе пережили множество приключений и храбро сражались с врагами плечом к плечу. Я закатываю рукав.

– Можем стать кровными братьями.

Даниил качает головой.

– Это все для детей. Да и ножа у нас нет. – Он воротит нос – я нашла острый камень. – Просто дай мне слово, что туда не пойдешь.

– Даю слово, – соглашаюсь я, но не говорю на что.

– Тихо! – орет Грет. – Несчастная моя голова раскалывается от твоих «почему» да «что»! Как есть, так и есть – вот и весь сказ. Тебе еще повезло, что ты не дева, у которой шестерых братьев злая колдунья превратила в лебедей. Есть только один способ развеять заклятье: семь лет никому не рассказывать эту ужасную тайну, а тем временем шить волшебные рубашки из цветочных лепестков. И с губ у нее ни одного словечка не слетело за эти семь лет. Ни слова, ни вздоха, ни даже писка.

Ноги у меня стали как громадные, тяжелые камни, которые надо втащить по лестнице в башню. Я захожу без стука, и дядя Храбен, похоже, рад меня видеть. Он дает мне два «Negerk"usse» на блюдечке. Первый я ем целиком, а со второго тихонечко объедаю шоколад, который поверх зефира. Затем мы идем к комоду. Я достаю свои праздничные платья, прикладываю к себе; Лотти напоминает, что вот это было на мне, когда она вернулась со мной к нам домой. Кто хочешь заметит, что оно мне очень мало.

Дядя Храбен садится за стол и прикуривает сигарету.

– Хочу, чтобы ты, красотка Криста, для меня сегодня сделала кое-что очень особенное.

Я отшатываюсь.

– Что?

– Угадай.

Я качаю головой.

– Нет. – Но голос у меня такой тихий и слабый, что я не уверена, услышал ли он. – Нет.

– Да точно угадаешь. Попробуй. – Он откидывается в кресле, улыбаясь мне и выдувая колечки. – Я тебя уже спрашивал раньше. Ты же не забыла?

– Вы хотите, чтоб я села вам на колени?

– Всему свое время, Криста. Сначала другое. – Я не отвечаю, и он говорит очень мягко: – Я просил тебя называть меня кое-кем. Вспомнила? Я просил называть меня папой.

– Не буду.

– Надо.

– Не буду, – повторяю я и делаю еще несколько шагов назад. За мной кресло, дальше идти некуда.

Дядя Храбен смеется и бросает мне «Pfennig Riesen».

– Сядь там, Криста, и подумай, а я тут пока закончу кое-что, – говорит он и кивает на стопку бумаг. – Скоро надо будет вывести Der F"urstder Finsternis на прогулку. Уверен, ты образумишься быстрее.

Рядом с моим стулом – маленький столик, в полуоткрытом ящике – письменные принадлежности. Сунув ириску в рот, я тихонько достаю ручку и скляночку с синими

чернилами, записываю цифры, которые у Даниила на руке, себе на руку. Если не быть нам кровными братьями, будем чернильными. У меня цифры не такие аккуратные, как у него: перо крестиком, и чернила подтекают. Некоторые расползлись…

– Ты что, во имя Господа, творишь? – кричит дядя Храбен, хватая меня за руку. – Что это? – Не дожидаясь ответа, принимается тереть мне запястье носовым платком так сильно, что кожа краснеет. И все равно цифры не оттираются. Он замечает, что я улыбаюсь, хватает Лотти и швыряет ее в окно, а потом захлопывает его. – Пора взрослеть, Криста. Я проверил архивы и выяснил, что ты несколько старше, чем кажешься. Взрослые девочки думают кое о чем поинтереснее, а не о грязных старых Spielzeuge [110] .

110

Игрушки (нем.).

Я глотаю ярость и слезы.

– О Пифагоре, например?

Дядя Храбен смотрит на меня странно.

– У вас, юных дам, все должно быть просто: кое-какие удовольствия, а следом Kleider, конечно, затем Kinder, K"uche und Kirche [111] . По старинке оно иногда лучше всего. – Он снимает со стены поводок. – Ясно?

– Да.

– Да, папа. – Он улыбается и наматывает поводок на руку.

– Да, папа. – Я выдавливаю из себя слова сквозь стиснутые зубы. Дядя Храбен глубоко вздыхает.

111

Одежда… дети, кухня, церковь (нем.).

– Так-то лучше. – Похлопывает меня по попе. – Беги, Криста. Вернешься завтра. Я не буду кормить Князя – чтоб ты не забыла. А он теперь – свирепый пес, немного опасный. Ничего не поделаешь, приходится – чтобы всем было спокойно.

Даниил ждет меня внизу у лестницы. Существа нигде не видать.

– Ты обещала сюда не ходить, – с упреком говорит он.

– Не обещала. Ты почему за мной следишь?

– Я всегда слежу. Обещай, что больше сюда не придешь.

– Ладно. – Я принимаюсь искать под окном.

– Если ты куклу свою ищешь, она вот. – Даниил протягивает мне все, что от нее осталось, – серовато-розовые куски. Одна рука. Одна нога. Лица нет. Даже глаза пропали. Я тяжко сглатываю.

– Лотти запоминала мои сказки, чтоб я их потом записала. А теперь все пропало.

– Можно и новые придумать.

– Нет. Я больше ни одной не придумаю. Никогда.

– Не говори так. – Даниил вроде как ужасается. – Как же еще мы отомстим?

Я пожимаю плечами.

– Да зачем? Это все не взаправду.

– Может стать взаправду, если мы очень захотим.

– Нам для этого нужно волшебство. – Я решаю похоронить Лотти в птичнике, где сажала бобы. – А волшебство тоже не взаправду.

Я уже спрашивала об этом у Сесили.

– Все волшебство – в воображении, дорогая моя, – сказала она, будто в этом и весь сказ.

– В смысле, если я сильно воображу, все может случиться?

Сесили рассмеялась.

– Возможно, – сказала она, но мне видно было, что на самом деле нет.

Даниил нервно озирается.

Поделиться с друзьями: